Я развернулась к лестнице с резными перилами, ведущей наверх. Не знаю, в чём точная причина этой тоскливой пустоты вокруг, но намерена это исправить!
Начала с гостиной. Не без труда освободила окна от тяжёлых штор, впустив в маленькую комнату дневной свет. Оглядев скудную обстановку, поймала себя на мысли, что мебель здесь была лишь самая необходимая. Небольшой диван, напротив него — два кресла, ещё одно стояло перед камином, видимо, предпочтение хозяина дома. В углу у окна находилось бюро, у самой двери — небольшой шкаф с книгами. На обитых светлыми гобеленами стенах не красовалось ни одной картины, что лишало гостиную уюта.
Печально вздохнув, отправилась на второй этаж. На квадратной площадке располагалось всего две комнаты, друг напротив друга. Одна была заперта, а, открыв дверь в другую, попала в комнату Ноэля. Он спал на большой кровати и не проснулся от моих шагов. Я встала у изножья кровати и некоторое время рассматривала его умиротворённое лицо.
Неожиданно в дверь позвонили. Думала, что это кто-то из команды, но на пороге оказалась незнакомая женщина средних лет. Представившись Джеттой Коул, она протянула мне документ на официальном бланке управления. Это было распоряжение о назначении в дом Ноэля экономки. Удивительно, кончено, но очень кстати, потому что сама я вряд ли справлюсь с домашними делами, в которых совсем ничего не понимаю. В родительском доме у нас был целый штат персонала, как и полагается богатой семье.
Я показала Джетте дом, который сама только начала исследовать. Хотя, тут и показывать было нечего, жилище Ноэля казалось совсем маленьким.
Джетта отправилась на кухню, а я поднялась к больному. Он всё также крепко спал, поэтому решила пока разложить на столике всё необходимое для обрабатывания раны. Спальня, так же, как и гостиная имела минимум мебели. Большая кровать, тумбочки с двух сторон, круглый столик у одного из двух окон и удобное кресло у камина. Всё строго и чётко на своих местах.
Плотные шторы на половину закрывали окна, не позволяя дневному свету свободно наполнять спальню, но и не погружая её в полумрак. Создавалось впечатление, что именно положение штор никогда здесь не меняли.
Ноэль тихо застонал. Кажется, он начинал просыпаться. Я подошла и села на край кровати, приложив ладонь к его щеке. Он приоткрыл глаза, губы дрогнули в слабой улыбке.
— Лучшее пробуждение — видеть твоё лицо, — прошептал Ноэль.
Я улыбнулась, чувствуя, как внутри разливается приятное тепло.
— Хочешь воды?
Он отрицательно покачал головой и снова закрыл глаза.
— Знаешь, я ведь сделал не больше двадцати шагов, а чувствую себя так, словно бежал несколько часов без остановки.
— Это пройдёт. Доктор же предупреждал. — Я переместила ладонь с щеки Ноэля на лоб. — Кажется, у тебя жар.
Ноэль перехватил мою руку и прижал к своей груди.
— Жар у меня здесь. В сердце. Когда ты ушла, я начал гореть и сгорел бы, если бы тебя вновь не нашёл.
Почувствовала, как вспыхнули щеки.
— Ноэль, надо выпить лекарство. У тебя начинается бред.
— Да, возможно я сегодня умру… Только оставайся рядом, Мави! Мне столько нужно тебе сказать.
Я нахмурилась. Действительно бредит. Лекарь сказал, что от физической активности может подняться жар, поэтому дал лекарство и прописал постельный режим.
Попыталась подняться, но Ноэль продолжил крепко прижимать мою руку к своей груди. Надо было положить лекарство на тумбочку, а не на столик, вот глупая.
— Если я попрошу тебя остаться со мной навсегда, Мави, ты останешься?
Моё сердце учащенно забилось, хоть и понимала, что не стоит верить этим словам. Жар спадёт и Ноэль ничего не вспомнит.
— Ты молчишь, — продолжал он, облизнув пересохшие губы. — Если я был бы на твоём месте, тоже бы молчал. Кто я такой, чтобы просить тебя быть со мной!
— Ноэль, мы поговорим об этом, когда ты поправишься, — предприняла ещё одну попытку, — а пока нужно выпить лекарство. Тебе станет легче.
— Может быть я не хочу, чтобы стало легче. Я виноват перед тобой и…
— Так, хватит! Ты должен выпить лекарство. Иначе… иначе я уйду и больше не вернусь!
Выдернула руку из его горячей ладони и поднялась. Вернулась к нему уже с лекарством.
— Выпей это, тебе станет легче.
Бережно придерживая голову Ноэля, поднесла к его губам пузырёк с микстурой. Он сморщился.
— Как же отвратительно пахнет.
Я закатила глаза. Белый звёзды, какой же он невыносимый!
Веки Ноэля дрогнули, и он посмотрел на меня сверкающими лихорадочным блеском глазами.
— Я выпью этот яд взамен на поцелуй.
— Это не яд, что ты такое го… — я осеклась, до меня, наконец, дошёл смысл его слов.
Губы тут же пересохли. Ноэль продолжал смотреть на меня.
— Хорошо, будет тебе поцелуй. Только сначала лекарство, — взволнованным голосом произнесла я.
Не сводя с меня глаз, Ноэль послушно выпил микстуру.
— Редкостная гадость, — поморщился он.
Теперь я должна была выполнить свою часть уговора. Посмотрела на губы Ноэля, и почувствовала, как сердце ускорило ритм. Щеки вспыхнули. Спокойно, Мави! Всего лишь нужно поцеловать мужчину, в которого ты влюблена.
Я склонилась к Ноэлю. Его губы были так близко, что я ощущала горячее, тяжёлое дыхание. Всего один короткий поцелуй, Мави, ты же сама этого хочешь! Потянулась к Ноэлю, но в самый последний миг струсила, замерла, почти касаясь губами его губ, а потом быстро поцеловала в щёку и выпрямилась. Резко поднявшись, двинулась к столику.
— Это нечестно, — простонал больной. — Я могу сегодня умереть, и последнее, что запомню, это гадкое лекарство.
Поставила пустой пузырёк на столик.
— Не умирай, а поправляйся. И будет тебе поцелуй! — ответила не поворачиваясь.
— Ты снова меня обманешь, коварная Мавира Коркрафт.
— На этот раз нет. Клянусь, что поцелую тебя сразу же, как ты поправишься.
— Принимаю вызов.
Я налила воды и вернулась к Ноэлю. На этот раз сопротивляться он не стал, выпил с жадностью. Откидываясь на подушки, он посмотрел на меня из-под полуприкрытых век.
— То, что я сказал тебе в доме Лоуриля, — тихо заговорил Ноэль, — будто почти забыл тебя… Это неправда. Я не забывал о тебе. И ненавидел себя, что поддался обиде и пересудам в команде. То, что наговорил тебе тогда… прости меня. Это всё неправда! Мне было больно и я хотел сделать больно тебе.
Я поднялась и вернулась к столику. Его слова отзывались трепетом внутри.
— Не нужно извиняться, ты был прав во всём, что говорил.
Принялась передвигать на столике пузырьки, сама не понимая зачем.
— Не прав, Мави! Совсем не прав. Потому что я тебя люблю!
Замерла, сжав в руке пузырёк с мазью. Сердце отбивало чёткие удары, которые отдавались в ушах. Люблю! Люблю! Люблю!
Повисла тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Ноэля. Я продолжала стоять к нему спиной, совершенно не понимая, что должна сделать. Это был словно сон, где чувства, которых прежде не испытывала, оказались взаимны.
Медленно поставила пузырёк обратно на столик и подошла к кровати. Ноэль лежал с закрытыми глазами.
— Я тоже тебя люблю, — сказала тихо, присаживаясь рядом.
Он никак не отреагировал. Приложила ладонь ко лбу — уже не такой горячий, значит, лекарство начало действовать, от этого он, видимо, и уснул. Взяла Ноэля за руку и осталась сидеть с ним до тех пор, пока дыхание его не выровнялось, а жар не спал окончательно.
Джетта, закончив дела, попрощалась до следующего утра и ушла. Ужинала я в одиночестве, но это ничуть меня не расстраивало. Всё думала над словами Ноэля. Его признания в любви искренние или просто сказаны в бреду? Он никогда не говорил со мной с такой откровенностью, как делал это сегодня. Снова вспомнила его слова и улыбнулась. Пусть завтра это окажется болезненным заблуждением, плодом воспалённого мозга, но сегодня Ноэль любит меня! А дальше, может быть, я смогу пробудить в нём настоящее чувство? Через неделю, через месяц… Не важно сколько потребуется время, я готова бороться.