Читать интересную книгу Твое сердце принадлежит мне - Дин Кунц

Шок лишил его дара речи. И теперь, когда он подумал о том, чтобы позвать на помощь, с губ срывался только хрип.

Райан оглядел стоянку, заставленную автомобилями. Вдали две машины медленным ходом направлялись к выезду. Увидел он и трех человек, но все находились довольно далеко.

Женщина с ножом давно исчезла, превратившись в отблеск солнечных лучей от ветровых стекол, в мерцание горячего воздуха, поднимающегося от асфальта.

Райан вновь обрел голос, но лишь для того, чтобы тихонько выругаться. Решил никого не звать, не привлекать к себе излишнего внимания. Все равно женщина ушла, и ее уже не найти.

Раздавив несколько лилий (так уж получилось – не намеренно), когда двинулся к лежащей на асфальте книге, Райан поднял ее левой, не запачканной в крови рукой.

Когда подошел к своему «Форду»-купе модели 1932 года, капли пота падали на багажник, пока он рылся в кармане, доставая ключи. И пот, который его прошиб, не имел никакого отношения к теплому дню.

В багажнике, среди прочего, он держал инструменты, которые могли понадобиться для мелкого ремонта на дороге, одеяло, несколько кусков чистой замши, рулон бумажных полотенец, бутылку воды.

Кусок замши просунул в разрез рубашки, прижал к ране, придавил локтем, чтобы замша не сдвигалась с места.

После этого смыл кровь с правой руки водой из бутылки, расстелил одеяло на водительском сиденье.

«Шеви Тахо» медленно проезжал мимо, но Райан не остановил водителя. Ему хотелось как можно быстрее уехать отсюда и добраться до дома.

Ее голос по-прежнему звучал в голове: «Я могу убить тебя, когда захочу».

Возбужденная видом его крови, она могла решить, что надо бы вернуться и добить жертву.

Мощный двигатель «Форда» проектировался для гонок, так что сотрясал автомобиль на холостых оборотах. И коробка передач позволяла быстро набирать скорость.

Когда он выехал с автостоянки, Райану захотелось промчаться по улицам, как по гоночной трассе, но он сдерживал себя, не нарушал скоростного режима. Общение с полицией в его планы не входило.

Автомобиль изготовили по старым чертежам, но начинили многими техническими новинками, в том числе и устройством «без рук» для мобильного телефона. И когда раздался звонок, Райан, занятый своими мыслями, ответил автоматически:

– Алло?

– Болит? – спросила женщина, которая порезала его.

– Что вам нужно?

– Ты никогда не слушаешь?

– Что вам нужно?

– Разве я выразилась недостаточно ясно?

– Кто вы?

– Я – голос лилий.

– Давайте ближе к делу, – раздраженно бросил он.

– Не трудятся они, не прядут[35].

– А если конкретнее, без галиматьи? Дело в Ли? В Кей?

– Тинги? – Она мягко рассмеялась. – Думаешь, причина в них?

– Вы их знаете? Да, знаете.

– Я знаю о тебе все, кого ты уволил и кто на тебя работает.

– Они получили двухгодичное жалованье. Я хорошо к ним относился.

– Ты думаешь, все это связано с Тингами, потому что у меня такие же раскосые глаза, как и у них? Они тут совершенно ни при чем.

– Тогда скажите мне, с чем все это связано?

– Ты знаешь, с чем связано. Ты знаешь.

– Если бы знал, вы бы не подобрались ко мне достаточно близко, чтобы ударить ножом.

Красный свет заставил его остановиться. Автомобиль покачивался, ноющая рана под куском замши пульсировала в такт работающему на холостых оборотах двигателю.

– Ты действительно так глуп? – спросила она.

– Я имею право знать.

– Ты имеешь право умереть.

Он подумал о Спенсере Баргхесте из Лас-Вегаса и его коллекции законсервированных трупов. Но он так и не нашел связи между доктором Смерть и событиями последних шестнадцати месяцев.

– Я не глуп, – ответил он. – Я знаю, вам что-то нужно. Всем что-то нужно. У меня есть деньги, много денег. Я могу дать вам все, что вы пожелаете.

– Если ты не глуп, то ничего не понимаешь. В лучшем случае совершенно ничего не понимаешь.

– Скажите мне, что вам нужно, – настаивал он.

– Твое сердце принадлежит мне. Я хочу его вернуть.

На столь лишенное здравого смысла требование у Райана просто не нашлось ответа.

– Твое сердце. Твое сердце принадлежит мне, – повторила женщина и заплакала.

Слушая ее плач, Райан подумал, что здравомыслие от нее не спасет, что она безумна и одержима навязчивой идеей, которую ему никогда не понять.

– Твое сердце принадлежит мне.

– Хорошо, – мягко ответил он, чтобы ее успокоить.

– Мне, мне. Это мое сердце, мое драгоценное сердце, и я хочу его вернуть.

Она оборвала связь.

Позади нажали на клаксон. Красный свет сменился зеленым.

Вместо того чтобы надавить на педаль газа, Райан съехал на обочину, перевел ручку коробки скоростей на нейтралку.

Воспользовавшись функцией «*69», попытался перезвонить плачущей женщине. Услышал только записанный на пленку голос, предлагающий отключить связь или набрать номер.

Дождавшись разрыва в транспортном потоке, Райан вписался в него.

Чистое небо висело над головой, словно огромная перевернутая чаша, но синоптики обещали дождь, с воскресного утра до второй половины понедельника. И Райан знал: когда чаша наполнится водой и начнет изливаться вниз, женщина придет. В темноте и дожде, под капюшоном, она придет, и, как призрака, замки ее не остановят.

Глава 40

Райан припарковал купе и вышел из машины, с облегчением обнаружив, что в гараже ни души. Стоя у распахнутой дверцы, достал из рубашки окровавленную замшу, бросил на одеяло, которое предохраняло от крови водительское сиденье, приложил к ране чистый кусок замши.

Быстро скатал одеяло, зажал под левой рукой, вошел в дом, на лифте поднялся на третий этаж, укрылся в своих апартаментах, ни с кем не встретившись.

Положил одеяло на стол, с намерением сунуть в мешок и выбросить.

В ванной промыл рану медицинским спиртом, потом намазал йодом.

Щипало ужасно, что его только порадовало. Боль прочистила туман в голове.

Рана была неглубокая, и кровеостанавливающий крем быстро справился со своей задачей. Через какое-то время Райан осторожно вытер марлевой салфеткой избыток крема и нанес слой неоспорина[36].

Обрабатывая рану, мысленно Райан сосредоточился на грозящей ему опасности, думал о том, что может произойти в будущем.

На неоспорин он положил марлевые салфетки и закрепил их полосками пластыря, расположенными поперек раны, чтобы получше стянуть кромки разреза. Потом длинными продольными полосками зафиксировал короткие.

Боль уже практически не чувствовалась, чуть пульсировала.

Райан переоделся в черные джинсы и черный свитер-рубашку с отложным воротником.

В баре стояло несколько бутылок вина. Райан открыл «Опус один»[37] десятилетней выдержки и наполнил бокал от «Риделя»[38] чуть ли не до самого края.

По аппарату внутренней связи сообщил миссис Эмори, что сам расстелет кровать и обедать будет у себя. Заказал стейк и попросил оставить тележку на колесиках у лифта на лестничной площадке третьего этажа в семь часов вечера.

Без четверти пять Райан позвонил доктору Дугалу Хоббу в Беверли-Хиллс. Ожидал, что услышит голос телефонистки службы ответов, и так оно и вышло. Он оставил свою фамилию, номер, подчеркнул, что у него пересажено сердце и он попал в чрезвычайную ситуацию.

Сев на диван, включил плазменный телевизор, заглушил звук и какое-то время смотрел, как гангстеры 1930-х годов бесшумно стреляют по черным автомобилям, которые огибали углы без скрипа тормозов и визга шин.

Выпив треть бокала, он вытянул перед собой правую руку. Она практически не дрожала.

Переключил канал, понаблюдал, как непривычно молчаливый Рассел Кроу бесшумно ведет парусник сквозь бушующий, но не издающий ни звука шторм.

Через одиннадцать минут после разговора со службой ответов ему позвонил доктор Хобб.

– Извините, что потревожил вас, доктор. Со здоровьем проблем у меня нет. Но, тем не менее, мне необходима ваша помощь.

Заботливый, как и всегда, доктор Хобб никоим образом не выразил недовольства.

– Я всегда на связи, Райан. Если я вам потребовался, звоните без малейшего колебания. Как я и говорил вам, независимо от того, сколь хорошо идет выздоровление, всегда возможно появление эмоциональных проблем.

– Если бы все было так просто.

– Телефонные номера психотерапевтов, которые я дал вам годом раньше, не изменились, но, если вы их затеряли…

– Это не эмоциональная проблема, доктор. Это… даже не знаю, как ее назвать.

– Тогда объясните, в чем дело.

– Сейчас мне бы не хотелось. Но… я должен знать, кто был донором.

– Но вы же знаете, Райан. Учительница, которая в автомобильной аварии получила травму головы, несовместимую с жизнью.