Читать интересную книгу Вторая мировая война. Ад на земле - Макс Хейстингс

Но вышло совсем не так, как рассчитывали в Риме. За несколько недель до объявления войны итальянская подводная лодка потопила греческий крейсер Helli. Народ Эллады возмутился и на вторжение ответил решительным «Нет». Всюду появлялись граффити: «Смерть макаронникам, потопившим нашу Helli». Нищая Греция сумела мобилизовать 209 000 солдат, 125 000 лошадей и мулов. Диктатор Иоаннис Метаксас, прежде отнюдь не пользовавшийся народной любовью, записал в дневнике, когда обострились трения с Италией: «Теперь все на моей стороне». Крестьянин Ахмет Цапунис направил Метаксасу телеграмму: «Не имею денег, чтобы пожертвовать на национальную оборону, и отдаю свое поле под Барико, в нем 5,5 акра. Смиренно умоляю вас принять его»22. Население Кипра, преимущественно этнические греки, прежде симпатизировало державам оси в надежде, что их победа избавит остров от статуса британской колонии. Но теперь киприот писал: «Превыше всего мы мечтали о поражении армий, ступивших на греческую землю, и чтобы плодом нашей победы стала обещанная Черчиллем свобода».

На глазах у изумленного мира греческая армия не только отбросила итальянцев, но и к ноябрю глубоко проникла в Албанию. Итальянский генерал Убальдо Содду хотел просить у греков перемирия. В Афинах Марис Маркоянни услышал, как маленький мальчик спрашивал: «А что мы сделаем с Муссолини, когда побьем итальяшек?»23 Гитлера греческое фиаско привело в ярость. Он всегда был против вторжения в Грецию и уж никак не желал допустить его до ноября, когда в США проходили президентские выборы: опасался, что очередная агрессия держав оси сыграет на руку Рузвельту. Он требовал, чтобы до конфликта на материке Муссолини закрепил за собой Крит – тогда англичане не смогли бы атаковать оттуда. В письме из Вены от 20 ноября фюрер выразил неудовольствие неудачами итальянцев. Дуче в ответном письме ссылался в свое оправдание на дурную погоду, на нежелание болгар участвовать в войне – это позволило грекам высвободить большие силы для переброски на Запад, – наконец, на отсутствие помощи со стороны албанцев. Муссолини сообщил Гитлеру о своем намерении высадить в Греции еще 30 дивизий «и истребить греков под корень». Те, кто тешил себя иллюзией, будто Муссолини не столь жесток, как Гитлер, с ужасом услышали о распоряжении, отданном итальянскому главнокомандующему Бадольо: «Все города с населением более 10 000 человек уничтожить, стереть с лица Земли. Это приказ».

Осуществить варварский приказ не удалось. Несколько месяцев греческая и итальянская армия удерживали друг друга в горах Албании. Такой скверной зимы старожилы не видели уже полвека. Сержант Диамантис Стафилакас с Хиоса записывал в дневнике 18 января 1941 г.: «Дверь нашей землянки не открывается, ее завалило снегом. Сильный ветер нагреб сюда снег. А сегодня опять хлынул дождь. Мы промокли до костей. Огонь не зажжешь, задохнешься в дыму. Ночью не пристроишься лечь, все тело болит. Я встал, вышел, побродил. Хотел откопать новую землянку и прорыл сантиметров двадцать – тут снова пошел снег, и я сдался»24.

Тысячи солдат страдали от обморожения. Спирос Триантафилос горестно расставался с любимым серым жеребцом – конь надорвался, продираясь сквозь метель: «Голодный, промокший до костей, измученный переходом по каменистой почве, он не мог двигаться дальше. Я вынул свое добро из переметной сумы, чтобы идти, как все, пешком. Погладил его шею, поцеловал. Хоть и животное, но это же мой боевой товарищ. Тысячи раз мы вместе смотрели в лицо смерти, столько пережили незабываемых дней и ночей. Я обернулся: он смотрел мне вслед. Какой это был взгляд, друзья мои! Такая боль, такая тоска! Я готов был заплакать, но слезы не шли. Война не оставляла нам времени для слез. Я подумал, не лучше ли убить его, но духу не хватило. Я оставил его там, и он смотрел мне вслед, пока я не скрылся за скалой»25.

Раздосадованный Гитлер и слушать не стал заверения Муссолини, что-де с Грецией справится сам. 13 декабря была издана директива № 20 об операции Marita: «В свете угрожающей ситуации в Албании нам вдвойне необходимо разрушить планы англичан создать под прикрытием Балканского фронта воздушную базу, с которой они могли бы атаковать Италию и нефтяные скважины Румынии». С того момента, как 12 октября 1940 г. генерал Ион Антонеску сделался премьер-министром Румынии, эта страна, а главное, ее нефтяные ресурсы, оказались под контролем немцев. Большинство жителей Румынии видели необходимость в союзе с Германии для защиты от территориальных претензий Советского Союза.

В январе самолеты люфтваффе уже бомбили английские корабли в Средиземноморье, поднимаясь с аэродромов Сицилии. 29 января внезапно скончался генерал Метаксас. Под давлением немецкой дипломатии Болгария присоединилась к оси, вскоре пошла на уступки и Югославия, хотя дворцовый переворот в Белграде ненадолго привел к власти пробританский режим. Боевой дух итальянцев упал ниже нулевой отметки: стало ясно, что амбиции их лидеров привели к унизительному разочарованию и придется теперь мириться с немецкой гегемонией в Средиземноморье. Полицейский информатор в Милане доносил: «Многие, многие пессимисты видят теперь в Италии протекторат Германии и говорят, раз мы вынесли три войны, большие потери флота, пожертвовали своим сырьем и золотым резервом лишь для того, чтобы в итоге утратить политическую, экономическую и военную независимость, то гордиться такой политикой вроде бы не приходится»26. Зимой цены поднялись, простым людям в Италии приходилось все хуже. Паек риса и спагетти урезали до 2 кг в месяц на человека, в то время как работнику в среднем требовалось 400 г в день. Желание итальянцев повоевать, и так-то хрупкое и кратковременное, так и не восстановилось после поражений 1940–1941 гг. Солдаты, матросы, пилоты Муссолини и рядовые граждане превратились в пленников, печально влекущихся за триумфальной колесницей Гитлера.

6 апреля 33 немецкие дивизии, в том числе 6 танковых, ворвались в Югославию, без труда опрокинув ее сопротивление. Во время бомбардировки столицы с воздуха в Белграде погибло 17 000 человек – эта чудовищная цифра свидетельствует о том, насколько гражданское население было неподготовлено к налету. Шесть дней спустя оккупанты захватили город, и 17 апреля Югославия капитулировала.

Еще в марте Британский корпус численностью 56 000 человек (в основном уроженцы Австралии и Новой Зеландии) приступил к высадке в Греции с намерением закрепиться на северо-востоке страны. Черчилль неизменно настаивал, чтобы войсками из доминионов распоряжалось британское командование, и это, по понятным причинам, отнюдь не устраивало правительства на местах. Теоретически задействовать в боях канадские, австралийские и новозеландские подразделения можно было лишь с санкции их правительств, но в 1940–1941 гг., пока премьер-министры доминионов не начали решительно возражать против подобного нарушения их законодательства и автономии, их одобрение зачастую испрашивали задним числом. Премьер-министр Австралии Роберт Мензис 24 февраля принял участие в заседании британского Военного кабинета, на котором было принято решение отправить армию в Грецию, однако от Роберта и от других премьеров умышленно скрыли точку зрения командующих, в том числе опасения высших офицеров из доминионов. О том, что новозеландцев в декабре 1940 г. перебросили в Грецию, в Веллингтоне узнали спустя несколько недель. Основное бремя трудной и опасной Средиземноморской кампании возлагалось на австралийские и новозеландские войска, причем командовал ими британский генерал. Разумеется, австралийских политиков это отнюдь не радовало.

Сами солдаты по неведению воспринимали ситуацию более романтически. Им впервые предстояло вступить в бой, и, как большинство молодых людей в подобной ситуации, они не думали об опасности, а наслаждались экзотической для них природой, предчувствием чего-то небывалого. Артиллерийский капрал Морри Каллен эйфорически писал родным в Новую Зеландию о том, с каким восторгом он и его товарищи плыли по Средиземному морю: «Никогда я не видывал таких прекрасных оттенков синего цвета, от небесно-голубого до глубокого иссиня-черного, и совершенно ровная вода». Рядовой Виктор Болл описывал в дневнике Афины: «Лучшее место, где нам довелось побывать, жители очень дружелюбны. Оглядел акрополь, руины древних Афин. Квартал борделей намного чище, чем в Каире. Мы напились в стельку, но все же нашли обратный путь»27. Лейтенант Дэн Дейвин позднее вспоминал: «Мы все были воплощением молодости и здоровья. Людям, которые всю жизнь питаются хорошим мясом, присуща естественная отвага». Войска из доминионов шли в первый свой бой с уверенностью и энтузиазмом, но поразительно, в какой мере это настроение им удалось сохранить и в последующих испытаниях. Командующие, правда, смотрели на дело мрачнее. Стоявший во главе Австралийского корпуса генерал сэр Томас Блейми, старый негодяй, по отзывам ближайших подчиненных «трус и никудышный командир», 26 марта уже присматривал на юге Греции подходящие гавани для эвакуации.