Читать интересную книгу Убийство на дуэли - Александр Арсаньев

И тут раздался выстрел. Звук доносился из дома.

– Сиди тут, и чтобы носу никуда не показывала. Поняла? Да барыню береги, – приказала я крестьянке, на что та мелко закивала головой.

Я опрометью кинулась в дом, держа пистолет наготове. В коридоре было пусто. Я осторожно продвигалась вдоль стен. Гостиная и столовая тоже оказались безлюдными. На первом этаже оставался только кабинет. Я крадучись приблизилась к двери. Не успела я взяться за ручку, как дверь с грохотом открылась, да так резко, что я отпрыгнула в сторону. Мне под ноги выкатились, сплетясь руками и ногами, Бушков и Долинский. Правое плечо Алексея Долинского было окровавлено.

Враги катались по земле, пытаясь ударить друг друга как можно сильнее. Несколько безумных секунд я стояла столбом в оцепенении и не могла ничего предпринять. Потом я увидела, что Долинский пытается выбить из руки Бушкова пистолет.

Стрелять в Долинского я не могла, так как ненароком могла попасть в Артемия Валерьевича. Тогда я кинулась в кабинет и, схватив со стола тяжелую вазу, бросилась обратно на поле битвы. И как раз вовремя, так как огромный, по сравнению с Бушковым, Долинский уже начинал одолевать своего врага. Убийца насел на князя и пытался задушить его.

Я подняла вазу и, размахнувшись, со всей силы опустила ее на голову Долинского. Раздался слабый вскрик, и убийца, обмякнув, всем телом навалился на Бушкова.

– Артемий Валерьевич, как вы? – я бросилась к князю, опасаясь, что Долинский мог придавить и без того ослабленного Бушкова.

– Ну и здоров же этот мерзавец, – донесся до меня из-под бесчувственного тела Долинского голос Бушкова.

Я помогла князю скинуть с себя поверженого врага. Долинский раскинулся на полу с распростертыми в стороны руками.

Когда я наклонилась к нему, то мне почудилось, что Долинский не дышит. Я испугалась не на шутку.

– Господи, неужели я его убила? – в отчаянии всплеснула я руками.

Бушков пощупал пульс раненого, затем выпрямился и улыбнулся мне.

– Не волнуйтесь, Катерина Алексеевна, такого, как он, так просто не убьешь. Он просто потерял сознание. А пока он не может сопротивляться, я думаю, мы должны его связать, – предложил князь.

Я опрометью кинулась на кухню, где в маленьком пристроенном чулане хранились бечевки и прочая утварь. Выбрав одну из самых крепких веревок, я схватила ее и побежала обратно, надеясь, что Долинский еще не успел прийти в себя.

Опасения мои оказались напрасными, и уже через минуту убийца не представлял для нас никакой опасности, так как был связан по рукам и ногам.

– Что с Соней? – обратился ко мне Бушков.

– Она в карете без сознания. Долинский напоил ее чем-то, и она уснула, – доложила я.

– Господи, что же он сделал? – С беспокойством проговорил Бушков.

– Не волнуйтесь, – постаралась я упокоить князя. – Думаю, ничего страшного. Феклуша тоже там вместе с Софьей Федоровной.

– Я пойду за Соней, а вы ждите меня здесь, – с этими словами Артемий Валерьевич двинулся к двери и скрылся за ней.

Я осталась ждать. Однако стоять посреди пустого коридора и смотреть на бесчувственного убийцу, лежащего у моих ног, мне вовсе не нравилось, и я решила перетащить его в кабинет. Я наклонилась, схватила Долинского за ноги и потащила в комнату. За таким не совсем нормальным для дамы моего круга занятием и застал меня Артемий Валерьевич. Он вошел в дом, держа на руках Софью Федоровну. Вслед за ним мельтешила и Феклуша.

– Что вы делаете, Катерина Алексеевна? – удивился Бушков, окидывая меня изумленным взглядом. – Куда вы его тащите?

– В кабинет, – невозмутимо отвечала я. – Не будем же мы допрашивать его в коридоре.

Я втащила, наконец, Долинского в комнату и положила его прямо на полу. Бушков расположил свою спящую возлюбленную, которую нес, на большом кресле.

К счастью, я не причинила Долинскому серьезного вреда, по всей видимости, удар был не сильным. Через несколько минут убийца начал приходить в себя. Медленно открыв глаза, Алексей, видимо, хотел поднять руку, но это проделать не получилось, руки сковывали крепкие узлы веревки. Долинский медленно обвел кабинет непонимающим взглядом. Однако лицо его мгновенно приняло злобное выражение, как только он увидел сидящих перед ним на стульях меня и Артемия Валерьевича.

– Ну что, справились? – с сарказмом прохрипел он. – Ничего, вы еще мне за все заплатите.

– Это вам придется заплатить за убийство собственного дяди и за истязание двоих людей, – резко бросила я ему. – Лучше признайтесь нам во всем сразу. Убийство близкого родственника – смертный грех. Хотя, думаю, такого человека, как вы, это не может напугать.

– Он сам виноват, – лицо Долинского скривилось от боли. – Если бы он молчал, то жил бы спокойно. А то, видите ли, его совесть замучила. Я всегда знал, что мой дядя – настоящий идиот.

– Вот кто идиот, так это вы сами. Неужели вы могли подумать, что никто ни в чем вас не заподозрит? Возможно, так оно и было бы, если бы Артемий Валерьевич не выжил, а Мохов не сбежал из заточения. Но судьба непредсказуема. Они не только выжили, но и рассказали обо всем, что вы с ними сделали, в том числе и полиции. Скоро полицейские уже будут здесь. Так что вам лучше будет сознаться во всех своих злодеяниях, – тон мой был безжалостен.

Читатель, наверное, уже понял, что слова о прибытии полиции я сказала так, к слову, чтобы поскорее добиться признания. Однако в любом случае полицейским рано или поздно все равно пришлось бы арестовать этого мерзавца, и я в этом деле собиралась принять самое непосредственное участие.

Долинский тем временем принялся неистово кататься по полу, при этом изрыгая страшные проклятия в наш адрес. Мы молча смотрели на него, не издавая ни звука. Увидев бесплодность своих усилий, убийца рассвирепел еще больше, и в ярости принялся биться головой об пол. Меня при виде этой забавной картины начал разбирать неудержимый смех.

– Перестаньте паясничать, – наконец не выдержал Артемий Валерьевич. – Что толку, если вы будете кататься здесь и осыпать нас бранью. Вас это не спасет.

Долинский мгновенно сник и затих на полу. Несколько минут прошло в полном молчании. Затем раздался обреченный голос Алексея Долинского.

– Черт с вами, я расскажу, – с сарказмом произнес он. – Только не думайте, что я когда-либо стану жалеть обо всем содеянном.

И он приступил к рассказу. Но его рассказ я поведаю в следующей главе.

Глава тринадцатая

Долинский продолжал лежать на полу, поэтому говорить ему было неудобно. Но никто из нас даже не подумал о том, чтобы приподнять его, так же как и не подумали мы перевязать этому мерзавцу рану на плече, что еще больше злило жестокого убийцу. Тем не менее, он начал свой рассказ.

– Вы уже знаете о том, что я рано остался сиротой и воспитывался в доме дяди, – Долинский выразительно взглянул в мою сторону. – Но Федор Степанович был кутилой и игроком. Мало-помалу, имение разорялось от карточных долгов. Нам постоянно приходилось перебиваться. Когда мне еще не исполнилось двадцати, дядя отправил меня на учебу в Саратов. Но вскоре я уехал оттуда. Пытался уехать в Москву, но это никак не получилось. Затем служил мелким чиновником в судебной палате. Слишком долго рассказывать всю мою биографию, да это и ни к чему, – он неопределенно мотнул головой. – Представляете мою радость, когда на службе совершенно неожиданно через мои руки прошло известие о том, что семейство Долинских должно получить наследство от умершей богатой родственницы. И половиной этого наследства должен был владеть не кто иной, как я сам, собственной персоной. Нетрудно понять, как я был рад этому, тем более если учесть, что всю свою жизнь я прожил человеком, мягко говоря, небогатым. Более того, рассудив, я решил, что все состояние должно остаться только в нашей семье. Зачем его делить? Если бы я женился на Софье Федоровне, то состояние стало бы общим, и имение снова поднялось бы на ноги.

Вот с такими намерениями я и отправился в дядюшкино имение, чтобы сообщить ему радостную новость. Каково же было мое разочарование, если не сказать злость, когда я узнал, что Соня ждет ребенка и собралась замуж. Слава богу, я успел рассказать о получении наследства только дяде. Мы вместе решили скрыть от Софьи Федоровны радостное известие на время. Я не знал, куда деться от охватившего меня негодования. Несколько дней я придумывал различные планы, как самому заполучить себе в жены Софью Федоровну. Но, к сожалению, ничего более или менее приемлемого на ум не приходило. И тут вдруг вы приглашаете нас к себе на ужин, – Долинский махнул головой в сторону Артемия Валерьевича.

– Да, я пригласил вас с целью обсудить предстоящую свадьбу, – согласился Бушков. – Если бы я знал, чем все это обернется.

– Глупец, – усмехнулся Долинский. – Вы даже не представляете, какая радость меня охватила, когда вы вызвали Волевского на дуэль. Этим вы практически подписали себе и своему сопернику смертный приговор. Посудите сами, по моим расчетам, один из вас обязательно бы убил другого, а с оставшимся в живых расправиться было бы проще простого. Так оно и получилось. Вы убили Волевского, а я, само собой, выстрелил в вас. Жаль только, что вы оказались таким живучим, – в голосе убийцы не слышалось ни малейшего раскаяния. – Дядя, признаться, был в ужасе от моего поступка. Естественно, мне ничего не оставалось, как раскрыть «любимому» родственничку все свои планы. При этом, несомненно, я пригрозил ему, что если он расскажет обо всем полиции, то его тоже арестуют вместе со мной как соучастника преступления. На том и порешили.