Читать интересную книгу Иосиф Джугашвили - Елена Прудникова

Впрочем, Гитлер особо и не изображал горячую любовь к СССР. Незадолго до подписания пакта, 11 августа, он заявил комиссару Лиги наций Карлу Буркхардту: «Все, что я предпринимаю, направлено против русских. Если Запад слишком глуп и слеп, чтобы понять это, тогда я буду вынужден пойти на соглашение с русскими, побить Запад и затем, после его поражения, снова повернуть против Советского Союза со всеми моими силами. Мне нужна Украина, чтобы они не могли уморить нас голодом, как это случилось в последней войне».

Едва ли стоит предполагать, что Сталин не знал о такой позиции своего нового партнера — советская разведка работала хорошо. Что же, отказываться от соглашения с Гитлером? А с какой стати? Очередность: Запад — Россия нас вполне устраивала. Время работало на СССР.

Пакт, кстати, был для Советского Союза достаточно выгоден. Мы обещали поставлять Германии сырье и продовольствие и гарантировали нейтралитет в предполагаемых войнах. К тому времени уже было ясно, что первой жертвой Германии, скорее всего, станет Польша, и Гитлер стремится обеспечить себе безопасность на востоке, когда его войска вплотную подойдут к границам СССР. Нашу страну падение Польши тоже вполне устраивало. Да, в итоге мы получали общую границу с Германией, без буферной зоны, но кто сказал, что Польша стала бы буферной зоной? За всю многовековую историю России она практически никогда не была дружественным нам государством, и как только Россия слабела, то тут же получала со стороны «милого соседушки» нож в спину. В 30-х годах режим в Польше был не менее антисоветским, чем в Германии, и не далее как в январе 1939 года на встрече Гитлера с министром иностранных дел Польши тот заявил о готовности своей страны выступить на стороне Германии, если та затеет поход на Украину. И такого соседа защищать? Если Германия съест Польшу, то мы будем иметь на западе не двух врагов, а одного — только-то и всего. Кроме того, как только Германия начала польскую кампанию, СССР тут же вернул себе аннексированные после Гражданской войны территории, кстати, и отодвинув границу.

Черчилль позднее писал: «Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на Запад исходные позиции германских армий с тем, чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов огромной страны. Если их политика и была холодно-расчетливой, то она была в тот момент в высокой степени реалистичной». Для первого удара Гитлер выбрал западное направление, и это была победа советской дипломатии.

Кроме того, и экономическая сторона договора была обоюдно выгодной. Россия отдавала то, что у нее было в избытке, а взамен получала то, чем была богата Германия и чего так не хватало нам — современные технологии. Советские специалисты получили право требовать себе любые технологии, обнаруженные на германских заводах. И, будьте уверены, с помощью прокоммунистически настроенных рабочих они очень хорошо там попаслись.

Как выглядел первый контакт врагов, которые, скорее всего, прекрасно знали, что они от подписания пакта не станут друзьями? Визит Риббентропа оказался для нашего МИДа как снег на голову. В СССР не было даже немецких флагов, необходимых для официальной встречи делегации. Их достали… на киностудии «Мосфильм», где снимались антифашистские фильмы. Совершенно сюрреалистическим образом оркестр в аэропорту сыграл нацистский гимн, а потом «Интернационал». До последней минуты Риббентроп не знал, с кем он будет обсуждать и подписывать пакт, — с Молотовым, который был министром иностранных дел, или с самим Сталиным, и узнал это, лишь увидев Сталина за столом переговоров.

«Сталин с первого же момента нашей встречи произвел на меня сильное впечатление: человек необычайного масштаба, — вспоминал позднее Риббентроп. — Его трезвая, почти сухая, но столь четкая манера выражаться и твердый, но при этом и великодушный стиль ведения переговоров показывали, что свою фамилию он носит по праву».

Впрочем, он был не только величайший тактик, но и превосходный дипломат, этику взаимоотношений он чувствовал спинным мозгом, инстинктивно. На ужине, последовавшем за подписанием договора, Сталин сам поднял тост за Гитлера и выпил за его здоровье. Но через несколько тостов предложил немцам выпить за «нашего наркома путей сообщения, Лазаря Кагановича», — и пришлось немецкой делегации пить за здоровье еврея-наркома. Теперь Риббентропу было о чем подумать — был ли тост за Гитлера хотя бы относительно искренним или же просто данью вежливости?

Сталин вообще был мастером мелочей — и в этом видна поэтическая натура. Он любил и понимал эффектные нюансы, они были его коньком. На том же вечере произошел маленький инцидент. Личный фотограф Гитлера попросил разрешения сделать несколько снимков — естественно, ему это было позволено. Когда он закончил свою работу, Сталин выразил протест против одной из фотографий, где все были сняты с бокалами шампанского в руках: публикации этого снимка он не желает. По распоряжению Риббентропа фотограф вынул пленку из аппарата и отдал ее Сталину. Казалось бы, хитрый азиат добился своего — и снимки сделаны, и в Германии ничего не получат? Но Сталин не был бы Сталиным, если бы на этом остановился. Он тут же отдал пленку обратно фотографу, сказав, что доверяет гостям. Пустячок, а приятно…

Или, скажем, другой эпизод из международных отношений. Советско-германский пакт был подписан без согласования с Японией, в результате чего японцы сильно обиделись на союзника. Как бы сделать эту трещинку еще пошире? Когда в СССР с визитом приехал японский министр иностранных дел Мацуока, то глава советского государства оказал ему самый дружеский прием, вплоть до того, что неожиданно для всех и в нарушение всех и всяческих дипломатических протоколов приехал вместе с Молотовым на вокзал проводить его. Причем так проводил, что японца чуть ли не на руках внесли в вагон. Да, протокол был нарушен, но ведь Япония так и не напала на СССР, и кто знает, какую роль тут сыграл нарушенный протокол и сохранивший самые теплые воспоминания от поездки в Россию министр? Хитроумная же политика западных держав — «и нашим, и вашим» — закончилась тем, что Сталин подписал договор с Гитлером, Англия подверглась бомбардировке и Франция была оккупирована.

Широко известно высказывание одного из английских премьеров: «У Англии нет постоянных друзей, у Англии нет постоянных врагов, у нее есть лишь постоянные интересы». Менее известно аналогичное высказывание Сталина, который сказал Риббентропу, задавшему вопрос относительно некоторых кажущихся «противоречий» в советской внешней политике: «Русские интересы важнее всех других». А русские интересы в то время были в оттягивании срока начала войны и форсировании гонки вооружений. Сталин говорил, что воевать с Гитлером на равных СССР мог бы, самое раннее, к 1943 году. Ну, положим, до 1943-го не дотянули, но кто бы мог сказать, чем бы закончилась война, если бы Гитлер в 1940 году повернул не на запад, а на восток?

…В середине апреля 1940 года, после того как был подписан пакт о нейтралитете с Японией, Сталин и Молотов приехали в Зубалово, где в самом доме и на дачах неподалеку жили многочисленные родственники Иосифа со стороны Аллилуевых. Владимир, сын Федора, вспоминал позднее об этом дне.

«Сталин предложил всех собрать за столом. Леонид отправился в Зубалово-2, чтобы привезти Киру, Сергея и Сашу (племянники и племянницы Надежды. — Е.П.). Кроме Аллилуевых, был только Молотов, который в те годы был, пожалуй, ближе всего к Сталину и везде его сопровождал. Пока ждали Леонида с домочадцами, подали чай. Рядом со Сталиным оказался красивый набор шоколадных конфет фабрики «Красный Октябрь». Коробка ярко-красного цвета имела форму усеченной пирамиды, когда с нее снималась крышка, она раскладывалась и превращалась в пятиконечную звезду. Центр коробки и пять ее лучей были заполнены шоколадными конфетами и закрывались слюдяными крышками. Сталин заинтересовался этим набором, который он явно видел впервые, снял крышку и, чтобы добраться до конфет, разорвал слюду. Мне хотелось ему подсказать, что слюду рвать не нужно, нужно просто снять с луча свою крышку. Меня тогда поразили его руки, сухие и очень красивые, с коротко подстриженными ногтями на заостренных, почти женских пальцах. Конфеты оказались припудренными плесенью. Тогда досталось всем — детям за то, что «зажрались» и не едят даже такие конфеты, взрослым — за то, что плохо занимаются детьми и гноят продукты, которых в стране еще не изобилие. На этом инцидент был исчерпан».

Чтобы правильно понять эту историю, надо знать одну особенность Сталина — он очень ревниво относился ко всему советскому. Его дочь вспоминает, что отец иной раз, когда ему нравилась какая-нибудь ее одежка или обувка, спрашивал: «Это у тебя наше?» И узнав, что «наше», прямо-таки расцветал. А коробка, судя по описанию, была очень красивая…