Читать интересную книгу В маленьком мире маленьких людей - Шолом-Алейхем

Весь мир, например, знает родословную настоящих Ротшильдов: они происходят из Франкфурта, их прадед когда-то был менялой, потом ростовщиком, а впоследствии банкиром. Наши касриловские Ротшильды не происходят из Франкфурта. Они настоящие касриловцы. Но поскольку их прадед всю жизнь был менялой, стоял на касриловском рынке у столика и менял рубли на копейки, а копейки на гроши, его детей и внуков прозвали Ротшильдами. Дети прадеда касриловского Ротшильда уже менялами не были, на базаре у столиков не стояли. Они занимались ростовщичеством. Внуки и правнуки касриловского Ротшильда будут этим заниматься до тех пор, пока на свете существует пакость, называемая деньгами, и люди, готовые все продать, извините, даже последнюю пару штанов, лишь бы получить взаймы под залог…

Если вам придется побывать в обновленной Касриловке, то вы обязательно увидите на Мощеной улице двухэтажный дом, на нем большую вывеску во всю стену с большими буквами: «Ефим и Борис Гинголд. Банкирская контора». Знайте, это и есть дом касриловских Ротшильдов. Вы спросите, откуда же взялось прозвище Ротшильд? На это вам ответят: а что вы скажете на то, что как раз напротив конторы Ротшильдов стоит еще более красивый дом, с еще более красивой вывеской, а на ней еще большими буквами написано: «Лесная торговля братьев Дембо». Любой ребенок знает, что это — дом Бродского.

Если вы хотите знать биографию этих Бродских, которые есть Дембо, то могу рассказать в двух словах. В Сухолесье, в местечке вблизи Касриловки, которое когда-то принадлежало графу Штрембо-Рудницкому, жил еврей, сторож графских лесов, звали его Ароном, по прозвищу «Дуб», ибо был он, не про нас будь сказано, невеждой, деревенским простаком, к тому же высок и здоров, как дуб. Носил деревенский тулуп, подвязанный бечевкой, и высокие сапожищи, знал на память все деревья в Сухолесье, охранял графское добро, как преданный пес, и был у графа в таком почете, что в своем завещании граф наказал своим детям, чтобы Арона и его потомство оставили сторожами до той поры, пока существуют сухолесские леса и род Штрембо-Рудницких.

Но, как водится, дети графа проиграли наследство в карты, продали лес, и сыновья Арона вынуждены были выехать из местечка в город. Осели они в Касриловке. Кроме леса и дров, они ничего не знали, потому стали они промышлять только дровами и лесом. Им очень повезло, дела их шли в гору, все выше и выше, вместе с этим росло и их имя. Вначале их называли «люди леса», затем «деревянные евреи», потом — «новые богачи, миллионщики». И только впоследствии, когда они начали дарить большие суммы на благотворительные цели, перегоняя Ротшильдов, город их окрестил «наши Бродские». Трудно сказать, кто из них богаче — «Ротшильды» или «Бродские». Их капиталы еще никто не подсчитывал. Но мне кажется, что мы можем себе пожелать иметь столько, сколько им не хватает, чтобы быть настоящими Ротшильдами или Бродскими.

Так как каждый из них хочет перещеголять другого в «аристократизме», то конкурируют наши касриловские миллионеры и миллиардеры, в чем только могут. Ротшильды утверждают, например, что им трудно разговаривать по-еврейски, а Бродские хвастают, что они ни единого слова не понимают по-еврейски (в Касриловке это лучший признак аристократизма). Или приключилась такая история у Ротшильдов. Играя в карты, их сынок проиграл целую сотню, тогда Бродские тут же распространили слух, будто их дитя проиграло двести рублей. Или невестка Ротшильдов открыто флиртовала за границей на курорте с незнакомцем. Бродские же, чтобы не отстать от Ротшильдов, стали рассказывать, будто их невестка за границей на курорте тоже флиртовала на виду у всех, но зато с двумя незнакомцами.

Когда аристократы стремятся переплюнуть друг друга, городу от этого только польза.

Касриловка никогда не забудет ту зиму, когда стояли большие морозы и бедняки умирали как мухи. Касриловцы подняли хай: «Где же наши богачи, почему они молчат?» Ротшильды смилостивились и прислали несколько подвод соломы, для того чтобы согреть замерзших. Что же, вы думаете, сделали Бродские? Они бесплатно прислали несколько подвод дров для бедняков: кому — фунт, кому — и два. На Пасху Ротшильды раскошелились и, кроме моэсхитым[63], выделили пятьдесят мешков картошки. Тогда Бродские решили: раз Ротшильды дают картошку, то они дадут сало к картошке. Они открыли большие горшки с салом и делили его. «Всякому нуждающемуся», то есть каждому бедняку, ложку сала, а семье — большую ложку, если глава семьи успел получить бумагу от раввина, которая подтверждала, что его семейство состоит не меньше чем из пяти душ.

Щегольство друг перед другом в превосходстве перекочевало из города в деревню, на дачи. «Палестина» открыла свои ворота перед «Эрец Исроэлом», и полумертвые его дачники ожили. Как это случилось? Вот как. Однажды летом «наши» Ротшильды построили в «Палестине» дачу. Но какую? Шикарную! С верандами, с зеленым крашеным забором, с садом, в котором были яблони, черешня и вишня, крыжовник и смородина. Ротшильды объявили, что вход в сад открыт для всех касриловских дачников: обитателям «Эрец Исроэла» разрешается здесь гулять по субботам, сколько им заблагорассудится. Но только по субботам. В будние дни не сметь!

В ответ на это «наши» Бродские в следующее лето построили в «Палестине» еще более шикарную дачу, с еще более шикарной верандой и садом, в котором росли вишня, черешня, смородина и крыжовник, и во всех синагогах Касриловки они объявили, что вход в сад открыт для всех не только по субботам, но во все дни недели с условием, что никто к деревьям не прикоснется, плодов не станет рвать и траву не будет топтать…

Но раз дачники из «Эрец Исроэла» появились в саду и увидели траву, то им уже не устоять. Сняв с себя кафтаны, они валялись в траве и топтали ее, как только могли. И мальчишки, увидев зеленый крыжовник и красную смородину, вишню и черешню, неотвратимо потянулись к ним…

В ответ на это Бродские обнесли свой сад высоким забором, на ворота повесили замок и издали приказ: отныне вход в сад категорически запрещен, если же кто-либо осмелится войти в сад, ему руки и ноги переломают, морду расквасят и натравят на него собак…

Собаки — это фантазия, досужий вымысел для острастки, но он больше всего помогает: касриловские евреи не любят иметь дело с собаками.

6 Никто не знает, чье будет завтра

Всем известно, что у настоящих, франкфуртских Ротшильдов издревле установлен обычай: сватать детей, не выходя из своего круга, чтобы семья, упаси Бог, не растворилась в чужой среде. Исключение может составить какой-нибудь граф, маркиз или принц. Если такой вельможа полюбит дочь Ротшильдов, то, разумеется, велик соблазн, против него устоять невозможно…

Касриловские Ротшильды придерживаются установленной традиции. И не потому, что воспитаны в ней прадедами. Они, видите ли, считают себя превыше всех и уговорили себя, что их родословная не имеет себе равных на белом свете. Недаром касриловцы острят по поводу «своих» аристократов: мал носок, да загибает кусок…

Было время, когда новоиспеченные касриловские аристократы, «наши» Бродские, и во сне не мечтали породниться с древними касриловскими аристократами, с «нашими» Ротшильдами. Когда же «наши» Бродские стали «делать деньги» и догонять «наших» Ротшильдов, то взлелеяли они одну-единственную мечту: породниться с Ротшильдами. Но вслух об этом не говорили. Один раз, только один раз приключилась такая история…

«Наши» Бродские послали свата к Ротшильдам, знаменитого шадхена Соловейчика.

Соловейчик, доложу я вам, современный сват модернизированной Касриловки, и зовут его не шадхеном, а посредником. Соловейчик не столько знаменит количеством заключенных браков, сколько умением сватать, уговаривать и хлопотать. Своими уговорами он способен перевернуть мир. Нет такого человека, который мог бы устоять против речей Соловейчика. Огонь и пламень! Посредник Соловейчик — сын старого Шолома-шадхена, все же он уже человек из нынешних, носит котелок и белую манишку с галстуком. Правда, котелок очень поношен, манишка грязная, а галстук, прошу извинить, просто лоснящаяся тряпка. И все же Соловейчик при шляпе, манишке и галстуке! К этому прибавьте короткий, сильно изношенный пиджак, который сидит на нем, как на вешалке, да еще короткие, но широкие в клетку брюки, и вы сразу поймете, чем сын-«посредник» отличается от «шадхена»-отца. А о бороде и пейсах и говорить не приходится. Какая там борода, какие там пейсы! Не борода, а бороденка. Человек же не обязан носить бороду, словно веник, разросшийся во все лицо! От пейсов совсем ничего не осталось. Острижены, выбриты под самый корень. А как Соловейчик разговаривает! Еврейского «мир вам» вы не услышите, только русское «здрастие» и «до свидание». И никогда по-еврейски не скажет «я хочу вам сосватать», а обязательно по-французски и по-русски «имею для вас партию что-нибудь особенное». Отец Соловейчика, мир праху его, всегда носил с собой большой красивый зонтик. Соловейчику это не пристало. Он аристократ, ходит с тросточкой. Он ведь не шадхен, а посредник…