— Что ж он тогда из огня да в полымя? — рассмеялся Аркадий. — Судя по вашим рассказам, графиня еще тот подарок!
Караваев пожал плечами.
— Пути господни неисповедимы. Юрий Леонидович после ее отказа хотел даже снять с себя обязанности предводителя уездного дворянства и вернуться в Санкт-Петербург. Однако остался, верно, надеется до сих пор, что графиня передумает. Да и что говорить, для нее это самая лучшая партия, особенно если нет выбора… Но она докрутится носом, как пить дать докрутится. Слышал я, что не одна уже вдовушка положила глаз на Нежданова. И среди них есть очень даже достойные и богатые женщины, нисколько не хуже графини. И в отличие от нее нравом спокойные и благочестивые.
— Понятно, — протянул Аркадий и опять бросил взгляд на приятеля. Тот как ни в чем не бывало продолжал потягивать вино, вперив отсутствующий взгляд в гобелен с изображением псовой охоты, и, кажется, забыл, что его и впрямь ждут важные дела…
— Понятно, — повторил Аркадий и, отведя взгляд от князя, с плохо скрываемым ехидством спросил то, что его лично интересовало гораздо больше: — Почему ж тогда вы решили посвататься к сестре графини? Знаете, что ее сестрица обладает вздорным характером, сама же барышня и вовсе бесприданница… Что вас подвигло на такой отчаянный поступок, если вокруг масса приятных и соблазнительных вдовушек?
Караваев побагровел и смерил Аркадия негодующим взглядом.
— По правде сказать, это мое личное дело, кому предлагать руку и сердце. Ксения Кирилловна совсем не похожа на свою сестру. И то, что она бесприданница, только подтверждает мою мысль, что она будет очень благодарна тому, кто возьмет ее замуж.
— Из милости? — Аркадий смотрел на Караваева вполне невинным взором, но если б знало это толстое самодовольное отродье, как ему хотелось вытолкать его взашей из дома князя. Увы, Аркадий не позволил себе подобного бесчинства даже тогда, когда, как наяву, представил вдруг Ксению у алтаря рядом с этим красномордым болваном. Правда, он выругался про себя, но добавил вполне вежливо: — Вы считаете, что Ксения была бы крайне благодарна, узнай она о вашем предложении, и немедленно ответила бы согласием?
— Я не совсем в этом уверен, — вздохнул Караваев, — она — очень милая барышня, но, как я уже говорил, полностью зависит от своей сестры. Притом, — он слегка замялся, — я ведь совсем не красавец, хотя мое состояние позволяет мне считаться одним из самых завидных женихов в уезде. Я мог бы сделать Ксению счастливой, конечно, если ее не смутят мой возраст и э… — Он покосился на свой живот, который не мог утянуть даже корсет, но уточнять не стал, что еще может повлиять на решение Ксении выйти за него замуж.
— Если я правильно понял, — неожиданно вмешался в их разговор князь, — вы до сих пор не оставили надежды заручиться согласием графини и заполучить ее сестру в жены? Но тогда мне вовсе не понятно ваше решение поддержать меня в моем споре с графиней. По-моему, это крайне опрометчивый шаг. Если графиня узнает, что вы подложили ей свинью, то вряд ли согласится когда-либо отдать за вас свою сестру.
Караваев насупился.
— Я не так прост, как вы думаете, князь! Возможно, я не спал всю ночь, прежде чем принять это решение. Но наверняка графиня вступит со мной в переговоры, и тогда я поставлю условие: или Ксения, или дорога…
— Хм! — Князь смерил Караваева задумчивым взглядом и повторил: — Или Ксения, или дорога… Да, нужно сказать, очень мудрое решение! Вы просто-напросто лишите графиню выбора. Или Ксения, или дорога… Василий Ефимович, вы загоните ее в угол!
Аркадий с недоумением уставился на приятеля. Неужели и впрямь он восхищен поступком этого дремучего болвана, решившего, что графиня упадет ему в ноги и откупится сестрой за жалкий клочок разбитой проселочной дороги?
Но князь поднялся на ноги и произнес далее самым безмятежным тоном:
— Искренне сожалею, Василий Ефимович, что не могу в этот раз пригласить вас совершить совместную прогулку. Сами посудите, в настоящее время мне необходимо разрешить несколько сложных вопросов управления имением. Боюсь, что вам будет скучно и неинтересно сопровождать нас с Аркадием. К тому же я не хотел бы, чтобы вы стали свидетелем моих стычек с графиней, ежели таковые состоятся.
— Но, князь, — попытался возразить Караваев, — я могу быть вам полезен в некотором отношении. Мой опыт жизни в деревне, несомненно, больше вашего, и…
— Премного вам благодарен, — князь дружелюбно улыбнулся, — просто я не смею злоупотреблять вашим временем. Но ваша доброта и великодушие, бесспорно, вызвали во мне самые добрые чувства. Прошу вас принять от меня в подарок парочку щенков английской гончей. Я знаю, вы большой поклонник псовой охоты, и смею заявить, о ваших успехах наслышаны даже в губернии. Мне настоятельно советовали познакомиться с вами, когда мы оформляли купчую на имение.
— Весьма, весьма польщен. — Караваев поднялся на ноги. Его лицо еще больше побагровело. — Всегда рад видеть вас в своем доме. А с открытием охоты и вовсе добро пожаловать. У меня собираются воистину замечательные люди, которые также жаждут с вами познакомиться, Григорий Александрович. — Василий Ефимович слегка склонил голову. — Честно сказать, сегодня я не совсем склонен к прогулкам, поэтому позвольте откланяться.
Через четверть часа коляска Караваева покинула пределы усадьбы. Аркадий проводил ее взглядом и повернулся к князю. Тот как ни в чем не бывало допивал свою обычную по утрам чашку черного бразильского кофе и просматривал «Губернские ведомости», которые ему исправно доставляли раз в три дня.
Аркадий прошелся взад-вперед по комнате и, остановившись напротив князя, уставился на него проникновенным взглядом мирового судьи.
— Что-то я не пойму тебя, Гриша, — сказал он осуждающе, — неужели ты и впрямь восхищаешься этим надутым индюком? Ведь его поступок способен навсегда поссорить тебя с графиней. Она может воспринять твои усилия как желание ополчить против нее всех соседей. Как-то некрасиво получается, ты не находишь, поощрять Караваева в его абсолютно опрометчивых действиях?
— А с чего ты вдруг решил, что я поощряю Караваева? — процедил сквозь зубы князь, не поднимая глаз от газеты. — Я не чаял, как избавиться от него. Таких господ невозможно в чем-то переубедить, пока они не набьют себе шишек на лбу. Я предпочитаю, чтобы эти шишки он набивал без моего участия, поэтому, если ты заметил, напрочь отмел его попытки вступить в спор с графиней в качестве моего союзника. Если он, наконец, осмелился заварить кашу, то пусть сам ее и расхлебывает. Но не в моем котелке и не моей ложкой.
— Как ты думаешь выйти из этой переделки? — спросил Аркадий. — Графиня приняла твои условия игры, и, судя по всему, пленных она не берет.