на контрасте так плохо. Неужели кто-то вот так живёт постоянно, как сопля? Да ну нахрен! Хотя, если посмотреть на Майю, вот у неё иммунитет адаптивный, или, как говорит профессор, толерантный. Имеется в виду не всякое непотребство, а чисто медицинский термин, иммунотолерантность. И ведь живёт же она, и чувствует себя прекрасно.
ИТФ, иммунотолерантный фактор, измеряется в условной балльной шкале от 0 до 100. Здесь, у аномальщиков, это один из главных показателей. С нулём человек труп в любом случае, ну или должен жить в стерильной среде изолятора. 100 — в обычной жизни просто супер, но в аномальной зоне долго не протянешь, будет лихорадить от каждого контакта. Для аномальщика ИТФ должен быть от 40 до 60. У Майи 55, у меня было под 80, сейчас снижается, профессор каждый вечер берёт кровь из вены на анализ.
Всё это время я работал со своим подсознанием. Убеждал организм, что так надо, что слишком сильная защита — это не всегда хорошо. Что есть полезные бактерии, с которыми надо дружить. А некоторые даже очень полезные. Как, например, те, что у Майи, доставшиеся в наследство от растерзавших её семью адских гончих.
На третий день мне стало полегче. Организм адаптировался, начавшийся было насморк прошёл. К вечеру был и вовсе как огурчик. Но при этом я прекрасно понимал, что против обычного моего состояния организма, это — другое. Сейчас я могу подхватить заразу, о чём раньше я вообще не задумывался. Но и дохляком меня сейчас не назовёшь, с чем-то серьёзным организм по-прежнему справится даже без лекарств. Просто это займёт немного больше времени. Зато из-за ерунды он теперь панику поднимать не будет, сперва посмотрит, если гости хорошо себя ведут — нехай, пускай живут. Может даже пользу приносить начнут. Начнут борзеть — полицейские-антитела быстро порядок наведут.
Все эти мысли я поведал профессору, с чего тот изрядно повеселился.
— Не обижайтесь, Алексей, вы всё верно описали, это отличная метафора! — профессор поправил съехавшие от смеха очки. — Просто предельно упрощённая, даже наивная. Полицейские-антитела, ну надо же такое придумать! А почему не милиция?
— Там, внутри, другой мир, — хмыкнул я. — У них там своя атмосфера, ну, если вы понимаете…
— Я прекрасно вас понимаю, Алексей! Не уверен только, что вы сами поняли своё описание. А веселюсь я оттого, что вы секретные разработки, за которыми охотятся спецслужбы всего мира, описали языком, понятным даже ребёнку! Неудивительно, что вас даже енот слушается!
— Как она, кстати? — спросила Майя.
Енота мы не видели все эти дни, профессор просил потерпеть. После нашего ухода зверёк сильно грустил, пока профессор с ним не поговорил, объяснил, что мы обязательно вернёмся. Тот понял, стал активно участвовать в тестах, делал всё, о чём профессор просил. Зеркальный тест не прошёл, маленький ещё, зато сумел собрать детскую пирамидку, расположив кольца по размеру. Профессор боялся, что если мы его навестим, енот снова впадёт в тоску. А так он просто ждал, не переживая слишком сильно из-за времени.
Майя, кажется, ревновала, но профессор её успокоил. Енот явно ждал нас. Каждый раз, когда профессор входил в кабинет, зверёк радостно вскакивал, но, увидев профессора, разочарованно ложился обратно на пол клетки.
Профессору разрешили с ним работать, но дальнейшая судьба енота зависела от тестов.
— Кстати, товарищи курсанты, вы бы ему хоть имя дали!
— Так это всё-таки мальчик или девочка? — спросила Майя.
— Пацан, — улыбнулся Завельев, — как есть пацан!
— Эх! Ладно, профессор, мы подумаем, спасибо большое!
— Вот и подумайте, а нам пора переходить к следующему этапу эксперимента, — профессор по своему обычаю разместился на краешке стола. — Будем заражать Алексея иномирной бактерией.
— И что нам для этого нужно? — спросил я. — Вы говорили, готовых штаммов у вас нет.
— У меня нет, — кивнул тот, — а вот у вашей напарницы есть. Майя, не прочь поделиться?
— Да было бы что жалеть! — пожала та плечами. — А кстати, профессор, а как получилось, что я от этих тварей заразилась, а сама других не заражаю, хоть и являюсь носителем.
Профессор заулыбался и захлопал в ладоши.
— Браво! Я уж боялся, что не спросите! — он показал большой палец Майке. — Отличный вопрос! А скажите, гончие пытались вскрыть ваш сундук?
— Пытались, но как-то не очень усердно. Я через замочную скважину смотрела, что происходит, наверное, одна тварь меня и учуяла. Облизала там всё, фыркала так, что через замок долетало. Но грызть не стала, наверное, железо ей не понравилось, которым сундук был окован. Я тогда чуть не умерла со страха, но как-то сдержалась.
— Сочувствую, Майя, — серьёзно сказал профессор. — Вы, я вижу, с психологической травмой справились?
— Меня год по врачам таскали, и в санатории ездила. Видимо, у меня психика крепкая, обошлось без последствий.
— Это и правда хорошо, — кивнул Завельев. — Собственно, вы сами ответили на свой первый вопрос. Заразились вы через слюну гончей. Но вот дальше, в вашем организме, при взаимодействии с иммунной системой, бактерия адаптировалась. Её активность снизилась. Иммунная система, можно сказать, поставила её на место. Сиди и не высовывайся, иначе худо будет. Так что да, теперь вы носитель, но практически не заразны. Можно считать, что репродуктивное число вашего микроба-симбиота около нуля.
— И как тогда быть? — спросил я.
— Возьмём у Майи образец слюны, выделим из неё необходимую бактерию, — начал объяснять профессор, — потом введём Алексею. Непрямая передача биологических жидкостей, так сказать.
Профессор ухмыльнулся, а Майя как-то странно на меня посмотрела.
— Профессор, — спросила она, повернувшись ко мне, — а прямая сработает?
— Должна, по идее, но…
Завельев не договорил. Потому что Майя неожиданно привстала на цыпочках, обхватила меня руками за шею и впилась в губы таким страстным поцелуем, что я даже опешил. И с минуту не отпускала, вцепившись, как клещ. Впрочем, я и не возражал, только руками развёл, жестом показав профессору, что сам не ожидал.
Спустя минуту, нацеловавшись вдосталь, Майя всё же отступила на шаг. Лицо раскраснелось, она глубоко и часто дышала, от чего её немаленькая грудь высоко вздымалась.
— Исключительно в научных целях, — нахмурившись, предупредила она меня, и обернулась к охреневшему от происходящего Завельеву. — Профессор, этого будет достаточно, или повторить?
Глава 15
В темноте
— Да не знаю я, что на меня тогда нашло! — ответила припёртая к стене Майя.
Припёртая в прямом смысле этого слова.
Ни в вечер «передачи биологических жидкостей прямым методом», ни в последующие дни, поговорить по душам так и не удалось. Прошло три дня, и только когда на дежурство вечером заступил сам сержант Рысев, я