Читать интересную книгу Жить в богатстве и изобилии. В чем реальное значение успеха? - Бхагван Раджниш

Он попросту говорил: «Мы купили этот товар за десять рупий, и я не собираюсь просить за него больше, чем десять процентов прибыли. Это значит, что товар обойдется вам в одиннадцать рупий. Неужели десять процентов — это так много, что вы сомневаетесь? Иначе как же мы будем жить?» И люди тут же соглашались.

Но мой отец и дядя считали его подход убыточным, потому что они начинали с двадцати рупий и затем торговались. Если покупателю удавалось снизить цену на пять рупий, он был счастлив от того, что выгодно купил товар. Хотя на самом деле отец и дядя получали дополнительных четыре рупии! Поэтому, естественно, они постоянно подталкивали деда к выходу. «Иди, пойди на реку, поплавай, — уговаривали они его. — Пойди в парк, отдохни. Ты уже стар, мы и без тебя прекрасно справимся».

«Но, — возражал дед, — ведь есть покупатели, которые знают меня и знают вас. Они понимают, что я не деловой человек. И они знают, что вы-то как раз деловые люди. Я сказал моим покупателям, что если меня нет на месте, им нужно дождаться моего возвращения».

Обычно он говорил своим клиентам: «Запомните: не важно, дыня ли падает на нож или нож на дыню, в итоге именно дыня разделяется надвое, а не нож. Избегайте деловых людей». У него были свои покупатели, которые не соглашались даже говорить, зачем они пришли, они попросту садились и ждали. «Позовите старика», — просили они.

Дела тоже можно вести искренне, честно, сохраняя свою подлинность. Не обязательно хитрить, наживаться на людях и обманывать. Поэтому не стремись к синтезу между ведением бизнеса — постоянством, обязательствами и ответственностью — и бытием в моменте, свободой и спонтанностью, к которым так стремится твое сердце.

Слушай свое сердце, потому что, в конечном счете, именно оно определяет масштаб твоего бытия, рост твоего сознания и предельную трансформацию, ведущую сознание за пределы смерти. Все остальное шелуха.

Каковы твои обязательства? Человек понимающий старается не брать на себя глупые обязательства. В чем твое постоянство? Не потому ли, что твои отцы и деды были деловыми людьми, поэтому и ты должен вести дела так же, как это делали они? Неужели ты здесь лишь для того, чтобы повторять прошлое?

Неужели у тебя не хватит смелости сделать что-то по-новому, отказаться от прошлого, от чего-то старого и давно покрывшегося плесенью? Неужели у тебя не хватит смелости вдохнуть свежий воздух в свою жизнь и в жизнь тех, о ком ты заботишься? В чем твое постоянство? На самом деле тебе нужно быть непостоянным в каждый момент, и это касается не только чьего-то прошлого — твоих отцов и дедов. Тебе необходимо постоянно расставаться даже с собственным прошлым. Если момент ушел, значит, он ушел. Нет необходимости брать на себя обязанность поддерживать постоянство и тащить за собой труп умершего момента. А обязательства всегда исходят из бессознательного. Например, ты любишь женщину и хочешь, чтобы она вышла за тебя замуж, а она хочет от тебя обязательств. А ты настолько неосознан, что с легкостью соглашаешься планировать свое будущее, которое вовсе не в твоих руках. Разве можно говорить о том, что будет завтра? Завтра — это не твоя собственность. Ты можешь быть здесь, а можешь быть и не здесь. Кто знает, что будет завтра? Любовь, которая только что внезапно захватила тебя, завтра может исчезнуть.

Но практически каждый мужчина дает слово своей женщине. «Я буду любить тебя всю жизнь», — говорит он. И женщина тоже соглашается: «Я буду любить тебя не только в этой жизни, — утверждает она, — я буду просить Бога о том, чтобы и в следующих жизнях он посылал мне тебя в качестве мужа». Но никто из них не осознает, что не управляет ни единым мгновением будущего. Любые обязательства приводят к возникновению проблем. Завтра любовь может покинуть тебя, так же внезапно, как и пришла. Она просто осенила тебя, в этом нет каких-то твоих действий. Завтра, когда любовь уйдет и твое сердце будет похоже на иссушенную пустыню, что ты будешь делать?

Единственный путь, позволенный обществом, — это стать притворщиком, лицемером. Притворяйся, что все еще чувствуешь то, чего давно уже нет. По крайней мере, продолжай говорить: «Я тебя люблю». Ты знаешь, что твои слова бессмысленны, и женщина это знает, потому что в них нет искренности. Что касается любви, то тут невозможно обмануть женщину, она чрезвычайно чувствительна в этом вопросе. На самом деле, когда есть любовь, нет необходимости повторять слова. Ты знаешь, и она знает. Желание постоянно повторять эту фразу возникает только тогда, когда сердце больше не излучает любви. Тогда-то вы и заменяете ее словами.

Но слова бедны. Ваши действия о чем-то говорят, ваше лицо, ваши глаза что-то выражают, и словами вы лишь пытаетесь утверждать обратное. Но проблема уже существует потому, что когда-то у вас не хватило осознанности сказать женщине: «Как я могу давать тебе обещания? Я человек, и я слаб, я не до конца осознан. Большая часть моей жизни проходит в полнейшей темноте, о которой я ничего не знаю. Откуда мне знать, какие желания возникнут во мне завтра? Да и ты не знаешь, чего захочется тебе в будущем. Поэтому, пожалуйста, ничего мне не обещай, и я не буду ничего обещать. Мы будем любить друг друга до тех пор, пока внутри нас живет истинная, подлинная любовь. И как только мы почувствуем, что пришла пора притворяться, мы не станем этого делать, это отвратительно, это бесчеловечно».

Мы просто примем тот факт, что любовь, которая прежде соединяла нас, ушла, и настала пора расстаться. Мы будем помнить о прекрасных днях, проведенных вместе. Это навсегда останется в нашей памяти. «Я не хочу разрушать то, что между нами было, притворяясь, и я также не хочу, чтобы ты стала лицемерить».

Никогда ничего не обещайте. Уясните себе, что обязательства рано или поздно приводят к трудностям, потому что в какой-то момент вы обнаружите, что не можете больше их поддерживать.

И «ответственность»… Идея ответственности лежит на тебе, словно тяжелый груз. Ты отвечаешь за своих родителей, за жену или мужа, за детей, за соседей, за общество, за нацию. Такое впечатление, что ты здесь ради того, чтобы отвечать за всех и вся, кроме себя. Довольно странно.

Женщина учит ребенка:

— Самое главное в нашей религии — служить другим.

— Я все понял, — отвечает ребенок, — я только не понял, что будут делать другие?

— Конечно, они буду служить другим, — утверждает мать.

— Странно, — восклицает малыш, — если все служат кому-то другому, почему я не могу служить себе, а ты — себе? Зачем все усложнять и брать на себя такой груз, что я должен служить другим и ждать, пока они послужат мне?

В своей невинности ребенок говорит правду, о которой забыли все религии. На самом деле истинное значение ответственности изменилось под влиянием религий, политиков, так называемых благодетелей, учителей, родителей. Они изменили сам смысл ответственности. Они приравняли ответственность к долгу: это твой долг. А долг — это грязное ругательное слово!

Вы не должны делать ничего из чувства долга. Вы либо делаете что-то по любви, либо не делаете ничего. Запомните, ваша жизнь должна быть жизнью любви, и если из любви вы каким-то образом откликаетесь на ситуацию, тогда это именно то, что я называю ответственностью. Разделите слово на две части: ответственность (способность отвечать), не сливайте их воедино. Соединение этих двух частей привело к очень глубокому неверному пониманию этого слова во всем мире. Это не ответственность, а способность отвечать, откликаться. И любовь способна откликаться. Нет никакой другой силы в мире, которая была бы способна отвечать. Если вы любите, вы не можете не откликнуться; и в этом отклике нет никакой тяжести. Долг же — это тяжелая ноша.

И вновь я вспоминаю своего деда. Он был простым деревенским жителем, необразованным, однако он обладал той же невинностью, коей обладают дети. Ему нравилось, когда кто-нибудь делал ему массаж ступней перед сном, и все старались этого избежать. Как только он собирался ложиться, все предпочитали находиться как можно дальше, чтобы их не поймали. А я ходил к нему как раз в это время.

Как-то он сказал: «Странно, что каждый раз, как я стелю кровать, все куда-то исчезают. Секунду назад все еще были здесь. И как только я засыпаю, иногда я даже не сплю, просто лежу с закрытыми глазами, все уже тут как тут».

«Никто не хочет массировать тебе ступни, — сказал я. — Но, насколько мне известно, это не моя обязанность. Они думают, что они обязаны это делать, и как только кого-то из них поймают, массаж превращается в их долг. Но для меня это не долг. Если я не захочу массировать тебе ступни, я именно так и скажу». И я дал ему ясно понять, что «буду массировать до тех пор, пока не почувствую, что уже хватит». Решение об окончании за мной, а не за ним.

Я изобрел символический язык, закодированный язык, на котором мы с ним общались. Когда я начинал чувствовать, что скоро захочу остановиться, я обычно говорил: «Запятая». Он же говорил: «Ну, нет, еще слишком рано». — «Я тебя предупредил, — отвечал я. — вскоре будет точка с запятой, а потом точка. Как только я скажу точка, я закончу». Я массировал ему ступни из любви к нему, для меня это не было долгом. Люди, считавшие это своим долгом, исчезали. И он понял. «Ты мне все объяснил, — сказал он. — До этого я не понимал, что долг и любовь так сильно отличаются друг от друга».