Для тех же, кто не сумел преодолеть материнского инстинкта, выделен особый… остров Матерей — Ява. Там живут все, кто хочет сам воспитывать своего ребенка.
Что же получается у Ефремова? За беззаветную материнскую любовь — ссылка за пределы благодатного средиземноморского пояса, где сосредоточено население?
Вы согласны с Ефремовым? А я не очень. Я полагаю, что ребенку в младенческом возрасте, "нежном", как его называют, материнская любовь необходима. Позже можно передавать его в руки педагогов. Думаю, что и родителям полезно любить детей, уметь любить, это наполняет жизнь и предохраняет от эгоистической сосредоточенности на самом себе.
В свое время при выходе из печати "Туманность Андромеды" встретила яростные нападки критиков. По их мнению, Ефремов исказил будущее. Тогда я был восторженным защитником, первым, если не ошибаюсь, рецензентом. Но сейчас, когда эта книга прочно вошла в фонд мировой литературы, она не нуждается ни в защите, ни в добавочных похвалах, и полезно обратить внимание читателей на трудность, которую автору не удалось разрешить, не удалось решить и всей фантастике.
В будущем мы хотим видеть безукоризненно совершенных людей. Нас, естественно, удивит, если человек будущего будет болеть, страдать, сердиться, если он будет разочарован, будет делать глупости и т. д. Поэтому писатель и создал своих героев непохожими на нас: безукоризненно правильными, безупречно выдержанными и от правильности холодноватыми. Но законы восприятия таковы, что больше всего мы сочувствуем таким, как мы, на нас похожим. Идеальные — бестелесны и поэтому не волнуют.
Как же быть? Изображать идеал несовершенным? Но тогда это не идеал.
Далее, чтобы достигнуть законченного совершенства, видимо, надо разрешить все трудности и все проблемы наилучшим образом. Но если ВСЕ решено, чем же будут заниматься люди творчества? Нормальному человеку для счастья нужна осмысленная деятельность, не только игра в исследования, в науку ради науки.
У Ефремова нет скуки в его совершенном обществе. Общество уже благоустроено, основные проблемы уже разрешены. Подвиги совершаются где-то вдалеке, на границе незаселенных мест, на дне океана или на острове Забвения, упрямо живущем по старинке. Это все сторожевые подвиги, арьергардные, но где же авангардные — подвиги продвижения вперед? Даже школьники из произведений Ефремова знают, что самое главное-движение вперед.
Но если все совершенно, куда и зачем двигаться? Именно тут противоречие, неразрешенное Ефремовым.
И другая сторона того же вопроса.
Чтобы завершить книгу, где-то нужно поставить точку. Чтобы нарисовать общество, разрешившее все задачи, нужно ограничить число задач. И Ефремов ограничил… количество населения. Все оно размещено в узкой средиземноморской полосе… Ограничена (150–200 лет) и продолжительность жизни. В исторической схеме будущего веку Первого Изобилия предшествует век Упрощения Вещей. Так и написано: "Требование дать каждому все вызывало необходимость существенно упростить обиход человека… Одно только прекращение невероятной расточительности питания обеспечило пищей миллиарды людей".
Ограничено, упрощено, прекращено! Нет потребности и нет причины для роста, для движения вперед.
Только для космоса "не поставлена" точка. Пока еще звездолеты топчутся на "пятачке" поперечником в полсотни световых лет, а до других галактик — миллионы и миллиарды. Нет возможности посетить отдаленные звезды.
Но если видишь звездожителей на экране, если связан с ними по радио, так ли обязательно ездить в гости? Это не самая неотложная задача! Вдохновит ли она ВСЕ население Земли на подвиги, творчество и даже самоограничение? Однако другой задачи Ефремов не нашел.
Но юный герой Ефремова говорил, что главное — это движение вперед. Какое же движение вперед предлагает писатель в романе?
В предыдущих беседах о Свифте, Жюле Верпе и Томасе Море мы давали историческую справку, потому что и страна и эпоха были далекие, чуждые; чтобы понять писателя, надо было представить еще, в какие времена он писал.
Но И. А. Ефремов (1907–1972) — наш современник. Он родился в 1907 г. и прожил насыщенную жизнь. Всего было много: странствий, впечатлений, размышлений и трудов. Рано оставшись без родителей, он стал воспитанником красноармейского полка, принимавшего участие в штурме Перекопа. В семнадцать лет стал штурманом, плавал на Тихом океане и на Каспийском море. Но море оставил ради геологии и к двадцати годам обнаружил кладбище вымерших земноводных на Севере. Экспедиция за экспедицией в Сибири, потом в Монголии. В тридцать три года Ефремов — доктор биологических наук, в дальнейшем — создатель тафономии, особой науки о том, как и где искать остатки ископаемых животных. В 1952 г. получил Государственную премию.
И одновременно — литература. Еще в конце войны, в 1944 г., появились его "Рассказы о необыкновенном" — романтичные и героические истории о геологах и моряках. За ними последовали "Звездные корабли" — одна из первых советских повестей о пришельцах, историко-приключенческий роман "На краю Ойкумены", а в 1957 г. в журнале "Техника — молодежи" начал печататься роман "Туманность Андромеды".
Обратите внимание: "Туманность Андромеды" появилась в 1957 г. — за несколько месяцев до запуска самого первого искусственного спутника.
Фантастика чутко отражает настроения современников. Истина эта покажется странноватой тем, кто знаком поверхностно с этой литературой. Но связь тут своеобразная, не прямая: фантастика отражает не достижения и события, а настроения — мечты и надежды или опасения. Фантастика — литература впередсмотрящих или же спорящая с впередсмотрящими. Ефремов был впередсмотрящим, он отражал мечты и настроения завтрашнего дня. Ведь и рассказы его о мирных романтических делах геологов и моряков были изданы в конце войны, когда победа была уже близка, но бои продолжались. И "Туманность Андромеды" писалась до выхода человека в космос. Но когда другие писатели-фантасты, вдохновленные успехами советской космонавтики, устремились мысленно в звездную бесконечность, Ефремов уже начинал создавать новый роман — "Лезвие бритвы" — о нераскрытых возможностях человека, о резервах физиологических и психологических. Это направление (психологическое) советская фантастика приобрела в 70-е годы.
Мне трудновато писать о Ефремове, бесстрастно перечисляя названия и даты. Для меня это живой человек. Я бывал у него, одалживал книги, чаще звонил по телефону, спрашивая совета, или приглашал на заседания. Впрочем, на собрания он не ходил, дорожил временем, не было его и тогда, когда пытались разгромить его "Туманность Андромеды", стоял выше литературных схваток. Но на советы и помощь молодым не скупился, активно помогал им. Не всякая знаменитость склонна к такому альтруизму, иные предпочитают придерживать потенциальных соперников.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});