Читать интересную книгу История малой россии - 1 - Николай Маркевич

Пасторий, много вымышляющий во славу Яна Казимира, Магнатов и шляхетства, разсказывает, что к силе оружия Хмельницкий прибавил «коварство». Желая устрашить Поляков появлением вспомогательного войска, он на обширном пространстве выставил шатры Турецкие, велел наставите лошадей; на них укрепил множество снопов соломенных, покрытых чалмами, и поручил нескольким козакам, одетым по-Турецки, предводительствовать этою конницею. Сам же он говорит, что эта хитрость была безвредна для Польских военачальников, которые посредством зрительных труб могли различить все предметы. Но мы спросим, где он нашел новое поле, где явилось у него это обширное пространство, чтоб, кроме Козаков и Крымцев, которых он считает до 300,000, - поместить еще новую армию, соломенную? И не понял ли бы Хмельницкий, что такой шутовской поступок мог бы унизит его в глазах Козаков. Он разсказывает, что в это время отряды войск Малороссийских везде были разбиты: Губернатор Слуцкий, Сосновский, отразил их от Слуцка; в Черикове они потеряли полторы тысячи рядовых; в Быхове понесли поражение; в Пинске был убит Полковник Гладкий; самый Пинск был сожжен Мирским, как главное убежище козаков; Радзивил очистил от Малороссиян Турово и Гродно, взял приступом Мозырь, казнил предводителя козаков, Михненка, подступил, к Бобруйску, требовал выдачи тамошних жителей, помогавших Малороссиянам; но они заперлись в одной деревянной башне и сами себя сожгли. Пац, Воловиче и Кн. Януш Радзивил разбили десятитысячный наш корпус, который причинял разорения около Виспици, Бреста и Кобрина; другой корпус, отряженный в Литву Хмельницким, тоже десятитысячный, под начальством Головача, был тоже разбит в Загальи, близ Мозыря, Радзивилом, и сам Полковник Ильея Головачь лишился там жизни. Стефан Подобайло, получивший приказание укрепиться между Днепром и Сожью, хотя и сжег Лоев, для воспрепятствования Полякам занял этот город; но за то он был разбит Радзивилом у Речицы а с ним и Кричевский, который, в заключение, был смертельно ранен и умер в Литовском лагере. Короче сказать, Ян Казимир действительно разрушил заговор, если верить Пасторию; однакож — как случилось, что подписан был Поляками Зборовский мир?

Осада Збоража продолжалась. Хмельницкий вознамерился овладеть валом и подкопаться под самые постройки. Осаждающие трудились день и ночь. Поляки, занимавшие передовые посты, могли уже явственно слышать голоса работников, их угрозы и ропот. Они оставили внешний вал и заняли внутренний. Тщетно ожидали прибытия Яна Казимира с свежим войском. Король и Оссолинский медлили, по словам иных летописцев, нарочно, чтоб мучить Вишневецкого, которого ненавидели; шли не ближайшею дорогою, но из Львова на Топоров и Белый Камене, где под предлогом собирания войск простояли еще четверо суток Недостаток в съестных припасах увеличивался; от Гетманской артиллерии число Поляков уменьшалось. Семьдесят пять вылазок не помогли осажденным.

С первого июня начали возвращаться к нашей армии отдельные корпуса. Небаба доносил Гетману, что Кн. Радзивил с войсками Литовскими переправился через реку Припеть, в числе восьмидесяти тысячь, около города Лоева, заблаговременно разоренного и им, Небабою, сожженного, и, что совершенно противоречит известиям Пастория, четыре раза нападал на него с своими авангардами, но был всегда отражаем; обоз неприятельский потонул в Припети; наконец, что Радзивил осадил Киев и выжег Подол. Богун прибыл с корпусом из Слуцка, донес о себе, что прошел до Бреста, разорил Брест, Вишневец, Бобр и другие места, и после многих битв с Поляками, возвратился к Слуцку, застал в нем и в окрестостях значителеные толпы Поляков, собранные посполитым рушеньем; перебил их несколько тысячь, а остальных загнал, отняв у них обозы, запасы и множество верховых и подъемных лошадей; что наконец он хотел осадить Слуцк, но приближение Короля, поспешавшего к Зборажу, заставило его отказаться от такого намерения.

Действительно, Король уже приближался; осада Збоража длилась, положение осажденных ежедневно становилось затруднительное, порох почти весь вышел, лошади издыхали от недостатка в фураже; смрад заражал воздух; люди питались лошадьми и собаками. Вероятно, они скоро бы сдались, но какой-то Поляк, служивший в нашем войске, послал к ним на стреле уведомление: чтоб не поддавались и что Король близко.

С Королем была армия, по одним известиям в двадцать, по другим почти во сто тысячь. Немедленно Гетман выступил к нему на встречу с одною частью войска, другую же под начальством Кривоноса оставил при Збораже, и осада не была снята. Чрез два дни, проведенных в походе, Хмельницкий узнал, что уже близко армия Королевская. Он приступил к Зборову. Оплошность Казимира, который не принял мер заблаговременно открыть неприятеля, и густой туман помогли в деле Гетману. Еще Король переправлялся по двум мостам. Чрез непроходимые болота, часть конницы и шесть тысяче пехоты только что перешли, военные снаряды и обоз следовали за ними: их прикрывал ариергард; а часте войска Гетманского была уже в городе и был указан к битве условленный знак: звон во визе колокола в местечке.

С главным войском Гетман распорядился таким образом: избрал для построения удобное место близ Зборова, умножил пехоту спешенными козаками, разтянул ее в обширную линию, разделил на три отделения; на флангах каждого построил батареи, обведенные глубокими и широкими рвами. Фланги всей линии примкнулись, правый к болоту и каналу, в нем проведенному, левый к лесу, так же окопанному на большое разстояние. Видно, что неприятель был весьма многолюден, когда Хмельницкий для того так раздвинул линию, чтоб не могли окружить его многолюдством. Позади линии поставлен был резерв из пехоты и кавалерии, за лесом; впереди линии была значительная часть лучшей конницы. Начальнику ее приказано бегло ожидать, чтоб неприятель миновал их, подходя к казацкой пехоте: тогда они должны были ударить ему во фланг и в тыл. Такое действие имело целью-развлечь внимание неприятеля, испугать мыслию, что окружен, и не допустить прорваться за линию. Устроив войско, Гетман сделал замечание, чтоб во время сражения никто не смел поднять руки на Короля, как на «Помазанника Божия», и потом произнес следующую речь:

«От нынешнего сражения зависит все счастие наше и нашего отечества, в котором отцы, братия, дети наши простирают к нам руки, прося освобождения своего из постыдного тиранского невольничества Польского; мертвецы наши, убитые, измученные Поляками, заклиная нас самим Богом и верой в Него, от Поляков поруганною, требуют праведного мщения за кровь их, невинно Поляками пролитую и всегда попираемую.»

Едва Польский обоз, во время перехода армии по мосту, за нею последовал, вдруг в Зборове ударили во все колокола. Козаки бросились на него единоверцы наши разрыли плотину, чтоб облегчить нам переправу через пруд Татары перешли чрез него и стали в тылу Королевского войска. Перемышлеское шляхетство и конница Князя Домииика Заславскаго, предводительствуемая Князем Корецким, не устояла под Татарским натиском, но Станислав Витовский и Подканцлер Лев Сапега поддержали их. Татары отступили, и в туже минуту опять кинулись с новою яростию. Сендомирский Кастелян и Балдвин Оссолинский подоспели на помощь и удержали Татар. Староста Стобницкий, Балдвин Оссолинский был убит.

В то время, как битва началась в тылу и на флангах неприятельских, Хмельницкий напал на Поляков с лица.

«Июня 17, в среду, 1649 года, есть тот пресловутый день, который должен быть всегда достопамятным в истории Малороссийской: «так говорит красноречивая наша летопись: «он есть решитель освобождения народа Русского от ига Польского, и в нем положен камень основания новой эпохи того народа. Пред восходом солнца стала многочисленная Польская армия в виду армии козацкой, многолюдством своим подобная грозной туче, закрывающей горизонт и помрачающей солнце. «Всадники ее, блестящие своею сбруею и богатым убранством, представляли молнию, сверкающую в ночной темноте; а от множественной конницы подымающаяся пыль возносилась вихрями своими до облаков и помрачала зрение человеческое опускаясь на землю. Гетман, разъезжая безпрерывно по своим Флангам, приказывал не спешить выстрелами, а допускать неприятеля в, самую ближайшую дистанцию, не смотря на его пальбу и порывчивость. Но только как он сблизился к линиям козацким, то открыта была вдруг пальба из пушек и ружей, и от скрытой конницы произведена разсыпная атака во фланг и в тыл неприятельский. Гром и пальба, с обеих сторон производимые, и кружение дыма, сделавшись от безпрерывных выстрелов, закрывали на долгое время решимость сражения; наконец поднявшийся крик в средине армии Польской, дал знать, что то делается для вспящения ухода новых войск из их линий, которые во многих местах разорвали свой фронт и поделали в нем страшные интервалы, перемешав и разстроив старых своих воинов. Гетман, то приметивши выслал на слабые места неприятельские одну фалангу пехоты своей с частию конницы, взятой из резерва; а пехота сия, ударив на разстроенного неприятеля копьями, тотчас обратила его в бег. Неприятель, покушавшийся окружить высланную пехоту, был встречен резервом козацким, обращен также в бегство, а за тем и вся армия Польская, первее подаваясь понемногу назад, наконец совсем побежала в разстройстве; а Гетман, оставив на месте сражения для осторожности одну только фалангу, велел всем прочим войскам гнать и поражать неприятеля. Убийство при сем над Поляками было страшное и повсеместное; конница, прежде делавшая разсыпную атаку нападала на уже на бегущего неприятеля целою лавою или фронтом, и он, бывши в разстройстве, не мог стоять и обороняться против копьев, а спасался бегством. Сам Король несколько раз был окружен козаками, но к нему никто но прикасался, и даже ничем на него не метил, а пропускал его с почтением: и он бросил от себя в одну партию кошелек с деньгами, а в другую партию дал часы золотые, ее командиру, который принял их, снявши с себя шапку, с великим почтением, уверив притом Короля, что он может ехать спокойно и ни чем не тревожась, ибо его ни кто нетронет, а всяк чтит с благоговением, яко особу священную. Король, вздохнув и приподняв руки, говорил Старшине козацкому: «как я обманут от льстецов своих, называвших вас козаков грубиянами и варварами! Напротив вижу я в вас благородных воинов и великодушных Христиан «. — Погоня и убийство над Поляками продолжилось до захождения солнца; дорога и поле покрыты били мертвыми и умирающими Поляками на 15 верст разстояния. На месте сражения сочтено и погребено до двадцати тысяч, а в том числе много вельмож и знатных чиновников, кои погребены в одной каплице Католической; а в добычу достался обширный стан армии Польской «со всеми запасами и обозами, вся артиллерия с ее парками и весь стан Королевский и Вельможский с богатыми палатками, сервизами и экипажами. Словом сказать, обогатили и обременили добычею сею всю армию козацкую.»