миллионы и миллиарды, Антон, — зло возразил хозяин дома.
— Резонно. Не поспорю. Больше скажу, думаю примерно так же. Примите мои соболезнования. Пусть земля им будет пухом. Спросите, чего мы припёрлись?
— Ищете что бы украсть, но нападать не собираетесь. Иначе уже бы напали. Я не эксперт, но карман у вас топорщится. Оружие?
Я молча достал пистолет, показал, убрал, пожал плечами.
— Не совсем, Мстислав.
— Можете меня Альпинистом называть. Среди своих позывной «Голландец».
— Отчего так?
— Молодой был, худой, легкий. Однажды шквальным ветром вместе с неправильно поставленной палаткой приподняло вверх и помотало. Небольшой урок от матушки-природы. Не убился, оторвало всего на метр. Повезло что ветер не швырнул вниз. Юрий Максимыч меня в шутку «Летучий голландец» стал называть. Потом слово «летучий» отвалилось как излишнее.
— Товарищ Альпинист Голландец. Вы одиночка?
— Давай на ты.
— Без проблем. Давай к нам, вместе веселее. Мы выживаем как можем. Отчий дом оставлять жалко, но ты подумай. Нам человек, который смог пешком прошагать триста километров очень нужен.
— Тогда снега не было.
— Не важно. Спрашивай про лагерь, про нас. Не на работу нанимаешься, интерес должен быть обоюдный.
— Поставлю чайник, у меня печь горит круглые сутки. Разговор потребует времени.
* * *
Альпинист остался думать, но склонен согласится.
В ещё одной деревне ближе к городу жили богатые упакованные люди. Мы познакомились, однако предлагать им переезд не стал. Слишком довольные морды. Кто-то даже конец света встречает с комфортом. Мужа звали Максим, жену Серафима. Такие, стереотипные богатеи. Распрощались, вечером вернулись в лагерь.
Пока нас не было, пробили часть рва к ангару, обнаружили два пассажирских поезда (ценность находки почти нулевая).
Вышел на связь. Дела у базы нормально. В компании Дениса прогулялся по свежей траншее, которая была одновременно и археологической раскопкой. Альпинист. Хе. Нам бы археолога, использовать эффективные методы поиска.
Ров петлял чтобы нырять внутрь вагона, пройти сквозь тамбур, потом ещё раз в другой вагон. Внизу было довольно уютно, нет ветра, по ощущениям даже тепло. Раскопки упирались в круглый бок цистерны с потёртой надписью «УралВагонЗавод».
— Проверим, что в цистерне? — кивнул Денису.
Вообще, где-то должна быть лесенка. Которую ещё предстоит откапывать. Но мы не такие, мы полезли вверх подобно котятам, на всех четырёх. Взобрались. Теперь снежными лопатами копаем поверху. До площадки, где должен быть люк.
Всё это имелось и было изрядно грязным.
Винтовой запор с пломбой. Сбиваю богатырскими ударами топора. Отвинчиваю тугой вентиль. Откидываю крышку, включаем фонари.
Ну что, неплохо. Ещё когда открыли люк — в ноздри ударил привычный запах. Банально, соляра. Не замерзла, родненькая (вообще, при таких температурах могла и должна была, видимо в сугробе «теплее», чем наверху). Немного загустела. Живём. Солярка замерзает при минус десяти, керосин при минус сорока пяти. Вроде. Найдем керосин, сможем забодяжить зимний дизель. Как ни крути шестьдесят тонн солярки это целое богатство. Конечно, аналогичному объему зерна я был бы рад больше.
* * *
Утро. После второй находки энергоносителя две группы «археологов» занимались траншеей постоянно. Одна из Ангара, другая навстречу. Работали шустро, однако задул злой шквальный ветер, принялся заваливать наш раскоп обратно. Вот говнище. Тогда студент Вася (вообще-то его звали Сергей Сергеевич Васильченко), поправив очки, попросил разрешение задрапировать наш окоп подручными материалами.
Ну что, инициатива штука хорошая. Оказывается, в ангаре были аккуратно сложены (безобразно навалены) чудесные, почти новые (старые, погнутые и засранные птицами) железные строительные леса. Собирали из них пазл, перекрывая отысканными там же досками, какими-то кусками деревоплиты и прочим хламом. Получался неплохецкий туннель. Да, низкий, узкий, тесный. Но по мере того, как снег наваливало сверху, появлялась тишина и уверенность что так вполне можно будет ходить.
Железная дорога — это круто.
Несмотря на ветер, оставил Дениса за старшего, пошёл с Кабыром проверить населенный пункт к западу от станции. Два километра по путям, рядом ручей Кривуша, село назывался Белая Кривуша.
Шли ходко, по дороге я думал. Когда по карте стало показывать дома, а на поверхности один только снег, приуныл. Тем не менее статистика штука упрямая. Кто-то выжил.
«Кто-то» представлял собой четыре местные семьи, к которым мы вломились, испугали какого-то пацана, но были приняты довольно радушно. Уходить, присоединятся к нам, впрочем, они не спешили. Спасались в своих собственных домах, поставленных плотно, в низине у ручья, с действующим колодцем (ручей замерз, колодец нет).
Эти ещё раньше нас поняли технологию строительства нор-туннелей в снегу, в шутку называя себя снежными кротами. Ну, если они кроты, мы тогда крысы. Туннели в баню, к погребам, между домами, к дровяному складу. Сказали, что сто лет как топили газом, но некий дед Максим упорно держал громадный запас дров, изредка расходуемых на шашлык. Теперь это здорово выручало. Имелись даже домашние животные, собаки, кошки, свиньи и козы. Среди выживших было трое «чужаков», которых они приютили на неопределенное время, а осознав, что мы ищем боеспособных новичков в наш лагерь беженцев, довольно непрозрачно намекнули что тем «пора».
Как бы Белокривушенцы не пожалели, что избавились от лишних людей. Времена становятся опасные.
В результате этого рейда мы поставили на карте флажок, и привели двоих молодых — парня с девушкой (оба с испуганными глазами) и одного пожилого мужичка интеллигентного вида.
Пока шли обратно эти трое рассказали, что чуть южнее сбились в группу на территории предприятия «Горпитомник» около полусотни человек. Грелись дровами в большом гараже, занесенным снегом, налаживали быт, оплакивали погибших, до хрипа спорили о катаклизме и вечных вопросах «кто виноват?» и «что делать?». Пока однажды ночью к ним в гости пришли два медведя, побольше и поменьше. Как в сказке. Сходу убили несколько человек, горпитомниковские были людьми излишне мирными. Сказка вышла страшной.
Мужика звали Аркадий Евгеньевич, он там одним из начальников, молодые — стажёры.
Теперь в их прошлом доме хозяйничают медведи. Не было печали. А я-то думал, куда подались дикие звери, охреневшие от погодных сюрпризов?
Парня-стажёра звали Никита, я его тут же окрестил Стажёр. Ко второму стажёру — Марии он неровно дышал, признавался в чувствах, но безуспешно. Мы бы о таком сами не догадались, он выдал на одном дыхании. Видимо сразу оговаривал свои притязания на эту персону. Ну, хорошо.
Вечер. Факт прибытия новеньких меня порадовал. А наличие медведей нет.
Ввалились в подвал, сбивая снег с обуви. Все отряды уже сидели «в норе», Мартин командовал приготовлением пищи.
— Бойцы. Принимайте пополнение. Дядя Аркадий. Стажёр Никитос, стажёр Мария. Сразу озвучу — кто захочет пристроить к Марии свою пипиську, застрелю без суда и следствия. Андестенд? Все себя будут прилично вести? Хорошо. Сейчас найдем вам места.
Когда поели, студенты расселись играть в карты, использую в качестве ставок намародёренное, а я собрал небольшой совет, куда притянул новеньких.
— Итак, Дядя Аркадий, как вы считаете, все ваши погибли?
Пожилой ботаник степенно поправил очки.
— Нет. Они побежали укрыться в конторском здании, там можно пересидеть. Но медведи ухитрились сломать ворота, разворотить лагерь. Александр Палыч кричал и размахивал вешалкой. Все метались, разбегались кто-куда. Хорошо я был в теплой куртке. Твари попробовали человеческом крови. Как биолог скажу вам, что они не перестанут нападать на людей. А наш гараж они захватили как фашисты Смоленск.
— Ну, фашистов можно и нужно выбить. Проблема в том, что у нас из тяжелого вооружения только одна винтовка. А игра стоит свеч, только если мы убедим оставшихся в живых ваших — перейти, так сказать, под нашу юрисдикцию. Усилить Станцию и основную базу. Вы как бывший руководитель, можете такое обещать?
— Это будет довольно серьезная плата. Может договоримся о вознаграждении за спасение вещами, ценностями, дровами?
— Большая плата, Дядя Аркадий, это рисковать целостностью своей шкуры, а также Кабыром, Денисом и вами двоими, пытаясь убить медведей раньше, чем это сделает мороз. Медведь, знаете ли, серьезный противник. И бегает