Альтман и Фирса Мак опустили Селдена на землю и дали постоять, пока ноги его не обрели хоть какую-то чувствительность. Фирса Мак все поглядывал на небо. Альтман нагнулся прямо к уху Селдена и прошептал:
— Делай, что мы тебе велим, или не доживешь до утра.
— Как и мы, впрочем, — пробормотал Фирса Мак, проверяя кляп во рту Селдена и еще глубже надвигая на его лицо капюшон. — Почти время.
Потом Селдена быстро потащили вверх по еще одной крутой улочке. В воздухе витал острый, сладковатый запах, мерцали странного цвета огни, вспыхивавшие порой с такой неистовой, фантастической яростью и в таком завораживающем ритме, что у Селдена глаза вылезали из орбит, даже под капюшоном, и он с какой-то истеричной отчетливостью припомнил семинары по марсианской культуре. Потом они вышли на широкую площадь.
Она была запружена людьми, закутанными в плащи от пронзительного ночного ветра. Смуглые лица, видневшиеся в тусклом свете факелов, не выражали никаких чувств. Казалось, все смотрели на небо. Фирса Мак и Альтман, крепко сжав Селдена между собой, втиснулись в толпу. И тоже принялись ждать.
А люди все подходили и подходили, стекаясь из примыкавших к площади улочек. Они возникали совершенно бесшумно, если не считать едва слышного шороха сандалий и тихого позвякивания волшебных колокольчиков женщин. Селден тоже неотрывно смотрел на небо, хотя не понимал, почему он это делает.
Стало еще более тихо, все замерли, затаили дыхание, а потом на востоке над крышами вдруг возникла низкая и кровавая луна — Дендерон.
— А-а-а! — взвыла толпа.
То был даже не вопль, а какая-то протяжная песня без слов, исполненная безысходной тоски и отчаяния, которая потрясла Селдена до глубины души. В тот же момент арфисты, прятавшиеся в густой тени полуразрушенного портика, ударили по струнам арф, и вопль перерос в речитатив, в какое-то заклинание — полужалобу, полуугрозу неумирающей ненависти. Толпа двинулась: арфисты шли впереди, факельщики освещали путь, высоко подняв свои факелы. И Селден тоже шел со всеми, вверх — в горы, поднимавшиеся за Джеккарой.
Это была очень длинная дорога, освещаемая струящимся светом Дендерона. Селден чувствовал, как хрустит и скрежещет под его сандалиями пыль веков, и призраки городов мелькали слева и справа от него: разрушенные стены, пустые базарные площади, причалы, где пришвартовывались корабли морских королей… От дикой неистовой мелодии арф Селден впал в полузабытье. Длинная цепочка поющих людей растянулась на многие мили, и в размеренном ритме их движения было что-то невероятно странное, подобное маршу к смертельной плахе.
Следы деятельности рук человеческих уже давно остались позади. Голые горы поднимались, заслоняя звезды, залитые слабым лунным светом — воплощением зла, сатанинскими чарами. Селден сам себе удивлялся — его страх куда-то пропал. Вероятно, он просто уже достиг высшей точки нервного напряжения. Во всяком случае, он видел и понимал все отчетливо, но как бы со стороны.
Он не испугался даже тогда, когда увидел, что арфисты и факельщики вошли в устье огромной пещеры. Пещера оказалась такой огромной, что люди в ней могли свободно шагать по десять человек в ряд. Арфы звучали теперь приглушенно, едва слышно, и голоса запели на низких нотах. Селден почувствовал, что процессия спускается куда-то вниз. Странное и ужасное нетерпение вдруг проснулось в нем, и это он уже не мог объяснить никак.
Остальные, по-видимому, испытывали те же чувства, поскольку шаг толпы немного ускорился и струны зазвучали более энергично.
И вдруг стены исчезли. Все вышли на открытую холодную площадку, совершенно, непроницаемо темную — настолько темную, что горящие факелы казались просто светящимися булавочными головками.
Песнопение прекратилось. Толпа встала, образовав полукруг, и замерла. Впереди стояли арфисты, а еще дальше — сама по себе, небольшая группа людей.
Кто-то из них скинул с себя накидку, и Селден увидел женщину в багровом. Странно, почему-то он был абсолютно уверен, что это Лелла, хотя в свете факелов была видна только серебряная маска, скрывавшая лицо, — очень древняя, с невероятно странным выражением жестокости и сострадания. Женщина взяла в руки слабо светящуюся круглую лампу и подняла ее вверх, и арфисты вновь ударили по струнам. Остальные шестеро тоже скинули плащи. Трое мужчин и три женщины, все обнаженные и улыбающиеся.
Теперь арфы заиграли какой-то бодренький мотивчик, и женщина в багровом принялась раскачиваться в такт мелодии. Голые начали танцевать, глаза их были совершенно стеклянные, светящиеся безумным счастьем, и было видно, что люди находятся в сильном наркотическом опьянении. Женщина в багровом повела их за собой во тьму, издав долгий, мелодичный, сладостный призывный клич.
Арфы умолкли. Только голос женщины звучал в темноте, и ее лампа светилась где-то вдали, как туманная путеводная звезда.
Вдруг за лампой возник глаз: посмотрел на собравшихся и исчез.
Селден видел толпу, жрицу и шестерых танцоров. На какую-то долю секунды они вырисовались тенями на фоне небесного глаза, как вырисовываются силуэты на фоне взошедшей луны. Потом в Селдене что-то надломилось, и он упал, цепляясь за спасительное забвение и бесчувствие.
Остаток ночи и следующий день они провели в доме Фирсы Мака, стоявшем у черного канала, а на улицах кипело безумное веселье, настоящий разгул страстей. Селден сидел, высоко подняв голову, и время от времени по его телу пробегала судорога.
— Это неправда, — повторял он снова и снова. — Такого просто не может быть.
— Допустим, не может, — возразил Альтман, — но оно есть. Это факт, и против факта вам нечего возразить. Теперь вы понимаете, зачем мы привезли вас сюда?
— Вы хотите, чтобы я рассказал об этом в Бюро… об этом?..
— Да. Расскажите в Бюро и всем тем, кто захочет выслушать вас.
— Но почему именно я? Почему вы не выбрали кого-нибудь поважнее — например, какого-нибудь дипломата?
— Мы уже пытались сделать это. Помните Лафлина Херерта?
— Но он умер от сердечной… О!
— Когда Бентам рассказал нам о вас, — проговорил Фирса Мак, — мы подумали, что вы достаточно молоды и сильны, чтобы пережить подобное потрясение. Мы сделали все, что могли, Селден. Мы пытаемся сделать это уже многие годы — я и Альтман…
— Но они не желают нас слушать, — добавил Альтман. — Просто не желают. И продолжают посылать сюда детей, хороших, славных детей, желающих добра, с их нудными няньками, которые даже не подозревают… Я просто не отвечаю за последствия. — Он посмотрел на Селдена с высоты своего гигантского роста.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});