Читать интересную книгу Секта. Роман на запретную тему - Алексей Колышевский

Японцы прошли, вестибюль опустел, а Игорь понял, что имел в виду отец, когда говорил ему о записках того монаха. Конечно же, он намекал на тетради. Те самые, составленные Авелем и переданные им Лемешеву-предку на вечное хранение. Монах написал завещание для будущей России, и кто-то относится к его содержанию предельно серьезно. Настолько, что не остановится ради того, чтобы заполучить его, ни перед чем. Будет шагать по трупам. Зная будущее, можно достичь многого, прежде всего изменить собственное будущее. А раз так, то ему, Игорю, действительно лучше исчезнуть по собственной воле до того, как ему в затылок упрется ствол. Сгорел в машине? Прекрасно! Он нужен Пэм, она сделала все, чтобы отрезать ему путь назад, но сделала это скорее во благо. Поэтому к черту мысли о возвращении в страну, где его не ждет ничего, кроме в лучшем случае тюремного замка, да и то лишь до тех пор, пока кто-то не решит перерезать тонкий волосок, на котором в случае заключения в тюрьму будет висеть его жизнь.

Игорь внимательно просмотрел все газеты в стойке, но лишь в одной был упомянут он, сгоревший в Тренто отцеубийца с русской фамилией. Недолго думая, Игорь вытащил всю пачку «Гардиан» из стойки и вышел на палубу. Огляделся по сторонам и выбросил десять номеров за борт. Газетные листы, словно белые воздушные змеи, некоторое время кружили над волнами, но очень быстро опустились на воду и пропали, а с ними исчезло и прошлое Игоря Лемешева.

Дагон. Индийский факир. Бомбей. Июль 1992 года

После трехнедельного плавания корабль вошел в порт Бомбея. За время круиза Игорь изменился, если и не до полной неузнаваемости, то, уж во всяком случае, кардинально. Кожа приобрела оттенок какао: морской загар ложится быстро и прилипает, словно приклеенный эпоксидной смолой, не отодрать. Он отпустил бороду, и сошедший на причал американец русского происхождения Кутепов был похож не на московского студента, весельчака и повесу, а на интеллигентного американского клерка или преуспевающего врача-стоматолога. Во всяком случае, при проходе пограничного контроля никаких вопросов к нему со стороны носящих дурацкие тюрбаны пограничников не возникло. В Индии со времен английской колонизации белый всегда прав, тем более если этот белый – американец.

Оказалось, что Игоря никто не встречал. Толпа сошедших с корабля на твердь земную быстро рассосалась, а он все продолжал стоять, ожидая, что кто-то подойдет, удостоверится в том, что он именно «мистер Кутепофф», отвезет в гостиницу или куда-нибудь, где есть кровать, душ и бутылка виски. Сперва глоток виски и спать, а потом он будет готов к чему угодно…

Прошло полчаса, Игоря несколько раз донимали таксисты, готовые за скромную сумму в местных рупиях отвезти его куда угодно, но в конце концов и они отстали. Никто не обращал на него внимания, и вокруг постепенно образовалось сильно разреженное людское пространство. Лишь старик отталкивающего вида, чрезвычайно худой и одетый в почти что настоящие лохмотья, сидел неподалеку возле колонны, поддерживающей крышу здания порта, прямо на полу и в упор глядел на Игоря. Во всяком случае, назвать одеждой те грязные лоскуты, каким-то причудливым образом державшиеся на его обтянутом кожей скелете, язык не поворачивался. В его одежде было больше дыр, нежели материи, и сквозь эти дыры просвечивало грязное, почти черное тело. Старик был до изумления непропорционален и чем-то похож на старого ленивца: маленькая головка, почти полностью закрытая клокастой шевелюрой, чрезмерно длинные руки, пальцы делали их еще длиннее благодаря отросшим ногтям. Эти ногти, больше напоминающие когти зверя, достигали нескольких сантиметров в длину. Сходство старика с ленивцем завершали его ноги, имевшие почти полное сходство со звериными лапами. Чудной старикан весь был каким-то причудливым сочетанием уродливого и таинственного: его глаза блестели, словно две огромные черные маслины, а рот был как у Гуимплена, доходя почти до ушей и разрезая лицо пополам. Казалось, что стоит старику зевнуть, как верхняя половина его головы полностью откинется назад, точно яйцо Фаберже, и тогда ему придется возвращать ее назад, придерживая полусферу черепа руками. Игорь от нечего делать принялся рассматривать это похожее на человека существо и вдруг заметил, что старик также смотрит на него, и не просто смотрит, а подает Игорю знаки, жестом подзывая его к себе.

Игорь повертел головой по сторонам и убедился, что этот жест старика мог быть адресован только ему; на всякий случай соорудил на лице вопросительную гримасу и ткнул себя в грудь, мол: «Это ты мне? Ты просишь меня подойти?» Старик закивал и улыбнулся во весь свой гигантский рот. Вопреки ожиданиям иллюзия раздвоенной головы пропала, уступив место удивлению Игоря: зубы этого грязного существа отличались исключительной белизной и были ровными, словно над ними долгое время работал искусный дантист. Игорь подошел к старику и остановился в полуметре от него. Эта была та черта брезгливости, за которую он не мог позволить себе переступить. Старик принялся что-то говорить, но различить его слова даже с такого небольшого расстояния было пустой затеей, пришлось подойти вплотную. Старик приложил левую руку к груди в области сердца, а правую опустил, сжав все пальцы, кроме указательного, в кулак. Игорь сообразил, что это может быть каким-то особым приветственным жестом, и поспешил ответить тем же, мудро решив, что туземные обычаи нужно уважать. Меж тем старик, увидев жест Игоря, быстро-быстро закивал и с неожиданной ловкостью даже не вскочил, а подлетел вертикально кверху и приземлился на ноги. Игоря настолько поразило это очевидное проявление чудесных способностей, что он от удивления открыл рот. Старик на ужасном английском языке спросил:

– Ты от нее?

– От кого? – не понял Игорь.

– Италия? Американка? Клеменс?

– Да. От нее.

– Пойдем.

Старик очень быстро посеменил вперед. Он шел так быстро, что Игорь с трудом поспевал за ним, еле-еле удерживаясь от перехода с быстрого шага на бег. Они прошли так около километра, пока наконец не оказались возле старого пыльного грузовичка-пикапа времен, наверное, еще английской колонизации. Старик прыгнул в кузов, заполз под какую-то мешковину, свернулся в канатную бухту, а Игорь сел в кабину. Шофер был самым обыкновенным индусом, очень типичным и к тому же чрезвычайно молчаливым. Игорь пытался задавать ему вопросы и на английском, и на урду, но то ли шофер не говорил ни на одном из этих языков, то ли вообще был немым, но ни одного звука от него Игорь так и не услышал. Они проехали окраиной через бесконечные трущобы, где люди, чей облик очень напоминал внешность летающего старика, слонялись между своими домишками, сооруженными из подручных материалов – высшая степень убожества. Затем город закончился, очень резко, и шоссе пошло сквозь джунгли. Игорь старался запоминать дорогу, но вскоре бросил это занятие, после того как пикап свернул с шоссе на проселок, затем с этого проселка на другой, и так далее, до бесконечности. Их путь продлился больше трех часов, пока наконец дорога не превратилась в едва различимую тропу, проложенную прямо в джунглях, впрочем, довольно ровную. Эта тропа привела на открытое место площадью примерно в четверть гектара. Земля здесь была абсолютно голой, без малейших признаков растительности, и какой-то бурой. Посредине стояла одна-единственная ветхая хижина, крытая не то соломой, не то еще чем-то, сильно ее напоминавшим.

Пикап остановился у края бурой земли, и тут шофер впервые оказал своему пассажиру хоть какой-то знак внимания: он жестом указал Игорю на дверь. Тот послушно кивнул – как скажешь, хозяин, – и вышел из грузовичка. Шофер немедленно развернулся, довольно лихо, надо сказать, и уехал восвояси, а наш путешественник поневоле остался один. Старика, которого он прозвал про себя «факиром», нигде видно не было. Некоторое время Игорь постоял, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, затем, решив, что раз уж его завезли в такую тмутаракань, то это должно быть как-то связано с хижиной, направился в ее сторону.

Старик сидел на пороге в той же позе, что и давеча в порту. Когда он во второй раз продемонстрировал свое умение подниматься без помощи ног, Игорь твердо решил ничему не удивляться и понял, что тогда, в порту, ему не померещилась эта сверхъестественная способность факира отрываться от земли на добрых полметра. Он загляделся на старика и не сразу заметил присутствие двух других существ: прямо на пороге, свернувшись клубком, лежала гремучая змея, она также заметила Игоря и подняла свой хвост с погремушкой на конце. По всему было видно, что намерения у твари серьезные и лучше к ней не приближаться. На перекладине дверного проема вниз головой висела гигантских размеров летучая мышь и спала, обернув себя крыльями. Старик поприветствовал его самым обычным «Хеллоу» и, видимо обращаясь к тварям, произнес что-то на непонятном языке: несколько слов, в которых Игорь с его талантом лингвиста смог уловить едва различимые нотки иврита. Пока Игорь раздумывал, откуда старик может знать халдейское наречие, тот открыл дверь и пригласил Игоря войти.