обнимая Фёдора Лебедева. — Мы сейчас направляемся на Кавказ, в крепость Грозную. Буду там, в гарнизоне служить. Горцы шалят.
— Это хорошо! — обрадовался Фёдор Лебедев. — Мы тоже туда направляемся. Вместе будем ехать. Нам по пути. Со мной моя семья едет. Можешь меня поздравить. Женюсь. Вот, моя невеста.
Игнат Ермилов посмотрел мельком на меня. Убежал на другую сторону улицы. Там поднялась суматоха и женские крики. Игнат Ермилов появился, отбиваясь от толпы женщин в фартуках.
Распихивая червонцы в руки каждой женщины. Гусар с поклоном встал на колено передо мной.
— Штабс-капитан Игнат Ермилов! — отчеканил гусар, протягивая корзину с букетом красивых цветов.
— Мария Выприцкая. — представилась, протягивая капитану правую руку, а левой рукой принимая корзину с цветами. — Приятно познакомиться. Как мило с вашей стороны. Спасибо за цветы!
Игнат Ермилов, осторожно, поцеловал мне руку. Поднявшись с колена, отдал мне честь, приложив лихо руку к головному убору. Затем с разбегу вскочил на коня и поднял его на дыбы.
— Мы с вами не прощаемся! — громко, сказал штабс-капитан Игнат Ермилов. — Через три часа встретимся, на центральной площади. Там поговорим. Эс-ка-дрон! По коням! На лево ровняйся! Смирно! Ура!!!
Громкое, «Ура!» гусаров оглушило окрестные дома. Эскадрон гусар, отдавая мне честь, ровным строем прошёл мимо нашей двуколки в сторону городских казарм.
Мы поехали в другую сторону, перед завистливыми взглядами женщин с пустыми корзинками, у которых Игнат Ермилов купил цветы. На обеих сторонах улицы стояли зеваки и махали растерянно руками.
Возможно, что люди нас приняли за очень знатных людей, которых сопровождал эскадрон гусар? Мне было очень приятно, что на меня смотрят, как на известную даму.
— Добрый день, господин! — приветствовали мастера, Фёдора Лебедева, когда мы вошли в мастерскую.
В мастерской сильно пахло кислотами и маслами. Ювелиры встали перед нами с поклоном.
— Добрый день, мужики! — по-хозяйски, ответил Фёдор. — Как ваши дела? Мой заказ уже сделан?
— Да, хозяин, мы всё сделали, как вы просили, — доложил старик, с обгоревшими руками.
Старик открыл большую замасленную коробку, в которой лежали две маленькие шкатулки из чеканного серебра с позолотой, инкрустацией с драгоценными камнями и орнамент с холодной эмалью.
Было это так прекрасно, что от радости всплеснула руками. Моё удивление больше возросло, когда Фёдор открыл шкатулки. Обе шкатулки заиграли торжественную музыку.
Во внутренней части крышки каждой шкатулки вставлено зеркальце. Внутри одной шкатулки, красный бархат, на котором лежали два обручальных кольца из золота.
В другой шкатулке, на голубом бархате, лежало бриллиантовое колье в золотой оправе и два золотых перстня с бриллиантами.
Была просто в шоке от такой красоты, которую мне ещё никогда в жизни не приходилось видеть.
Настолько украшения прекрасны, что аж потеряла дар речи. Тем временем, Фёдор Лебедев, давно привыкший к подобным зрелищам, надел на меня колье и перстень.
Себе на палец надел перстень больше. Затем Фёдор Лебедев достал из кармана деньги, отдал старику.
— Федя, пожалуйста, дай от меня каждому по червонцу, — сказала, едва придя в себя от красоты.
Фёдор Лебедев, без колебания, достал портмоне с деньгами, каждому мужику дал по червонцу.
— Премного благодарны вам, молодая госпожа и молодой хозяин, — поклонившись, сказали золотых дел мастера. — Будьте счастливы. Мы всегда рады выполнять любые ваши заказы. Спасибо за ваше внимание.
Осторожно сняла с себя все украшения и положила рядом с перстнем Фёдора в шкатулку. Фёдор Лебедев завернул обе шкатулки в кусок бархата, предложенного стариком.
Всё содержимое положили в мою сумочку, которую Фёдор Лебедев подарил мне вчера. С дрожащими от волнения руками приняла драгоценности.
Мы направились к своей двуколке, которая стояла рядом возле дома, терпеливо ждала нас.
Когда мы вернулись к Замоткиным, все родственники были готовы к дальнейшему движению и только нас дожидались.
Фёдор Лебедев ни стал ещё раз примерять новый фрак. Лишь сказал Стешке Замоткиной, чтобы она хорошо всё упаковала. Рассчитавшись за работу, Фёдор сел обратно в нашу двуколку.
— Сейчас едем к нам обедать, — распорядился, Павел Степанович. — Оттуда отправимся дальше.
— Зачем мы тогда ехали всей семьёй сюда в город? — удивлённо, спросила, Фёдора Лебедева. — Если мы обратно возвращаемся обедать. Не лучше было нам с тобой вдвоём налегке съездить?
— Мы в имение не собираемся обратно ехать, — удивлённо, ответил Фёдор. — У нас в Туле есть свой дом. Здесь очень близко. Мы быстро туда доедем. Обед нам давно слуги приготовили.
— Хорошо живете! — радостно, вырвалось у меня. — Имение такое шикарное и дом есть в городе.
Фёдор Лебедев ничего не сказал, лишь приказал кучеру ехать домой. Семейный кортеж растянулся по всей улице, поднимая клубы пыли от кованых копыт лошадей и колёс нашего транспорта.
Двухэтажный дом графа Лебедева был рядом с городским парком. Прислуга встречала своих господ у дома. Вошла в фойе и была удивлена великолепием убранства этого дома.
Резные мраморные колонны у входа в дом. Резной позолоченный плафон под люстру в середине зала. Резные наличники на всех окнах и дверях. Все украшено позолотой с белым цветом.
Хрустальная люстра такая огромная, что казалось она, занимает большую часть потолка над залом. На расписанных под золото белых стенах несколько позолоченных подсвечников.
Пол покрыт флорентийской мозаикой с русским орнаментом. На каждой стене по одной картине про природу, в позолоченных резных рамках. Возле каждой колонны и по углам фойе, огромные кувшины из белого фаянса, расписанные картинами о природе с людьми и животными. Широкая, слегка закрученная мраморная лестница ведёт на второй этаж дома. Сквозь окна во двор видно беседку и лужайку.
— Мария! Пора обедать, — прервал моё созерцание, Фёдор Лебедев. — Ты успеешь насмотреться. После свадьбы мы с тобой здесь будем жить. Этот дом нам построили. Тебе вскоре надоест смотреть на всё это.
Ничего не сказала ему, последовала за Фёдором в столовую. Где вся семья была в полном сборе. Ждали нас с Фёдором. В столовой огромный белый стол с позолотой накрыт красивой белой скатертью и хорошо сервирован.
На столе посуда из белого фаянса и ложки из серебра позолоченные. Ну, прямо, царские хоромы, а не дом провинциального графа.