Рассказывает Руденко: «На репетиции парада приходил пьяным. Пробовал даже командовать в таком состоянии. Но мы перевели всю связь на другую волну, и летчики выполняли только наши команды. На торжественный обед к отцу в день июльского авиапарада Василий приехал пьяным. Отец приказал вывести его, снять с должности и отправить на Дальний Восток».
По окончании парада Иосиф Виссарионович объявил в эфир благодарность исполнителям высшего пилотажа. Пьяный Василий пришел в восторг и решил тут же лично засвидетельствовать почтение отцу. Он смело вошел в охраняемое здание тушинского аэропорта, где руководители партии и правительства отмечали успехи парада. Охрана хорошо знала его и проблемы «пускать — не пускать» не было. Василий, качаясь, вошел в зал. Отец повернулся к нему:
— Это что такое?
— Я устал, — ответил Василий.
— И часто ты так устаешь?
— Нет! — пьяный мозг еще пытался уберечь Василия.
— Часто! — раздался голос командующего ВВС Жихарева.
Василий, повернувшись к своему начальнику Жихареву, грубо выругался.
— Садись! — громко сказал Сталин.
Василий продолжал покачиваться.
Наступила тишина. Муха жужжала над тарелками с закуской.
— Вон отсюда! — тихо сказал Сталин.
Утром следующего дня приказом Булганина Василия сняли с должности. Сын Сталина не уехал на Дальний Восток — там было место простых офицеров, не защищенных великим именем.
Осенью этого же года Василия без вступительных экзаменов зачислили слушателем авиационного факультета Военной академии имени К.Е.Ворошилова. На занятия, разумеется, не ходил. Преподаватели приезжали к нему домой.
Об этом времени рассказывает Капитолина Георгиевна:
«После того как отец снял Василия с работы, он запил так, что на водку уходила даже маленькая пенсия моей матери. Я мучилась, страдала, боролась и решилась обратиться к Иосифу Виссарионовичу.
Был конец января — начало февраля 1953 года. Позвонила. Поднял трубку хорошо знакомый офицер. Попросила доложить, что прошу принять меня.
— По какому вопросу?
— По личному.
— Он себя сейчас плохо чувствует. Никого не принимает. Как только самочувствие улучшится — доложу.
Через десять минут мне звонит Василий:
— Зачем хочешь видеть отца?
Приехал домой и затеял скандал, но я сообразила перейти в атаку:
— Отец болен. Никого не принимает. А вы со Светланой даже не поинтересуетесь его здоровьем. Я подумала, может, чем могу помочь ему.
— Да кто ты такая, чтобы звонить отцу?«
Через несколько дней Капитолина попала в больницу с нервным расстройством, а вышла оттуда навстречу новым скандалам и пьянкам. Он выгнал ее. Уходя, она сказала: «Опомнись. Если с отцом что случится, тебя раздавят».
Было это днем 1 марта 1953 года.
Вечером 1 марта Василий по прямому телефону позвонил отцу. К его удивлению, трубку никто не брал. Подождал. Позвонил снова. Ответил дежурный офицер:
— Товарищ Сталин отдыхает.
Это показалось Василию странным. Около четырех утра, зная, что отец не спит по ночам, Василий снова позвонил. Раздался голос Берия:
— Товарищ Сталин устал. Ему надо отдохнуть. Приезжать не надо.
2 марта Василия и Светлану срочно вызвали на отцовскую дачу в Кунцево.
Несколько часов он, пьяный, сидел в большом зале, где толпились врачи, соратники отца, обслуга дачи. Потом встал и ушел в дом охраны. Там пил и, напиваясь, кричал, что отца убивают, что отца уже убили или отравили.
Рассказывает его сестра Светлана:
«Он сидел на даче и пил. Выпив глоток водки, он валился на диван и засыпал. В таком состоянии он находился все время. Смерть отца потрясла его… Он видел, что рушится мир, без которого ему существовать будет невозможно.
В дни похорон он был в ужасном состоянии и вел себя соответственно: бросался упреками, обвинял правительство, врачей, всех, кого возможно, что не так лечили, не так хоронили.
Он утратил представление о реальном мире, о своем месте, — он ощущал себя наследным принцем«.
Нет, не с одних лишь пьяных глаз можно вообразить о себе такое: некоторые кремлевские счастливчики, очень быстро привыкнув к привилегиям, теряли чувство реальности не только в пьяных состояниях. Трезвенникам тоже начинало казаться, что вся эта «малина», все эти автомобили, слуги, спецпитание будут всегда. Власть имущие родители изначально не делились с ними своими проблемами, неприятностями по работе, и чаще всего падение отца со служебной лестницы бывало как снег на голову. А если жестокое падение, с тюрьмой и для отца, и для матери, то травма оказывалась неизлечимой.
Василий Сталин — особый случай. Он — первый откровенно демонстративный сынок. С него в той или иной степени брали фасон и сын Хрущева Леонид, и Юрий Каганович, буйно пропивавший свою молодость. Василий стал образцом кремлевского сынка в самом ярком его проявлении потому, что его отцом был сам Сталин.
* * *
Наследным принцам России XIX века и не снилось такое разгулье. Они тоже бывали не агнцы, но царская кровь обязывала к дисциплине. Возможность будущего правления накладывала обязанности быть и казаться лучше самих себя: впереди маячила перспектива трона.
У Василия царских перспектив не было. Светлана и Капитолина могли сколько угодно говорить, как плохо ему придется после отцовской смерти, он не хотел этого знать и, более чем все другие кремлевские сынки, жил, словно не понимая приближения конца, словно в самом деле был наследным принцем. Это стало очевидным после смерти Сталина.
* * *
Пьяные крики Василия: «Отца убили!» — не могли не раздражать тех, кто затолпился возле опустевшего сталинского места в попытках занять его. Они звучали едва ли не обвинением им.
Берия, Хрущеву, Маленкову, Молотову это не могло нравиться.
Министр обороны Николай Булганин вызвал осиротевшего Василия и посоветовал утихомириться. Предложил ехать командовать любым военным округом.
Василий наотрез отказался — он хотел служить только в авиации Московского округа. Тогда ему ультимативно было предложено определенное место.
Не пожелал.
— Вы не подчиняетесь приказу министра? — спросил Василия Булганин.
— Не подчиняюсь.
— Вы что же, не считаете себя в армии?
— Не считаю.
— Тогда снимайте погоны!
И Василий ушел из армии.
Говорит Светлана: «Сидел дома и пил. Он был невозможен… Апрель 1953 года провел в ресторанах, пил с кем попало, сам не помнил, что говорил. Поносил все и вся. Его предупреждали, что это может кончиться плохо, но он на всех плевал — он забыл, что времена не те и что он уже не та фигура… После попойки с какими-то иностранцами его арестовали 28 апреля 1953 года».