Читать интересную книгу Книга Натаниэля - Полумрак

– Ну что ж… – вздохнул Он. – Цезарю цезарево, а Богу – богово. Может, раз ничего никогда не было, всё всегда было?…

Цифры мелькали – «9… 8… 7…»

Господь медлил.

– Стоит ли Жизнь одного гроша? – спросил Он Сам у Себя.

И бросил монету.

Она закружилась, сливаясь в тускло-серебряный шар и разбрасывая яркие искры по черному.

– Ну… – вздохнул Господь, – Поехали!

Удар молнии расколол Лобную гору до основания, и Господь унесся ввысь, к сиянию на другом конце молнии.

И жизнь продолжалась.

CXXIV

Сифора, жена Моисея, смотрела на него, как… как жёны глядят на провинившегося мужа. Приподнятая бровь уведомляла, что разбираться в чём кто виноват – не её дело, главное что виноват, сжатые в тонкую линию губы сравнивали его со всеми мужьями в целом и делали неутешительные выводы о всей породе, слегка постукивающая по пыльной земле сандалья уведомляла, что лучшие годы отданы неизвестно кому неизвестно зачем, и время продолжает идти.

Она смотрела на него, как волк смотрит на овцу, осмелившуюся быть живой и несъеденной.

– Ну милая, – сказал Моисей неуверенно, – это же не просто так вот, взял и махнул. Для этого надо сосредоточиться…

– Так сосредоточься! – воскликнула Сифора.

Моисей посмотрел себе под ноги, поднял посох над головой, взмахнул им так, что чуть не ударил себя по затылку.

– Вам говорю я – разойдитесь!

Воды колодца остались недвижимы.

Моисей снова повернулся к жене.

– Ну не получается, – сказал он жалобно, – я не могу вот так на заказ это делать…

– Для незнакомых людей, значит, получается, – протянула Сифора, глядя на него через сузившиеся от ярости глаза, – а для жены, для кровинки своей, для данной тебе Богом любимой – нет?…

Моисей снова посмотрел себе под ноги.

– Ну милая, ну ты же знаешь, – сказал он, – что тогда это был момент высочайшего откровения…

– Лучше бы ему наступить сейчас, – сказала холодно Сифора, – иначе кое-кому придётся ночевать на улице.

Моисей мысленно посочувствовал этому невезучему кое-кому.

– Ну же, давай, – подбодрила его Сифора, слегка меняя линию поведения, – если получится, получишь за ужином добавку.

– Добавку? – обрадовался Моисей, – А что будет на ужин?…

– То же, что и вчера.

– Отлично! – воскликнул Моисей. – Очень вкусная овсянка была вчера!

Лицо Сифоры снова резко превратилось в набор тонких линий – глаза, рот и даже ноздри сжались в гневные щёлочки.

– Вчера на ужин была баранина, – процедила она.

Моисей отступил на шаг назад.

– Ну я попробую, – сказал он, – но я тебя предупреждаю. Чудеса – это не моё.

– Ты же пророк, – сказала Сифора, – давай, доставай моё колечко.

Моисей ещё раз посмотрел на колодец, в который Сифора уронила кольцо.

– Ну милая, – начал он снова, – чтобы свершилось чудо, Господь должен захотеть этого и дать мне силы Своей…

– Неужто Господь, – разъярилась Сифора, – желает оставить бедную, беззащитную женщину без её последнего украшения?! Сперва я отдала всё золото на постройку этого придурковатого тельца, потом я отдала все браслеты и серьги, чтобы ты выплавил этот дурацкий хобот, теперь моё последнее колечко?!

Она бросила кожаное ведро на землю с такой яростью, что ведро попыталось прогреметь, как металлическое.

– Не дай Бог больше никому мужа-пророка! – воскликнула она. – Сперва ведёт за собой народ, пропадает весь день неизвестно где, разговаривая с горящими кустами и столпами огненными, потом заставляет всех делать какие-то, – она щёлкнула пальцами от злости, – непонятные глупости, завязать в иле, убегать, жрать насекомых и лишайник…

Моисей опустился на колени.

– И при этом у него даже нет ничего, кроме посоха! – продолжила Сифора. – Ты же живёшь милостью других людей! Ты ничего не умеешь и ничего не можешь! Всё, что ты делаешь, за тебя делает Бог, а всё, что ты получаешь – тебе дают люди!

Она начала рыдать. Моисей положил свою голову ей на ступни и обнял её ноги, пытаясь вымолить прощения.

– И за что мне всё это?! – воскликнула Сифора, хватаясь за голову. – У мясника есть нож, и он умеет резать, у булочника есть печь, и он умеет выпекать, а у пророка есть посох, и он ничего не умеет!

– Женщина! – воскликнул гневно Моисей, поднимаясь. – Это что, я тебя спрашиваю?!

Перед собой он держал простое стальное колечко с грубой надписью внутри. Сифора затихла.

– Прежде чем призывать на себя гнев Господен и гнев мужа своего, ты не посмотрела даже у себя под ногами! – воскликнул Моисей.

Сифора надела на палец кольцо и потупила взор.

– Ступай же! – взмахнул рукой Моисей. – И не показывайся мне на глаза до вечера. И будь впредь скромна, молчалива и покорна!

Уведомляющая бровь вновь медленно поплыла вверх.

– И в знак чуда, – добавил Моисей торопливо, – которое Господь явил нам, указав путь к пропаже – приготовь побольше этой своей восхитительной нежной баранины!…

CXXV

По тёмным высоким залам Александрийской библиотеки шли двое.

Один был молодым и высоким, в целом красивый и слегка уставший.

Второй был маленьким и щуплым, он вел рукой вдоль полок, заставляя рукояти почтенных списков и оригиналов слегка выходить из гнёзд и издавать громкое непристойное «бызк».

– С одной стороны, – довольно вяло рассуждал молодой и высокий библиофил, – более доступных девушек легче соблазнить. Быстро теряешь интерес. С другой стороны, женщины, подобраться к которым трудно, весьма неопытны. И они очень пугаются, увидев…

Маленький и щуплый поднял брови.

– …любезность мужчины. – продолжил первый. – Так называемый природный пламень я ещё пока ни разу не встречал. Неопытность в вопросах любви тут, конечно, большое зло.

– Видали зло и пострашнее. – заметил второй. – Но я тебя понимаю. Говорят, про постель интереснее рассказывать.

– В общем, как я уже говорил, мне скучно, бес.

Они прошли ещё немного и остановились.

– Ага! – воскликнул маленький и щуплый, вытаскивая из стойки слегка потрёпанный свиток. – Вот за тобой мы и пришли.

– Ну же, – сказал молодой и высокий нетерпеливо, – давай, сделай что-нибудь.

Первый повернулся к нему и внимательно посмотрел ему в глаза.

– Ты уже поднимался на маяк? – спросил он.

– Поднимался, – сказал его собеседник уныло. – Отдал две драхмы, чтобы увидеть, что море большое.

Щуплый развёл руками.

– Видишь. Ты отдал две драхмы, чтобы посмотреть на что-то интересное, и не нашёл на что посмотреть. По-моему, это о многом говорит.

– О чём это говорит?… – спросил высокий, нахмуриваясь.

– О многом, – объяснил щуплый, раскатывая свиток. – Ага!…

Он снова свернул его и сунул за пазуху.

– Слушай, кстати, – обратился он к высокому, – давно хотел у тебя спросить, Фауст – это что, имя, фамилия, или и то и другое? Как у Мадонны?…

– У Мадонны?… – удивился Фауст.

– Или у… Неважно. Ну так что это?…

– Фамилия, – со вздохом сказал Фауст.

– Ага. Ну так вот, – сказал щуплый, – это у вас наверняка семейное. Это такое заболевание. Ты совершенно не умеешь наслаждаться жизнью.

– Вот я тебя и попросил, чтобы ты научил. – сказал Фауст хмуро. – Я не просил объяснять мне, чего я не умею, я просил научить меня, чтобы я умел.

– Ну вот я и учу, – развел руками щуплый, – но тебе наука не впрок. Понимаешь, у нас есть три пакета услуг.

– Пакета?… – удивился Фауст.

– Пакета, пакета. Есть пакет «Простой». Для простых людей. Они просят молодости, секса и денег, упиваются ими и умирают счастливыми. Есть пакет «Деловой». Для людей с целью в жизни. Они просят молодости, секса и денег и используют их, чтобы стать кем-то. И умирают счастливыми. И есть пакет «Фауст».

– Пакет «Фауст»?…

– Если ты перестанешь переспрашивать, я тебе всё объясню.

Щуплый вытащил из-за уха сигарету и прикурил от тусклой масляной лампы, которую нёс Фауст. Между полками повис сизый дым.

– Да, «Фауст». Ты просишь молодости, секса и денег, а потом мы с тобой разговариваем о том, как всё это противно и как тщетно бытие, и что ничего тебя не радует.

– Мне кажется, – сказал Фауст, строго глядя на Сатану, – что это ты меня обманываешь. Что ты специально заставляешь меня разочароваться в мире.

– Ты хочешь об этом поговорить? – спросил Сатана спокойно, пуская дым колечками. – Давай вспомним недавнее прошлое.

Он приложил к подбородку палец и с задумчивым видом уставился на Фауста.

– Золотые были денёчки. – сообщил он через некоторое время.

Фауст смотрел на него тяжёлым взглядом.

– Ах, да. Некоторое время назад, – спохватился Сатана, – я нашёл тебя запертым в твоей пропахшей ртутью лаборатории. Твоё счастье, что ты всё ещё не открыл фтор. Но ртуть тоже, надо сказать, не ландыш. Ты рыдал из-за того, что тебе, Вселенной во Вселенной, не подчинился какой-то дух.