и на всё готов ради тебя.
— Я не верю словам, пап, — вздыхаю я. — Я это уже слышала от него, перед тем как застукала их с Ханной в его кабинете. Его слова просто пустые звуки. Они ничего не стоят.
— Лика… он такой потерянный вчера приехал ко мне. Он просил помочь, сказал, что ты не отвечаешь на звонки. Пожалуйста, будь благоразумна. Все ещё может наладиться, дочка? — слышу это и смеюсь, не понимая, как можно поверить вновь? Это же предательство. Но потом мой взгляд опускается на смятую постель и разбросанные вещи, и я снова в ужасе от собственного поступка. Совесть точит меня изнутри. Как я… как могла сама пойти на это? Изменить… Я сама сделала то, что вызывало во мне отвращение и гнев к мужу… Боже! Что же я натворила…
— Я не знаю… мне не просто, — слова застревают в горле, глаза наливаются предательской влагой, а я уже ни в чём не уверена. Что мне делать?
— Лика, прошу, приезжай. Мы всё решим. Всё будет хорошо. Вытирая, уже льющиеся по щекам слёзы, пытаюсь рационально мыслить, но всё затмевает образ улыбающегося Маркуса, его нежный взгляд, встающий перед глазами. Что будет с ним? С нами? Что он подумает обо мне?
— Пап, я не могу. Я…
— Лика, ты нужна нам всем, нашей фирме, твоей фирме. Без тебя всё рухнет. Ты хочешь, чтобы всё, что ты создавала несколько лет, пошло прахом?
— Неужели… Пап… Альберт не справляется? — удивленно спрашиваю я. Мне казалось, что без меня ничего не рухнет. Как же я ошибалась.
— Альберт неплохой, — в голосе отца слышу сомнение, — управленец, переговорщик, но всё, что касается творческой стороны, чтобы удовлетворить запросы клиентов… он в этом… Ему не хватает творческого подхода и креативного взгляда. У тебя это прекрасно получается, — улавливаю в интонации папы тепло и чувствую его высокую оценку моей работы, которой мне так раньше не хватало. — Это твоё, понимаешь?
— Хорошо, — сдаюсь я.
Неужели мне никогда не дано слетать в отпуск? Даже через четыре дня отсутствия папа уже бьёт в набат.
— Тогда я жду тебя, родная, — и отец кладет трубку, а я так и продолжаю сидеть, осмысливая всё, что только что услышала.
Поднимаюсь с постели и решаю ничего не говорить Маркусу. Не смогу смотреть ему в глаза. Лучше пусть так… пусть считает меня подлой обманщицей, которая позабавилась, отомстила мужу и сбежала. Пусть лучше меня ненавидит, потому что я не смогу устоять перед ним, если он будет просить остаться. А я… теперь я такая же предательница, как и муж, изменивший мне. В душе возникает чувство, что я… что не Маркус мне помог излечиться от боли, а я соблазнила его, заставив забыть о том, что он мой психотерапевт и зачем я к нему пришла. Господи, как же… Как я могла допустить такое? Совесть с новой силой точит меня. Эти мысли словно молоточек в голове, не дают мне покоя. Решаюсь прослушать голосовое, оставленное Альбертом.
— Лика… Лучик мой, я очень скучаю. Мне плохо без тебя, — голос мужа дрожит. Слышно, что он сильно волнуется. Сглатывает и продолжает: — Ты не представляешь, как я раскаиваюсь. Прости меня за всё, что я сделал… сказал… Сейчас я… понял каким был кретином… — слышу в его голосе отчаянье, и сердце сжимается. Этот голос так долго заставлял меня трепетать, и сейчас… слыша в нём боль, я не могу остаться равнодушной… — С Ханной все кончено, я осознал свою ошибку. Это было глупо, надеяться, что ты пойдешь на отношения такого рода. Я просто осознал, что ты нужна мне. Без тебя я никто. Точнее, мои чувства словно проснулись вновь, и… к тому же, наша фирма, — ну вот мы и подошли к истинной причине.
Я так и думала, он неисправим. Только вот, мне не верится, что он расстался с Ханной, скорее, устроил очередное шоу, чтобы мне рассказали, как он несчастен, выгнал её и страдает, раскаивается. Порыв жалости, внезапно возникший, так и теряется где-то в глубине меня, и я продолжаю слушать с противоречивыми эмоциями.
— Лика, твои дизайнеры совсем не работают. Заказчики начинают жаловаться, что их не устраивают результаты. Требуют правок. Все смотрят на меня, а я в этом совсем не разбираюсь. Ты же знаешь, это твоя стезя, твой талант. Я не знаю, как с ними вообще разговаривать, что говорить. Только ты для них в авторитете. Если эта компания уйдет от нас и еще плохо отзовётся о нас, ты же знаешь, это погубит нашу репутацию. Сарафанное радио работает очень быстро и в одну, и в другую сторону. Лика, прошу тебя помоги мне, не бросай меня. Ты нужна мне, — на последней фразе голос Альберта словно садится от переизбытка эмоций, и его слова бьют по моей совести, которая взывает к моему трезвому разуму.
Всё, что случилось здесь вчера и сегодня, начинает казаться сном… приятным, но нереальным сном, словно это было… какое-то помутнение…
Иллюзия счастья в объятиях Маркуса рассыпается, как песчаный замок, а настоящее там, где меня ждет муж, где у меня есть обязанности, где реальная жизнь, где я должна сейчас находиться. Не здесь… Там! Осторожно встаю с кровати и начинаю быстро собираться. Закидываю все свои вещи в чемодан. Очень тороплюсь, так как знаю, что самолеты вылетают в вечернее время. Хочу успеть, а ведь еще надо добраться до аэропорта и купить билет. Через пятнадцать минут уже выхожу из своего бунгало и с сожалением оглядываю набережную. Грусть набегает. Мне становится тоскливо, что всё растаяло как дым, что я никогда больше не почувствую поцелуев Маркуса, тепло его заботливых рук, нежный и страстный шёпот. Не могу понять почему так всё противоречиво. Я словно разрываюсь между реальностью и зыбкой возможностью стать по-настоящему счастливой. Но снова убеждаю себя, что это нереально, и неотвратимо приближаюсь к такси, стоящему у домика администрации, которое на мою удачу оказалось тут.
Оглядываюсь на место, ставшее моим личным раем, где мне было хорошо и где я почти нашла своё счастье, и мысли снова возвращаются к мужчине, который показал мне, что значит чувствовать по-настоящему, с полной отдачей в ответ. Через несколько минут дороги по лобовому стеклу автомобиля начинают бить крупные капли дождя, который вскоре перерастает в ливень. Приближаясь