Конечно же, он прав. Несмотря на слабый свет, я отчетливо вижу, что половина людей в комнате наблюдает за нами, а не за парой на возвышении. Такое ощущение, что они здесь почти для того, чтобы усилить мое удовольствие. Разве я не представляла себе взгляды, устремленные на меня, когда Аид заставил меня раздеться вчера? Когда мы стояли на том же самом возвышении, и он заставил меня кончить так сильно, что у меня задрожали ноги? Оказывается, реальная вещь экспоненциально горячее.
Борода Аида щекочет мое обнаженное плечо.
— Прозрачная юбка. Кружевные трусики. Они смогут увидеть все, что я делаю с твоей
хорошенькой киской. Ты готова к этому?
Готов ли я к этому?
Я почти уверена, что могу умереть на месте, если он не выполнит то похотливое заклинание, которое он плетет вокруг меня. Я облизываю губы и борюсь с собой, чтобы не приподнять бедра, чтобы направить его руку ниже.
— Да, сэр.
Он целует меня в плечо.
— Скажи только слово, и все прекратится. Никакого вреда, никакой скверны.
Для кого-то, кто так решительно настроен быть названным монстром, он невероятно заинтересован в моем удовольствии и согласии. Трепет власти пронизывает меня насквозь. Я здесь не главная. Ни при каком напряжении воображения. Но знание того, что независимо от того, что Гадес делает со мной, я выбираю это? Это за гранью сексуальности. — я знаю. Я доверяю тебе. -
Малейшее колебание, как будто я удивила его.
— Хорошо. — Тем не менее, он двигается медленно, скользя рукой вниз, чтобы обхватить мою
киску через юбку. Ткань настолько тонкая, что ее вообще не существует, и я не могу удержаться от небольшого подскока от тепла его ладони. Он тихо выругался.
— Я чувствую, какая ты мокрая.
— Сделай что-нибудь с этим.
Он усиливает свою хватку, удерживая меня в этом интимном месте, как будто я принадлежу ему.
— Однажды ты научишься не пытаться подняться с самого низа. — Он кладет свободную руку на
мою правую грудь и дергает шнуровку вниз, обнажая меня комнате. Я дергаюсь назад, но его грудь не дает мне возможности двигаться, и его рука между моих ног следует за мной, сильнее прижимая мое тело к его. Затем Аид повторяет процедуру с моей левой грудью. Я все еще прикрыта шелковыми бретельками, но мои соски обнажены и выставлены напоказ. Он издает низкий цокающий звук.
— Только за это неповиновение я заставлю тебя кончить, громко и грязно, прямо здесь, перед
ними.
Мне даже в голову не приходит прикрыть грудь. Вместо этого я раздвинула ноги
немного шире.
— Делай свое худшее.
— Мое худшее, Персефона? — Его голос становится ниже, почти рычит. — Ты опускаешь
один палец ноги в воду и думаешь, что готов проплыть всю длину реки Стикс. Ты не можешь даже начать справляться с тем, что может предложить мое худшее. — Он, наконец, поднимает руку, только чтобы засунуть ее мне в трусики и пронзить меня двумя пальцами. Контакт наклоняет мою спину, но его другая рука там, обхватывает мое горло и удерживает меня на месте.
— Ты чувствуешь на себе их взгляды?
Я хочу продолжать бросать ему вызов, но мой мозг затуманился от удовольствия. Он даже не трахает меня пальцами. Он удерживает меня, овладевает мной так, как я никогда раньше не испытывала. Как будто он заявляет о своих правах перед целой комнатой свидетелей самым примитивным из возможных способов. Нет, самым примитивным способом было бы перегнуть меня через этот стул и трахать, пока я не закричу. Я дрожу.
— Да, — выдыхаю я. — Я чувствую, как они наблюдают.
— Ты знаешь, что они видят? — Он не двигается, просто прижимает меня к себе. — Они видят
монстра, готового сожрать хорошенькую принцессу. Они видят, как я беру одну из них и тащу ее за собой в темноту. Я гублю тебя у них на глазах.
— Хорошо, — яростно шепчу я. — Погуби меня, Аид. Я хочу, чтобы ты это сделал.
— Ты сжимаешься вокруг меня. — Его голос стал еще глубже. — Тебе это нравится.
— Конечно, я знаю. — Аид сдвигает руку, его ладонь трется о мой клитор, и внезапно слова
слетают с моих губ.
— Мне нравится, что ты делаешь ставку на меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Это то, что я делаю? — Наконец он начинает двигать рукой, его ищущие пальцы находят мою
точку G и слегка поглаживают ее.
— Не так ли? — Мне приходится бороться, чтобы не приподнять бедра, бороться, чтобы не
застонать. — Ставлю на кон твое заявление. Бросающее тень на меня. Предупреждая всех остальных.
— Персефона. — Он произносит мое имя так, словно это песня, которую он недавно выучил
наизусть. — Кто сказал что-нибудь о предупреждении всех остальных? — Он слегка покусывает мочку моего уха. — Что, если я захочу поделиться? Что, если я отодвину твои трусики в сторону и позволю тому, кто заинтересуется, подойти сюда и трахнуть тебя у моей груди?
Все мое тело сжимается, но я слишком ошеломлена, чтобы решить, протест это или желание.
— Ты бы сделал это?
Он замирает на одно бесконечное мгновение. Затем Аид ругается и тянет меня вверх, так что я сажусь крест-накрест у него на коленях. Одной рукой он хватает меня за волосы, а другой локтем широко раздвигает мои ноги. Потом он перестает валять дурака. Каждое движение его пальцев приближает меня к краю. — Нет, маленькая Персефона. Делиться — это не моя слабость. Я буду единственным, кто прикоснется к тебе. Твоя киска принадлежит мне до тех пор, пока это не произойдет, и я не собираюсь терять ни минуты, подарив ее кому-то другому.
Грубые слова.
Сексуальные слова.
Я протягиваю дрожащую руку, чтобы обхватить его за шею.
— Аид?
— Да? — Он замедляет свои движения, добавляет большой палец, рисуя разрушительные круги
вокруг моего клитора. — Ты чего-то хочешь.
Я забываю быть застенчивой. Я забыла правила. Я забываю обо всем, кроме экстаза
удовольствия, надвигающегося на меня, волны, которая, я внезапно уверена, поглотит меня, если я не буду осторожна. Не осталось ничего, кроме совершенной честности.
— Я хочу тебя.
— Ты так любишь свои слова. Используй их.
— Трахни меня, — выдыхаю я. — Трахни меня у них на глазах. Покажи каждому из них, кому я
принадлежу. — Мне нужно остановиться, чтобы сдержать слова, но я не могу, когда он так прикасается ко мне.
— Твоя, Аид. Не Зевса. Никогда его. Что-то похожее на конфликт танцует на его лице,
появляется и исчезает так же быстро, как лунный свет, мерцающий на неспокойной воде.
— Я еще не решил, заслужила ли ты это.
Я могла бы рассмеяться, если бы у меня был воздух. Я провожу рукой вниз по его груди, чтобы прижаться к его члену.
— Накажи меня позже, если захочешь.
Просто дай нам то, что нам обоим нужно сейчас. — Я смутно слышу звуки секса, доносящиеся с возвышения, шлепки плоти о плоть, но я смотрю только на Аида. — Пожалуйста. — я целую его. У него вкус виски и греха, искушение, которое я хочу полностью принять. Причины, по которым я согласилась на эту сделку, в этот момент начинают казаться далекими, а по моему телу пробегает похоть. Он мне нужен. Он нужен мне больше, чем еда, больше, чем вода, больше, чем воздух. Я слегка провожу зубами по его нижней губе.
— Пожалуйста, Аид.
— Ты меня убиваешь, — бормочет он.
Прежде чем я успеваю придумать ответ на это, он убирает пальцы. Рывок, и передняя часть моей юбки исчезла. Еще один яростный рывок, и мои трусики следуют за ним. Я моргаю, глядя на него, и он злобно ухмыляется.
— Сомневаешься в себе?
— Ни в малейшей степени. — Мне не нужны его уговоры двигаться, чтобы оседлать его. Я в
опасности, что буду тереться о его член через брюки, как одурманенный сексом монстр. Мне с трудом, с трудом удается удержаться от него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Презервативы?
— Мммм. — Он наклоняется к краю стула и достает пакет из фольги. Я ожидаю… Я не уверена.
Мне следовало бы знать лучше, чем пытаться предвидеть Аида в этот момент. Он вкладывает презерватив мне в руку и отталкивает меня достаточно, чтобы расстегнуть брюки.