Читать интересную книгу Созвездие жадных псов - Дарья Донцова

Рядом заливаются соловьями «Бильбо», а вокруг огня скачут полуголые, перемазанные с ног до головы подростки, штук двадцать, не меньше. Вместе с ними носится мужик, одетый только в семейные трусы, у всех в руках длинные палки и какие-то тряпки. Я отступила в глубь комнаты и глянула на часы – полчетвертого. Не может быть, просто мне снится сон. На полянке никого нет, «Бильбо» уехали, наверное, еще в полночь!

С этими мыслями я рухнула вновь в кровать. Солнце разбудило меня в полдевятого. Выйдя в гостиную, я увидела на разложенном диване двух гитаристов, между которыми устроилась Ада. На софе в Кирюшкиной комнате нашелся барабанщик, а на раскладушке мирно сопел клавишник. Кирюшка и Лизавета тоже не собирались вставать. Но самая восхитительная картина меня ожидала на веранде.

На диване громко храпел Гарик. На нем устроились Клаус, Семирамида и Пингва. Очевидно, благодарные за эксклюзивную кормежку кошки решили обогревать своего благодетеля. На полу, словно верные собаки, мирно почивали Рома и Леня. Парни постелили матрацы, наверное, найденные на чердаке. Рядом с ними развалились Рамик и Рейчел.

На столе было полным-полно пустых чашек и тарелок, костюм Гарика, перепачканный чем-то черным, валялся в углу.

Я помылась, выпила кофе, но никто из спящих даже не пошевелился. Ну, хороша охрана, хозяина можно убивать, они даже не вздрогнут. Но стоило мне взяться за входную дверь, как Рома моментально сел.

– А, это вы, Евлампия Андреевна.

– Тише, разбудишь народ, спи давай, я на работу поехала.

На лужайке возле гаража чернел след от костра. Тут и там валялись картофельные очистки. Значит, это был не сон. Они и впрямь жгли тут костер и скакали вокруг огня, словно дикие папуасы…

– Жалко, вы спать рано пошли, – сказал, приблизившись неслышным шагом, Рома, – я никогда Игоря Серафимовича таким веселым не видел. Сначала песни пели, потом картошечку пекли, ну чисто пионерский лагерь, здорово. Около шести спать легли. А Игорь Серафимович…

– Что?

– Телефон у него зазвонил уж под утро, он его выключил, а там заклинило вроде, звенит и звенит, ну он его, – Рома рассмеялся, – как зашвырнет в костер! Со всего размаху, гуд бай, «Сименс»! Вон, видите?

Я перевела взгляд на пепелище и заметила в центре выжженного круга крохотный оплавленный кусок пластмассы – все, что осталось от мобильника.

Глава 20

Валентина Николаевна Столярова оказалась очень активной, веселой и приветливой дамой.

– Садитесь, садитесь, – улыбалась она, – кто вас интересует?

– Славин Вячеслав Сергеевич, поступил в 1956 году с золотой медалью на экономический факультет…

– Сейчас, сейчас, – пробормотала Столярова, – обязательно найдем, у нас, архивных девушек, ничего не пропадает, ага, вот оно, смотрите. Здесь все: анкета, фотографии, копия аттестата.

Я принялась разглядывать бумаги.

Славин Вячеслав Сергеевич, 1940 года рождения. Мать – Анна Ивановна Коломийцева, отец – Славин Сергей Иванович, погиб в 1943 году в боях за Курск. Окончил школу № 8 в городе Мартынове и там же получил золотую медаль.

– Странно как! – воскликнула я, разглядывая копию потертого аттестата.

– Что-то не так? – кинулась мне на помощь Валентина Николаевна.

– Нет, нет, все в порядке, – поспешила я успокоить приветливую даму, – не знаете, где такой город Мартынов?

– Вы в библиотеку загляните, там на открытом доступе атлас есть, – охотно посоветовала Столярова.

Мартынов нашелся не сразу. Сначала я безрезультатно шарила глазами по строчкам. Наконец мелькнуло нужное название. Ничего себе! Возле Новосибирска!

На следующий день, около четырех часов вечера, я спускалась по трапу в аэропорту Новосибирска. Прямого рейса до Мартынова не было, и мне предстояло ехать на местном поезде.

Вчера я уговорила Ребекку пожить у меня несколько деньков.

– Пойми, разгадка явно в этом Мартынове, туда просто необходимо съездить!

– Ладно, – согласилась Бекки, – только ненадолго, я скажу маме, что у меня три съемочных дня в Санкт-Петербурге. Иначе вопросами замучает: как, куда, зачем?..

В Мартынове я очутилась около десяти и еле-еле отыскала гостиницу, отчего-то носившую название «Золотой купол». Номер мне достался прегадостный. Узкий и длинный, словно кусок коридора, куда по недоразумению впихнули кровать, шкаф и тумбочку. Туалет с ванной, естественно, отсутствовали, но мне было наплевать на бытовые условия, я не собиралась сидеть день-деньской в номере.

Утром, проглотив омерзительный кофе, я поехала в школу № 8. На дворе конец июня, дети отдыхают, но педагоги небось на месте…

Расчет оказался верен. В директорском кабинете сидел за столом довольно приятный молодой мужчина, назвавшийся Антоном Петровичем.

Услыхав, что к нему прибыла корреспондентка «Учительской газеты», Антон Петрович стал приторно любезным.

– Вы ведете летопись школы?

– А как же, обязательно.

– И медалистов помните?

– Естественно, – заверил директор, – в актовом зале на стене огромный стенд «Наша слава», хотите посмотреть?

Не чуя под собой ног, я взлетела по серым, вытертым ступенькам и увидела стену, заклеенную фотографиями.

– Нашему учебному заведению, – зажурчал за спиной Антон Петрович, – в этом году исполняется семьдесят лет. Школа одна из старейших в России, с богатыми традициями. Даже во время Великой Отечественной войны ни на минуту не прекращалась учеба, в классах сидело по пятьдесят детей, прибавились эвакуированные школьники…

Он зудел и зудел, словно жирная осенняя муха, но я уже не слышала занудных рассказов директора. Со стенда на меня смотрела фотография молодого Славина, точь-в-точь такая, как в университетском деле. Только подпись под ней почему-то гласила: «Вячеслав Юрьевич Рожков».

– Вы давно директорствуете? – прервала я Антона Петровича.

– Шестой год.

– До этого кто был на вашем месте?

– О, – обрадовался Антон Петрович, – вам обязательно надо с ней побеседовать. Уникальная личность, сильная и необыкновенно привлекательная. Тот редкий случай, когда любят все: и дети и педагоги. Учитель от бога, яркий талант. Представьте на минуту, в 1943 году, когда прежний директор ушел на фронт, она в возрасте двадцати пяти лет взвалила себе на плечи эту школу! И с тех пор бессменно руководила коллективом.

– Как ее звали?

– Анна Ивановна Коломийцева, извините, сразу не сказал, – улыбнулся Антон Петрович, – хотя почему мы говорим о ней в прошедшем времени.

– Она жива?!

– Поживее нас будет, – хмыкнул директор, – живехонька, здоровехонька и квартирует недалеко, давайте я ей позвоню, она с радостью вас примет!

Анна Ивановна встретила меня на пороге. Высокая, слегка сутуловатая фигура в красивом светло-голубом костюме, волосы аккуратно уложены валиком, а на ногах у бывшей директрисы были не тапки, а кожаные мокасины.

Комната, куда меня провели, сверкала чистотой. Нигде не пылинки, ковер идеально вычищен, занавески стоят от крахмала колом, а у книжных полок до блеска протерты стекла. Если учесть, что о моем визите она узнала полчаса назад, то было ясно, что Анна Ивановна невероятно аккуратна и небось терпеть не может домашних животных. Как правило, хозяйки, проводящие кучу времени с пылесосом и тряпкой, недолюбливают кошек и собак, от них же шерсть летит и портит идеальный вид квартиры.

Но тут, словно иллюстрация к моим мыслям, раздалось тихое мяуканье, и в комнату вступил огромный рыжий кот размером с хорошего пуделя. Шерсть котяры блестела и переливалась, пушистые «штаны» торчали в разные стороны, большая, круглая голова с треугольными ушами красиво покоилась на воротнике цвета червонного золота. Но самым шикарным был хвост, торчащий вверх трубой.

– Какой котище! – ахнула я.

Анна Ивановна вздохнула.

– Мой последний ученик, хотя я еще иногда репетирую кой-кого.

– Вы преподавали литературу?

– Нет, математику. Впрочем, что это я. Пойдемте, если вас не затруднит, на кухню и выпьем чай. Вы когда-нибудь пробовали пироги с черемухой?

– Разве из цветов можно печь пироги? – изумилась я.

Анна Ивановна рассмеялась:

– Вы – типичная москвичка. После цветов появляются ягоды, и вот они-то замечательная начинка, напоминают чернику, но не такие пресные. Черемуха – сибирское лакомство. Правда, сейчас чего только нет: киви, бананы, манго, но черемуху можно поесть только за Уральскими горами.

Выпечка и впрямь таяла во рту. Сдобное, но нежное тесто и слегка терпкие ягоды. Чай Анна Ивановна заварила не по-старушечьи. В чашке у меня плескалась жидкость темно-коричневого цвета. В этом доме пили одну заварку, не разбавляя ее кипятком.

Глотая четвертый, невероятно вкусный пирожок, я слушала плавный рассказ директора о школе. Оставалось только удивляться ее памяти. Многих выпускников она называла по именам.

– На пятидесятилетие школы собрались почти все, такой был вечер, концерт… Мы сделали специальные медали и раздавали бывшим ученикам. Представляете, Семен Потворов, вот уж кто далеко пошел, директор крупного машиностроительного завода, сказал, что эта медаль – самая дорогая его награда. Кстати, большинство наших бывших детей выучились. Нам есть чем гордиться. Лена Рокотова – прима театра оперетты в Екатеринбурге, Сеня Жиганов работает в МИДе, консул в одной из африканских стран, Аня Веселова – доктор наук.