Читать интересную книгу Фриленды - Джон Голсуорси

Они остановились на самой вершине холма, около сравнительно новой церкви, и зашли внутрь посмотреть надгробные плиты Мортонов. Они были размещены по углам: "Эдмунд и жена его Кэтрин", "Чарльз Эдмунд и жена его Флоренс", "Морис Эдмунд и жена его Дороти". Клара восстала и не позволила закрепить четвертый угол за "Стенли и женой его Кларой"; она считала, что она выше каких-то плугов, и мечтала в награду за помощь в разрешении земельного вопроса быть погребенной в Бекете в качестве "Клары, вдовствующей леди Фриленд". Феликс любил наблюдать, как и на что реагируют люди, и сейчас потихоньку поглядывал на Дирека, когда тот осматривал надгробные плиты своих предков; он заметил, что у юноши нет никакого желания посмеяться над ними. Дирек, конечно, не мог видеть в этих плитах то, что Феликс: краткую историю громадной и, может быть, роковой перемены, пережитой его родной страной, летопись той давней лихорадки, которая, все усиливаясь с годами, опустошала деревни и заставила расти города, медленно, но верно изменив весь ход национальной жизни. Когда около 1780 года Эдмунд Moретон подхватил эту лихорадку, вспыхнувшую от развития машинного производства, и в погоне за наживой перестал обрабатывать свою землю в этой округе, произошло то, о чем все сейчас кричат, стремясь задним числом поправить положение: "Вернемся на землю! Назад, к здоровой и мирной жизни под вязами! Назад, к простому и патриархальному образу мыслей, о котором свидетельствуют старинные документы! Назад, к эпохе, не знавшей маленьких сплюснутых голов, уродливых лиц, искривленных тел! Эпохе, когда еще не выросли длинные сплюснутые ряды серых домов, длинные и приплюснутые с боков трубы, изрыгающие клубы губительного дыма; длинные ряды сплюснутых могил, длинные сплюснутые полосы в ежедневных газетах. Назад, к сытым крестьянам, еще не умеющим читать, но зато знающим свое общинное право; крестьянам, благодушно относившимся к Моретонам, которые так же благодушно относились к ним". Назад ко всему этому? Праздные мечты, господа, все это праздные мечты! Сейчас нам остается только одно: прогресс. Прогресс! А ну-ка в круг, господа, пусть беснуются машины, а вместе с ними и маленькие человечки со сплюснутыми головами! Коммерция, литература, наука и политика - все прикладывают к этому руку! Какой простор для денег, уродства и злобы!.. Вот что думал Феликс, стоя перед медной доской:

"НЕЗАБВЕННЫМ ЭДМОНДУ МОРТОНУ

и

ЕГО ВЕРНОЙ СУПРУГЕ

КЭТРИН

Да упокоит их господь!

1816"

Покинув церковь, они занялись делом, которое привело их в Треншем, и отправились к мистеру Погрему (фирма "Погрем и Коллет, частные поверенные", в чьи верные руки большинство горожан и помещиков передавали защиту своих интересов). По забавному совпадению Погрем занимал тот самый дом, где некогда жил все тот же Эдмунд Мортон, управляя заводом и по-прежнему оставаясь местным сквайром. Бывшая усадьба сейчас превратилась в один из домов длинной и неровной улицы, но и теперь она несколько отступала от своих соседей, прячась среди каменных дубов за высокой живой изгородью.

Мистер Погрем докуривал сигару после воскресного завтрака; это был невысокий, чисто выбритый крепыш с выдающимися скулами и похотливыми серо-голубыми глазами. Когда ввели посетителей, он сидел, скрестив жирные ноги, но тотчас приподнялся и спросил, чем может служить.

Феликс изложил историю ареста, стараясь говорить как можно понятнее и не касаться эмоциональной подоплеки дела: ему было как-то неловко, что он оказался на стороне нарушителя порядка - что не должно было бы смущать современного писателя. Но что-то в мистере Погреме успокаивало Феликса. Этот коротышка выглядел воякой и, казалось, мог посочувствовать Трайсту, которому нужна была в доме женщина. Зубастый, но добросердечный человек слушал и непрерывно кивал круглой головой, поросшей редкими волосами, источая запах сигар, лаванды и гуттаперчи. Когда Феликс кончил, он сказал сухо:

- Сэр Джералд Маллоринг? Да, да... По-моему, его дела ведет мистер Постл из Вустера... Да, да, совершенно верно...

Мистер Погрем, очевидно, считал, что дела следует поручать не какому-то Постлу, а Погрему и Коллету из Треншема, и Феликс окончательно убедился, что они не ошиблись в выборе поверенного.

- Насколько я понимаю, - сказал мистер Погрем и бросил на Недду взгляд, который он постарался очистить от плотских вожделений, - насколько я понимаю, сэр, вы с вашим племянником желали бы повидаться с арестованным. Миссис Погрем будет рада показать мисс Фриленд наш сад. Ваш прадед с материнской стороны, сэр, жил в этом доме. Очень приятно было с вами познакомиться, сэр, я так часто слышал о ваших книгах; миссис Погрем даже прочла одну - дай бог памяти! - "Балкон", кажется...

- "Балюстрада", - мягко поправил Феликс.

- Совершенно верно, - сказал мистер Погрем и позвонил. - Выездная сессия закончилась совсем недавно, следовательно, дело будет слушаться не раньше августа или сентября. Жалко, очень жалко! На поруки? Батрака, обвиняемого в поджоге? Сомнительно, чтобы на это согласились... Попросите миссис Погрем зайти сюда...

Вскоре пришла женщина, похожая на увядшую розу, - мистер Погрем в свое время, очевидно, произвел на нее неотразимое впечатление. За ней тянулся хвост из двух или трех маленьких Погремов, но служанка вовремя успела их увести. Все общество вышло в сад.

- Сюда, - сказал мистер Погрем, подойдя к боковой калитке в ограде. Так ближе к полицейскому участку. По дороге я позволю задать вам два-три щекотливых вопроса... - И он выпятил нижнюю губу. - Почему, собственно, вы заинтересованы в этом деле?

Не успел Феликс открыть рта, как вмешался Дирек:

- Дядя был так добр, что приехал со мной. Заинтересован в этом деле я. Этот человек - жертва произвола.

- Да, да, - насторожился мистер Погрем. - Конечно, конечно... Он, кажется, еще ни в чем не признался?

- Нет, но...

Мистер Погрем прижал палец к губам.

- Никогда не ставьте крест раньше времени... Вот для чего существуем мы, поверенные. Итак, - продолжал он, - вы один из этих недовольных. Может быть, и социалист? Боже мой! Все мы теперь к чему-то примыкаем, я, например, гуманист. Всегда говорю миссис Погрем: "Гуманизм в наши дни - это все!" И это чистая правда. Но надо обдумать, какой линии нам придерживаться. - Он потер руки. - Может, сразу попробуем опровергнуть их улики, если они у них есть? Но алиби Должно быть неопровержимым. Следственный суд, несомненно, признает его виновным - никто не любит поджигателей. Насколько я понял, он жил у вас в доме... На каком этаже? Внизу?

- Да, но...

Мистер Погрем нахмурился с таким видом, будто желал предостеречь: "Осторожнее!.."

- Пожалуй, лучше будет, если он пока откажется отвечать на вопросы и даст нам время оглядеться, - сказал он.

Они пришли в полицейский участок, и после недолгих переговоров их отвели к Трайсту.

Великан сидел в камере на табуретке, прислонившись к стене; руки у него свисали, как плети. Он перевел взгляд с мистера Погрема и Феликса, вошедших первыми, на Дирека, и во взгляде его можно было прочесть все, чем была полна его бессловесная душа, - с таким обожанием смотрит на своего хозяина собака. Феликс впервые увидел человека, который уже успел причинить ему столько беспокойства; широкое, грубое лицо и трагический взгляд, полный тоски и преданности, произвели на Феликса огромное впечатление. Такие лица никогда не забываются, и люди обычно боятся увидеть их во сне. Кто пренебрег гармонией, вложил тоскующий дух в это грубое тело? Почему судьба не сделала Трайста обыкновенным любителем пива, не способным оплакивать жену и рваться к той, которая напоминала покойницу? Не сделала его олухом, глухим к словам Дирека? И при мысли о том, что предстоит этому безмолвному человеку, застывшему в тяжком и безнадежном ожидании, сердце Феликса мучительно сжалось, и он отвел глаза.

Дирек схватил широкую, загорелую руку крестьянина, и Феликс увидел, с каким трудом юноша старается сдержать свои чувства.

- Боб, взгляни, это мистер Погрем. Он адвокат и сделает для тебя все, что в его силах.

Феликс взглянул на мистера Погрема. Маленький человечек стоял подбоченясь, на лице у него было какое-то странное выражение лукавства и сочувствия, от него исходил почти одуряющий запах гуттаперчи.

- Да, да, - сказал он. - Поговорите с этими джентльменами, а потом и мы с вами потолкуем. - И, повернувшись на каблуках, он начал чистить перочинным ножичком короткие розовые ногти перед самым носом полицейского, который стоял за порогом камеры, всем своим видом выражая, что и у заключенных есть свои права и он на них не посягает.

Феликса охватило то же чувство, с каким в зоологическом саду смотрят на зверя, которому некуда спрятаться от любопытных глаз. Не выдержав, он отвернулся, хотя невольно продолжал слушать:

- Прости меня, Боб, это я виноват в твоей беде...

- Нет, сэр, прощать тут нечего. Вот я скоро вернусь, и тогда они еще увидят...