белом одеянии, походящим на ночную сорочку, стоял в переулке напротив горящего здания и ухмылялся.
Последний цветок
Это было обычное утро с противным звоном будильника, ещепятиминутным сном, опять прерванным звоном уже осточертевшего будильника, горячим кофе и жутким нежеланием идти куда-либо в такой холод, а особенно на работу. Привыкшая крепко спать Женя этой ночью к собственному удивлению просыпалась чуть ли не каждый час. Ей мерещились какие-то странные звуки, снились кошмары, но каждый раз просыпаясь, она, не приходя в сознание засыпала вновь – и так всю эту ночь. Окончательно проснувшись утром девушка списала это на холод – за ночь случилось резкое похолодание, и всю квартиру целиком и полностью проморозило.
Одевшись потеплее Женя направилась к остановке, чтобы доехать до метро, но там ее ждал неприятный сюрприз. Пробка казалось тянулась до самого горизонта, и в рядах машин не было заметно ровно никакого движения.
– Да я быстрее пешком дойду, – решила отчаявшаяся и уже успевшая продрогнуть Женя. Топая по морозу, она прикидывала сколько ей осталось до метро, но результаты не утешали. На улице никого не было.
– Да и неудивительно, кто же пойдет пешком в такой мороз, все в машинах сидят, подумала она и с надеждой взглянула на шоссе, но машины, несмотря на не такое уж большое количество их на дороге почему-то продолжали стоять. Она с завистью посмотрела на пассажиров автобуса, который почему-то несмотря на час пик был почти пустой, и вдруг столкнулась взглядом со странным мужчиной – странным была не его одежда и даже не внешность, но то как он неестественно повис на поручне. Но еще более странным и даже пугающим был его пристальный взгляд пустых остекленевших глаз, от которого и по без того замерзшей коже шел мороз. Что хуже всего этот взгляд был направлен прямо на нее.
– Какая жуть, – подумала Женя и отвернулась, так как она в отличие от этого жуткого и некультурного типа с детства знала, что пялиться на незнакомцев невежливо, но не успев отойти от автобуса и пары метров почему-то снова взглянула на него. Мужчина продолжал буравить ее взглядом, и ослабленная ночным недосыпом психика не оставляла ей выбора кроме как быстро убраться отсюда или же остановиться как вкопанной, что она к своему собственному удивлению и сделала. Он смотрел на нее, а она на него, но это было не столь романтично как могло показаться некоторым, особенно сентиментальным читателям. И тут Нина поняла, что же с этим человеком еще не так – он не мигал, и его грудь под толстым слоем синтепона куртки не поднималась и не опускалась от дыхания.
– Не может быть, – подумала девушка, – он не может быть мертвым, неужели никто не видит, что он умер? В ней, всего минуту назад испытывавшей презрение и страх к этому незнакомцу, зародилась жалость.
– Он ехал на работу и умер… О чем они там вообще думают? – благо автобус стоял на краю шоссе, и она могла, не опасаясь, что ее собьют подойти к нему вплотную и заглянуть внутрь. Помимо мужчины в автобусе была всего лишь пара пассажиров – старенькая бабушка и юноша, который сидел с противоположной стороны, повернувшись к окну, поэтому Нина не смогла разглядеть его лицо. Она постучала в стекло возле которого сидела бабулька, но сразу же в ужасе отшатнулась от него, потому что та тоже была мертва.
– Какого черта… – Нина бросилась к кабине водителя, и увидела его неподвижно лежащим на руле. На нее начала накатывать паника, и она, забыв о всех правилах предосторожности бросилась на середину шоссе – все равно машины стояли, не шелохнувшись, и бегая от одной машины к другой с ужасом везде встречала одну и ту же картину. Пытаясь хоть как-то спасти ее шока, мозг выдал шуточку – мертвая пробка, и Нина нервно хихикнула. Она бросилась бежать от этой жуткой, словно застывшей во времени улицы, но в дворах ее встречала такая же безмолвная пустота, и ей не встретилось ни одного живого человека – лишь несколько трупов, навсегда застывших на асфальте.
Паника не отступала, а вот дыхание подвело, и ей пришлось остановиться. Задыхаясь, Нина сквозь завладевший ее мозгом страх поняла, что еще чуть-чуть и ей грозит гипервентиляция, поэтому постаралась успокоиться, что ей хоть плохо, но все же удалось. Дрожа от холода и шока, девушка скрюченными от мороза пальцами вытащила мобильный из сумки.
– Что-то случилось в моем районе, а может и во всем городе, но каким-то образом я осталась жива. Наверняка в новостях уже написали, что случилось, наверняка уже весь мир знает, а может я даже смогу понять куда мне надо идти, – пыталась себя успокоить Нина. Но интернет не ловил, куда бы она не шла. Она попыталась позвонить маме, жившей в десяти станциях от нее, в надежде что это странное нечто не дошло до ее района, но телефон по своему исконному прямому назначению работать тоже не хотел. Тогда Нина решила выбираться за зону поражения чего-то, чем бы оно ни было, а так как она понятия не имела где та кончается, она выбрала ориентиром мамин дом, понимая, что не сможет успокоиться, пока не убедится, что с той все в порядке.
–А что, если там я встречу тоже что и здесь? – тихо шептал голос разума, но она придерживалась выбранного маршрута, что было весьма непросто – девушка плохо представляла куда надо идти. Ведь раньше – дойти до метро-метро-от метро. Либо приходил на помощь навигатор, но мобильный упрямо отказывался ловить интернет. Гордый собой человек лишь оставшись без техники понимает на что он на самом деле годен без нее.
И Женя что неудивительно заблудилась. К вечеру она уставшая и голодная оказалась в совершенно незнакомом ей районе, а может даже и вышла за пределы Москвы. Она подошла к ближайшему магазину, но двери были закрыты.
– Это случилось совсем рано утром, – вот почему автобус был почти пустой, многие люди еще даже не встали. И видимо умерли, но почему? И почему я не умерла? – думала она. Найдя подходящий булыжник, девушка бросила его в застекленную витрину. Что ж, голодать ей пока не придётся, а если часть продуктов испортится – всегда есть сухари и прочие долговечные штуки.
Дни шли, а вымерший мир менялся. Начало мая, а только-только успевшие одеться в зеленую листву деревья начали потихоньку умирать. Неизвестный яд, пропитавший все вокруг, убивал и их, пусть и медленнее, чем людей. Он начал действовать и на