XXXI песнь завершает суд Беатриче над Данте. Сокрушенный ее гневом, он теряет сознание, но тут Мательда подхватывает его и влечет через ручей. На миг она погружает его в воду с головой, окрестив в водах Леты (ведь в Земном Раю она взяла на себя роль Иоанна Предтечи). Теперь Данте, смыв тяжкие воспоминания, может взглянуть в глаза Беатриче. Беатриче смотрит на грифона, Данте — в глаза Беатриче. Он потрясен не только ее красотой, но и тем, что грифон в глазах Беатриче предстает то в одной своей природе, то в другой: первое, что увидел Данте в глазах своей возлюбленной, — это богочеловечество Христа, главная тайна теологии.
В XXXII песни процессия поворачивает обратно на восток и приходит к древу познания добра и зла, которое засохло после грехопадения. Теперь оно символ империи, поскольку она стоит на страже различения добра и зла, осуществляя естественное право. Процессия восхваляет грифона за то, что он не клевал дерева, т. е. не покушался на империю, не подчинял ее себе. Грифон привязывает колесницу веткой дерева к стволу. Дышло и ветка образуют крест. Дерево расцветает, поскольку связь церкви и государства вливает новые силы в империю. Процессия растворяется в небесах, а Беатриче продолжает вести мистический спектакль:
…Ты здесь на краткий срок в сени лесной,Дабы затем навек, средь граждан Рима,Где римлянин — Христос, пребыть со мной.Для пользы мира, где добро гонимо,Смотри на колесницу и потомВсё опиши, что взору было зримо… (XXXII 100–105).
На колесницу, слетая вниз и срывая с дерева листья и кору, нападает орел (империя разрушает право и нападает на церковь). В колесницу пытается проникнуть голодная лиса (ереси). Первое нападение отражено, но затем орел снова спускается и осыпает колесницу перьями (противозаконные дары кесарей, например, «дар Константина»). Из земной трещины выползает дракон и пробивает хвостом дно колесницы; согнув хвост крюком, он вырывает дно повозки, и она вся обрастает перьями (дьявол испортил основу церковной жизни — смирение и бедность, и церковь разбогатела). Затем у повозки появляются семь глав. Вместо церкви перед нами дракон Апокалипсиса. На нем сидит блудница, рядом стоит охраняющий ее гигант. Они целуются, но когда блудница бросает взгляд на Данте, гигант бьет ее и, отвязав чудовище, тащит повозку в лес (так Данте изобразил взаимоотношения церкви и империи во времена Филиппа IV и Бонифация VIII, закончившиеся «авиньонским пленением»).
XXXIII песнь подводит итог событиям. Беатриче предсказывает близящийся срок расплаты. Должен прийти преемник императоров прежних лет, некий посланный богом «Пятьсот Пятнадцать», который истребит «воровку и гиганта». Самое распространенное толкование говорит, что Пятьсот Пятнадцать — это анаграмма латинского слова «вождь» (DUX = DXV). Есть предположение, что число как-то связано с событием весны 515 г. до н. э. — восстановлением Иерусалимского храма Зоровавелем. Связывают это предсказание и с именем Кан Гранде (его знаменитая победа над гвельфами была одержана 15 августа 1315 г.). Неясно, тождествен ли Пятьсот Пятнадцать Псу I песни «Ада» или, как предполагают некоторые комментаторы, речь идет о грядущих жреце и царе. Все предложенные толкования неудовлетворительны, потому что не соответствуют главной особенности дантовской философии символа, — в символе должны быть соединены несколько на первый взгляд независимых линий развития действительности. Как бы там ни было, ясно, что от будущего Данте ждет религиозно-политической революции, которая вернет историю в русло, предначертанное провидением.
Вторая кантика закончена. Данте омыт Мательдой в водах Эвнои, восстановившей его жизненные силы. Пройден большой путь, хотя по времени это всего лишь около 80 часов. За эти трое с половиной суток Данте прошел, как повторяют пройденное в школе, всю мировую историю, которая вводится в песни кантики то развернутыми образами, то отдельными фразами, а то и намеками, не теряя при этом своей моральной цельности. В Аду души не знали изменений; они застыли в одном назидательном образе или же в цепи мучительных превращений. В Чистилище вместо превращений — преображение. Здесь начинается — сначала медленно, а затем все быстрее — восхождение к свободе и духовному самоопределению. В Аду господствует ночь, в Чистилище чередуются день и ночь, так же как и в жизни и в мировой истории. Предутренние сны Данте как бы указывают на прорывающуюся в его сознание из мира вечного дня высшую реальность. Но и само его сознание подвижно: впитывая в себя новое содержание, оно меняет свою форму — идет воспитание души. В Аду правила чувственность (даже тогда, когда заставляла волю с ней бороться и разум о ней думать); в Чистилище — царство души; в Раю будет царство духа. Интересно, что ритм развития души Данте не совпадает с общим ритмом движения путников. Если продвижение в целом становится легче и быстрее от круга к кругу, то душа, постепенно переходящая от внешнего содержания к внутреннему переживанию, вынашивает кризис, который и разрешился в Земном Раю слезами и раскаянием. Контраст между сокрушением кающейся души и цветением райской природы сглаживается гармонией воскрешенной любви, но мрачная драма, разыгранная под древом добра и зла, так и остается для Данте незажившей раной, напоминающей о себе и на небесах третьей кантики.
Философское значение «Чистилища» как центра поэмы, ее сердцевины Данте стремится выразить соответствующими художественными средствами. В событиях «Чистилища» концентрируется настоящее (настоящему подчинены и многочисленные воспоминания о прошлом). Души Чистилища — это, как правило, современники. Соседствуют с Чистилищем Ад как вечное прошлое и Рай как будущее. Гора искупления служит своего рода связующим звеном между землей и небом, т. е. она тоже середина. В известном смысле эта кантика — середина середины, потому что сама «Комедия» осмыслялась Данте, как уже говорилось, в качестве центрального события на отрезке истории от сотворения Адама до Страшного суда. Она была попыткой сделать остановку, опомниться и осознать себя перед началом последнего акта мировой истории. Данте назвал свою поэму просто «Комедией», без эпитетов. Может быть, его рассуждения о жанрах в письме к Кан Гранде — это версия, предназначавшаяся для многих. Не вкладывал ли он в заглавие иной смысл? Medio по-латыни значит «делить пополам», «быть в середине»; meditor — «обдумывать» (и также «наигрывать», «напевать»); commeditor — «запечатлевать в памяти», «воспроизводить». Так или иначе, но очевидна сосредоточенность поэта на срединных событиях «Комедии». Встреча с Беатриче после десятилетней разлуки — то третье свидание, ради которого первоначально и была задумана поэма. Но теперь в этой точке пересеклись многие другие цепочки событий. Беатриче все в, том же красном платье, это именно она, а не отвлеченная аллегория, но в то же время она представляет небесную мудрость, она посланница Рая, она режиссер и действующее лицо в «миракле», поставленном для Данте. Более того, среди «трех благословенных жен», отражающих по правилам символического искусства Данте свойства Троицы (Мария — могущество, Беатриче — знание, Лючия — любовь), она занимает место Христа. И эта роль Беатриче тем более заметна в пасхальной атмосфере XXX песни. Центральное событие жизни Данте совпадает с праздником искупленного греха и с важным моментом человеческой истории.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});