Читать интересную книгу Орел приземлился - Джек Хиггинс

Принять ванну было невозможно. Слишком много времени надо было потратить, чтобы нагреть котел воды за кухней. Он разжег громадный костер в огромном каменном очаге, разделся, быстро растерся полотенцем и снова надел синюю фланелевую рубаху и темные шерстяные штаны.

Девлин проголодался, но чувствовал себя слишком усталым, чтобы готовить еду, поэтому взял стакан, бутылку виски, которую ему дал Гарвальд, и одну из своих книг. Он уселся в старое кресло, протянул ноги к очагу и стал читать. Прошел, возможно, час, когда холодный ветер легко коснулся его спины и шеи. Он не слышал, как скрипнула дверь, но знал, что Молли здесь.

– Ты что так долго? – спросил он, не поворачивая головы.

– Очень умно. А я-то думала, что вы поведете себя лучше, после того как я прошла милю с четвертью по залитым водой полям, в темноте, чтобы принести вам ужин.

Молли подошла к огню. На ней был старый плащ, высокие кожаные сапоги, на голове шаль, в руке корзинка:

– Картофельная запеканка с мясом, но, я думаю, вы уже поели?

Он громко застонал:

– Хватит болтать. Ставь ее на огонь побыстрее.

Молли поставила корзинку, стянула сапоги и расстегнула плащ. Под ним было цветастое платье. Она сняла шаль и встряхнула волосами:

– Так-то лучше. Ты что читаешь?

Он протянул ей книгу:

– Стихи слепого ирландца по имени Рафтери, который жил давным-давно.

Молли взглянула на текст при свете огня:

– Но мне непонятно, это на иностранном языке.

– Ирландском, – сказал он. – Язык королей... – Он взял у нее книгу и прочел несколько строк по-ирландски, затем перевел:

...Теперь, весной, день становится длиннее,

В праздник святой Бриджиты поднимется мой парус,

И поскольку путешествие мое – вещь решенная,

Шаг мой станет крепче,

Пока я снова не окажусь на равнинах Мейо...

– Прекрасно, правда, прекрасно. – Она опустилась на камышовый коврик рядом с ним и прислонилась к креслу. Ее левая рука коснулась его руки. – Ты оттуда родом, из этого Мейо?

– Нет, – сказал Девлин, с трудом сохраняя спокойствие. – Я родился гораздо севернее, но Рафтери все правильно сказал.

– Лайам – это тоже по-ирландски?

– Да, мэм.

– Что это значит?

– Уильям.

Она нахмурилась:

– Нет, мне больше нравится Лайам. Знаешь, Уильям – это так обычно.

Девлин продолжал держать книгу в левой руке, а правой ухватил ее за волосы:

– Иисус, Иосиф и Мария, помогите мне.

– А это что значит? – невинно спросила она.

– Это значит, дорогая моя девочка, что, если ты немедленно не снимешь запеканку с огня и не положишь ее на тарелку, я за себя не отвечаю.

Она вдруг рассмеялась глубоким грудным смехом и на мгновение положила голову ему на колени.

– О, ты мне так нравишься. Ты знаешь это? Вы мне понравились с первого момента, когда я увидела вас, мистер Девлин, сэр, верхом на мотоцикле у трактира.

Он застонал, закрыв глаза, а она вскочила, оправила юбку и вытащила запеканку из очага.

Он провожал ее домой через поле. Дождь прекратился, тучи рассеялись, оставив чистое небо с горящими звездами. Ветер был холодным и свистел между деревьями так, что сыпались ветки. На плече у Девлина была двустволка, левой рукой он поддерживал Молли.

После ужина они немного поговорили. Молли заставила Девлина читать стихи и сидела, прислонившись к нему, положив ногу на ногу. Все было куда хуже, чем он воображал, и совсем не укладывалось в его планы. В его распоряжении было три недели – и все, и за это время предстояло сделать много дел, так что отвлекаться было нельзя.

Они дошли до забора фермы и остановились у ворот.

– Я вот думала. Если у тебя нет других дел, не мог бы ты мне в сарае в среду днем? Некоторые машины надо укрыть на зиму. Это тяжеловато нам с мамой. Ты мог бы с нами пообедать.

Отказаться было бы неучтиво.

– Почему ж нет? – сказал он.

Она обняла его за шею, наклонила его лицо и поцеловала со страстной, неопытной настойчивостью, невероятно трогательной. Она была надушена цветочными духами, резкими и сладкими, единственными, возможно, которые она могла себе позволить. Ему суждено было помнить этот запах до конца своих дней.

Молли прижалась к Девлину, и он нежно сказал ей на ухо:

– Тебе семнадцать, а мне уже все стариковские тридцать пять. Ты об этом подумала?

Она подняла на него невидящие глаза:

– О, ты чудесный, такой чудесный.

Глупые, банальные слова, над которыми при других обстоятельствах можно было бы и посмеяться, но не сейчас. И никогда. Он нежно поцеловал ее в губы.

– Иди!

Не пытаясь протестовать, Молли ушла. Где-то глухо залаяла собака, хлопнула дверь. Снова начался дождь. Опустив голову, Девлин устало потащился домой.

Вдруг в камышах зашуршало, и дорогу ему преградила фигура.

Несмотря на дождь, туч было немного, и в свете четверти луны Девлин увидел наклонившегося над ним Артура Сеймура.

– Я говорил тебе, – сказал он, – я предупреждал тебя, но ты не послушал. Теперь придется тебя проучить.

В мгновение Девлин сбросил двустволку с плеча. Она была заряжена, но это не имело значения. Он взвел оба курка и ткнул конец ствола Сеймуру под подбородок.

– Тихо, – приказал он, – у меня разрешение сквайра отстреливать хищников, а ты на земле сквайра.

Сеймур отпрыгнул назад:

– Я до тебя доберусь, смотри. И до этой грязной сучки. Я вам обоим отплачу. – И побежал в ночь.

Девлин закинул двустволку за плечо и под усилившимся дождем пошел домой. «Сеймур сумасшедший – нет, не так, просто безответственный». Угрозы Сеймура его ничуть не беспокоили, но когда он подумал о Молли, внутри у него все сжалось.

– Господи, – прошептал Девлин, – если он тронет ее, я убью ублюдка. Убью.

Глава 9

Пистолет-пулемет «стен» считался, пожалуй, самым лучшим оружием массового производства второй мировой войны и находился на вооружении большинства английских пехотинцев.

С виду он был сделан грубо, но выдерживал небрежное обращение, был надежнее любого другого оружия этого типа. Его можно было разобрать в секунды, положить в сумочку или карман пальто – факт, который делал его бесценным для различных групп Сопротивления в Европе, которым англичане сбрасывали «стен» с парашютами. Брось его в грязь, наступи на него ногой – он будет стрелять не хуже, чем самое дорогое ружье.

Образец МК118, специально разработанный для «коммандос», имел глушитель, действие которого было поразительным: при выстреле раздавалось лишь щелканье затвора, да и то слышимое на расстоянии до двадцати ярдов.

Утром вереду, 20 октября, на импровизированном стрельбище среди песчаных дюн в Ландсвоорте унтер-офицер Вилли Шайд держал в руках новенький пулемет. Вдали стоял ряд целей – фигуры наступающих томми в натуральную величину. Шайд выпустил весь магазин слева направо в первые пять фигур. Жутко было видеть, как пули рвут цели, а слышно только щелканье затвора. На Штайнера и его немногочисленную команду, стоявшую позади него полукругом, это тоже произвело сильное впечатление.

– Отлично! – Штайнер протянул руку, и Шайд передал ему «стен».

– Право, отлично! – Штайнер осмотрел пистолет и передал Нойманну.

Нойманн внезапно ругнулся:

– Черт побери, дуло раскалилось.

– Точно, господин старший лейтенант. Надо быть осторожным и держаться за парусину чехла. Глушитель раскаляется быстро, когда стреляешь, как из автомата.

Шайд, маленький, незаметный человечек в очках со стальной оправой и в невероятно потрепанной форме, прибыл с артиллерийского склада в Гамбурге. На стрельбище, пройдясь вдоль ряда образцов различного вида оружия, разложенного на куске парусины, он сказал, обращаясь к команде Штайнера:

– Пистолет-пулемет «стен» с глушителем и без него будет вашим оружием. Что касается легкого пулемета «брен», то он хуже нашего М642, но это отличное оружие для небольших подразделений. Он делает отдельные выстрелы и очереди по четыре-пять патронов, так что очень экономичен и исключительно точен.

– А ружья? – спросил Штайнер.

В это время Нойманн тронул его за плечо, и, повернувшись, полковник увидел, что со стороны Ийссеммеер на бреющем полете появился самолет и начал заходить на посадку.

Штайнер сказал:

– Несколько слов, унтер-офицер. – Он обернулся к своей команде: – С этого момента вы выполняете все, что скажет унтер-офицер. Вам даются две недели, и я жду, что к концу срока вы сможете разбирать и собирать эти штуки с закрытыми глазами. – Он посмотрел на Брандта: – Если унтер-офицеру потребуется помощь, позаботьтесь, чтобы он ее получил. Ясно?

Брандт вытянулся по стойке «смирно»:

– Слушаюсь, господин полковник.

– Хорошо, – взгляд Штайнера, казалось, проникал в душу каждого. – Большую часть времени мы со старшим лейтенантом Нойманном будем здесь с вами. Не беспокойтесь. Обещаю вам что совсем скоро вы узнаете, в чем дело.