— Допустим, — сказал председатель. — Но нас интересует факт процесса перехода Альсино в иное измерение. Не оказались ли вы свидетелем такого явления?
— Ничего не могу сказать об этом, кроме того, что привиделось мне только что на мостовой против метро.
— Что же вы увидели?
— Я все время думал об Альсино, и не удивительно, что мне показалось его лицо на выкатившемся на мостовую камне.
— Это был не камень, а голова Альсино! — послышался из зала голос Оли.
— Я вас тоже попрошу подняться к нам и дополнить рассказ вашего отца, — пригласил Олю председатель.
Оля влетела по ступенькам на сцену и подбежала к микрофону, около которого стоял Сергей Егорыч.
— Мы с папой видели, как на мостовой появилась чудесным образом голова Альсино и машины шарахались от нее в сторону. Правда-правда! И еще два парня решили, что это мяч, и выбежали на проезжую часть, чтобы поиграть на ней в футбол. Их, кажется, задержала милиция.
— Могу я попросить генерала Протасова помочь нам пригласить и расспросить этих нарушителей? — обратился председатель.
Генерал неохотно встал и вышел из зала. Председатель снова обратился к Оле:
— И что же? Удалось этим парням ударить по воображаемому мячу?
— Нет, кажется, нет… Голова Альсино исчезла, как и появилась… сразу… Правда-правда!
Вернулся генерал и сказал в поднесенный ему микрофон:
— Нарушители случайно оказались еще здесь, но их уже оштрафовали. Правда, денег у них не оказалось. Но следствие по нарушению ими дорожных правил вести могут лишь правоохранительные органы, а никак не это собрание.
— Мы не намерены вести следствие, товарищ генерал. И были бы признательны, вам, если бы с вашего разрешения нарушителям был лишь задан вопрос: что они виде ли на мостовой, если они видели что-либо.
— Разве что так, — проворчал генерал и дал знак кому- то, стоящему у дверей.
Вскоре два дюжих парня в облегающих штанах и цветастых рубахах робко вошли в ярко освещенный зал.
— Попрошу вас подняться на сцену, — пригласил их председатель.
Ребята были явно смущены.
— Да нас уже оштрафовали. Только зря. Да и денег таких у нас не водится, — сказал первый из них.
— И не водилось, — подтвердил другой.
— Мы не следственная и не судебная инстанция, — пояснил председатель. — Мы просто просим вас помочь нам и рассказать, что побудило вас выйти на проезжую часть. Вы этого не отрицаете?
— Не отрицаем. Так ведь для чего вышли-то? На одну секунду и по делу! Слушать нас не хотят. Мы за машины страх держали. Камень надо было убрать, который скатился на проезжую часть.
— Скатился камень, — подтвердил другой, переминаясь с ноги на ногу и поправляя микрофон, перед которым они стояли.
— Откуда же он скатился? Как оказался на мостовой?
— А это пусть фараоны скажут, что за дорогой смотрят. Мы-то тут при чем? Помочь хотели… чтоб без аварии, а нас, как хмырей каких, к ответу. Где тут права человека? Мы люди общественные.
— Как понять «общественные»?
— Ну, компанейские. Мы за машины труса давали. Камень убрать надо было. И не штрафовать, а награждать за это надо. А то сразу свистки, будто кого ограбили…
— И вы убрали?
— А как же. Митька его ногой поддел, он и укатился.
— Куда укатился?
— А кто его знает? Пусть фараоны скажут. Нас увидели, а камень проглядели?
— Ну что ж, и на том спасибо. Может быть, припомните, как тот камень выглядел?
— Камень как камень, круглый такой, вроде футбола. Его пнуть сам Бог велел.
— И вы не ушибли ногу о него?
— Н-нет, — нерешительно проговорил Митька и переглянулся с товарищем. — Вроде мягкий он был…
— Я протестую! — снова послышался голос генерала. — Вы затягиваете беседу, превращая ее в допрос, на что никем не уполномочены.
— Спасибо вам, генерал, спасибо вашим нарушителям, с которыми вам предоставляется дальше разбираться самим.
Парни сошли с трибуны и вышли из зала. Заговорила Оля:
— Он не ударил по мячу. Ему это просто показалось. Голова Альсино исчезла, когда ботинок приближался к ней, я это сама видела. Правда-правда!
— Уважаемый Сергей Егорыч, вы подтверждаете слова дочери?
— Я могу подтвердить уже мной сказанное. Я думал об Альсино, и мне могло показаться, что вздутие на асфальте, кочка на нем, напоминает голову. Может быть, какой-нибудь рабочий высунулся из люка? Я допускаю прилет инопланетян, но должен подчеркнуть, что в моем сознании не укладывается противоестественное расчленение их тел.
— Спасибо, Сергей Егорыч, спасибо, Ольга Сергеевна. Так, если не ошибаюсь?
— Вы не ошибетесь, если признаете Альсино за посланца параллельного мира. Правда-правда! — сказала Оля, спускаясь по ступенькам в зал.
Навстречу ей шла ее сестра Лена.
— А ты зачем? Ты же отходила в сторону, позже пришла, — тихо спросила Оля.
Лена в ответ лишь привычно вскинула свою античную головку с узлом волос на затылке.
Она поднималась на сцену, а в моем сознании возникла освещенная луной веранда и призрачная прекрасная женщина в серебристом свете. И теперь она, отвергнутая и оскорбленная, выразит сейчас перед всеми свое омерзение человекоподобным насекомым.
— Грачева, Елена Сергеевна, юрист, — произнесла она, встав перед микрофоном.
— Вы можете также подтвердить странное происшествие на проезжей части?
Ах, как мало мы, полагавшиеся на наблюдения наших аппаратов, знали и понимали людей, в особенности женщин!
Она сказала совсем не то, о чем недавно думала, как я безошибочно только что уловил.
— Я — человек, и прежде всего женщина. И посвятила себя праву. Но право может быть основано только на правде! Я могла бы сказать, что Альсино не человек, что он не мужчина. И, может быть, имела бы к тому основания. Но это была бы ложь! Казалось, я могу солгать, но перед лицом Альсино не солгу. Первое: человек ли он? Твердо: нет, он не человек. Ни один человек не повел бы себя так, как поступал он. Не человек, ибо нам, «чело векам», видимо, еще далеко до уровня тех, от кого он прибыл. Поражена, что вас не занимает, ради чего он это сделал! И вы все выясняете, кто он и откуда, словно нет угрозы всеобщей гибели, о чем он предупреждает! Разве в том дело, кто это сказал, а не в существе сказанного?
— И у вас, как юриста, есть веские доказательства того, с кем мы имеем дело? — спросил председатель.
— Доказательством служит его нравственный уровень, уважаемый председатель и все сограждане мои, которых я вовсе не хочу унизить, но которым хочу открыть глаза, как это удалось сделать мне самой. И не где-нибудь, а здесь, сейчас, когда я поднималась сюда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});