– Я умру за тебя, госпожа, только прикажи! – девушка протяжно выдохнула и нерешительно поцеловала ступню женщины. – Ты моя богиня!
– Филокост! Поди сюда! – Альпина позвала охранника, безмолвно наблюдавшего за хозяйкой и рабыней. Тот подошел, склонился.
– Да, моя госпожа! Жду приказаний!
– Облачишься в кольчугу, возьмешь Геззара, еще двух охранников, сеть и захватишь этого парня. Не убивать! Если будет слишком уж сопротивляться – слегка побьешь, но не калеча. И вот еще что – пошли за мастером, хочу видеть его утром, через два часа после рассвета.
Женщина замолкла, потом махнула рукой:
– Исполняй. А ты, – она повернулась к Гелене, – иди в комнату и постарайся помочь парням, когда они будут вязать этого мальчишку. Только не подставляйся под удар – ты для меня очень ценна, моя девочка.
Гелена расплылась в улыбке, поцеловала ступню женщины и, тихо повизгивая, как щенок, прижалась к ее ноге щекой:
– О, моя госпожа! Моя богиня!
– Иди, иди! – поморщилась и вздохнула Альпина, в который уже раз подумав о фальшивости чувств. Нет ничего совершенного в мире, увы… все фальшиво, все обманчиво. И только деньги вечны.
Глава 6
Зверь услышал шорох, легкие шаги и медленно приоткрыл глаза. Со стороны могло показаться, что он спит и ничего не видит – но нет, сквозь узкую щель между веками, сквозь ресницы можно было рассмотреть все, что угодно, даже в темноте, особенно если действие снадобья еще не закончилось. Оно ослабло, но до полного вывода из организма было еще далеко. Для Зверя комната будто залита солнечным светом – так он воспринимал свет тусклого светильника, стоявшего на столе подле сумки, и свет красной луны, наводнивший комнату кровавыми тенями.
Зверю хорошо была видна ладная фигурка девушки, ее руки, снующие по принадлежащим ему вещам, и, когда та достала кошель, он чуть не сорвался с места, чтобы сломать воровке шею. Однако сдержался, решив: стоит посмотреть, что будет дальше.
Впрочем, когда девушка вышла из комнаты, явно направляясь к своей хозяйке, он уже пожалел о своем решении, – скрутить голову этой подлой предательнице было бы правильно и просто приятно. Опять его сдержал этот слюнтяй Адрус, таящийся в глубине мозга!
Как только девушка исчезла за дверью, мгновенно соскочил с постели, оделся – так, на всякий случай (не голышом же, тряся причиндалами, биться с врагом? А в том, что придется биться – сомнений не было). Закрыл хлипкий дверной запор, снова лег на кровать, чтобы обдумать все как следует и принять правильное решение.
А правильным на первый взгляд представлялось только одно – нужно валить из этого борделя, пока не случилось беды. Зверь чувствовал западню всем своим нутром и был очень зол.
Бежать! Но прежде разнести этот проклятый бордель, раскатать его по камешкам!
– Стой! Подожди! А может, она не к хозяйке? Или к хозяйке, но не хочет чего-то плохого? Просто пошла доложиться?
– Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Зачем она пошла докладывать, с какой целью? Проверила сумку, одежду и пошла рассказать – зачем? Это ловушка! Давай всех убьем и уйдем отсюда! А еще – прихватим деньжат! И тогда нам ничего не страшно – с деньгами-то!
– Нам ничего не страшно… это точно. Убить всех?.. В общем, так: придут убивать – мы их убьем. Если она просто сходила к хозяйке или еще куда-то, по своей надобности, – пусть живет.
– Согласен, демон с тобой! Ждем! Повеселимся…
Они пришли не оттуда, откуда ждал. Думалось так – в дверь постучат, скорее всего это будет девушка. Он откроет, чтобы ее впустить, вбегут несколько мордоворотов, и… все закрутится так, как представлялось. Однако – нет! Все вышло не по плану.
Широкий шкаф, стоявший в углу возле окна, шевельнулся и тихо, медленно поплыл в сторону, освобождая довольно широкий проход, способный пропустить крупного мужчину, одетого в боевую броню. Этот самый мужчина не собирался давать «клиенту» никаких шансов: он был одет в кольчугу, укрепленную на груди широкими стальными пластинами, кольчужную юбку, усиленную пластинами и спускающуюся до самых коленей. Лицо защищал шлем.
Поножи, закрывающие голени, сапоги, носы которых тоже отделаны сталью и могли служить оружием. Попробуй пни таким заостренным носком – врежет чуть слабее боевого молота, если человек, обутый в эти сапоги, крепок и силен!
Человек был крепок и силен – тот самый привратник, встретивший Адруса. Огромный, плечистый, в этой стальной броне он навевал мысли об эпических сказаниях, в которых боги отправляли в мир стальных чудовищ, монстров-людей, чтобы покарать непокорные племена, отринувшие всех богов и возомнившие, что человек – высшее существо. Монстров можно было убить только заговоренным, волшебным оружием, ингредиенты для изготовления которого менялись от сказки к сказке и отличались большим выбором вариантов. В одном сказании меч был вымочен в слезах богини Любви и в ее же крови, в другом упоминалась моча Создателя в букете с его слезами, слюной и вином пятисотлетней выдержки.
Адрусу всегда нравился первый вариант – если бы он был героем сказания, ему бы точно не хотелось держать в руках меч, вымоченный в выгребной яме.
Привратник двигался в своей броне легко, будто на нем не висела куча металла, чувствовалось, что он способен подолгу находиться в боевом снаряжении. Да это и немудрено – Филокост, бывший командир взвода тяжелых латников имперской полевой гвардии, будучи простым гвардейцем, в таком и еще более тяжелом снаряжении совершал переходы по двадцать верст в день, да еще в придачу тащил на себе тяжелый вещмешок и колья для укрепления лагеря. Как и все его товарищи, в шутку или всерьез именовавшие себя мулами на службе императора.
Двое соратников Филокоста одеты не так серьезно, как их командир, но тоже не пренебрегли безопасностью – кольчуги, поножи, боевые сапоги, шлемы полегче, чем у бывшего командира взвода, но и этих вояк голыми руками не возьмешь. Тренированные, жилистые, они были чуть пониже Филокоста, но тот знал, насколько парни крепки в схватке, гвардия есть гвардия!
«Умри, но не сдавайся!» – вот клич имперской полевой гвардии, основной боевой ударной силы Империи Занусс.
Короткие мечи и кинжалы – с другим оружием в комнате не развернешься. Да и они в общем-то ни к чему – привычка! Надеть броню и не нацепить меч – все естество Филокоста и его приятелей восставало против этого. Приказ хозяйки – взять живым, так что мечи лишь дань привычке.
Все трое несли в руках сети – специальные, для отлова рабов. Грузики по краям позволяли метать ловушки в сторону жертвы, накрывая тонкой, липнущей к телу сеткой, а если уметь – эта же сеть может превратиться в серьезное оружие, ломающее кости, оглушающее, дробящее черепа тяжелыми медными утяжелителями.