Читать интересную книгу Портной из Панамы - Джон Ле Карре

– Послы не стучат кулаками по столу, – заметил Стормонт.

Но Молтби, должно быть, все же постучал, потому что после потока возмущенных и запретительных телеграмм от уважаемого начальства, которые почему-то подлежали расшифровке глубокой ночью, от руки и в одном экземпляре, Оснарду и Стормонту пусть и нехотя, но было разрешено объединиться ради общего дела. И при посольстве была организована рабочая партия, получившая довольно невинное название – «Исследовательская группа Исмус». Из Вашингтона прилетели три угрюмых технических сотрудника, и после трехдневного прослушивания стен объявили, что в посольстве все чисто. И вот в пятницу, в семь часов вечера, четверо заговорщиков уселись вокруг круглого стола тикового дерева, и в приглушенном свете настольной лампы расписались в том, что каждый из них получает доступ к секретным материалам под кодовым названием БУЧАН, поставляемым источником под кодовой кличкой БУЧАН. Мрачная значительность момента была несколько подпорчена неожиданным взрывом весет лости со стороны Мостби, что впоследствии приписали отъезду его супруги в Англию.

– Отныне проект БУЧАН становится весьма перспективной штукой, – небрежно заметил Оснард, собирая подписанные бумаги с видом крупье, сгребающего со стола игорные фишки. – Материалов будет поступать огромное количество. Возможно даже, одной встречи в неделю будет недостаточно.

– Какой штукой, Эндрю? – осведомился посол, откладывая авторучку.

– Перспективной.

– Перспективной?

– Именно, посол. Перспективной.

– Да. Понял. Благодарю вас. Что ж, отныне, Эндрю, если я вас правильно понял, эта штука – используя опять же вашу терминологию – становится перспективной. БУЧАН будет превалировать. Возможно даже – выдержит испытание временем. Возможно, будет приостановлен, а затем вновь возобновится. Но никогда, слышите, никогда, во всяком случае, пока я здесь являюсь послом, не станет перспективной штуковиной. Это было бы слишком огорчительно.

После чего случилось чудо из чудес – Молтби пригласил всю компанию к себе в резиденцию отведать яичницу с беконом и поплавать в бассейне. Там он провозгласил тост за «бучанцев», после чего предложил гостям пройти в сад, полюбоваться на жаб, чьи имена выкрикивал во весь голос, перекрывая шум движения: «Давай, Геркулес, прыгай, хоп-хоп! А ты, Галилей, перестань пялиться на нее, неужели никогда не видел хорошеньких девочек?»

А чуть позже, плавая в бассейне в таинственной полутьме, Молтби удивил всех, издав громкий вопль: «Господи, до чего же она хороша!» в адрес Фрэн. И, наконец, чтобы достойно завершить вечер, включил танцевальную музыку, и слуги свернули ковры, и Стормонт не мог не отметить, что Фрэн перетанцевала со всеми, кроме Оснарда, который предпочел танцам рассматривание книг посла. Он подошел к шкафам и, заложив руки за спину, прохаживался вдоль них с видом английской королевской особы, инспектирующей почетный караул.

– Тебе не кажется, что наш Энди «голубой»? – спросил Стормонт Пэдди за рюмочкой бренди на ночь. – Никто никогда не слышал, чтоб он встречался с девушками. А от Фрэн шарахается, точно она чумная.

Он подумал, что жена снова закашляется, но ошибся. На этот раз Пэдди смеялась.

– Дорогой, – пробормотала она, возведя взор к небу. – Энди Оснард? До нее, оказывается, успели дойти слухи, и, как выяснилось, не беспочвенные, что Франческа Дин частенько проводит время в постели Оснарда в его квартире в Пайтилла.

Как Фрэн туда попала, до сих пор оставалось загадкой даже для нее самой, хотя загадке этой было вот уже недель десять от роду.

– Есть всего лишь два способа разрешить эту ситуацию, девочка моя, – объяснял ей Оснард с присущей ему самоуверенностью, не забывая при этом откусывать большие куски от жареного цыпленка и запивать их большими глотками холодного пива. Трапеза имела место возле бассейна отеля «Эль Панама». – Способ "А": потеть от напряжения и вожделения на протяжении полугода, а потом рухнуть друг другу в липкие объятия. «Дорогая, дорогой, зачем мы ждали все это время, уф-уф!». Способ "Б", предпочитаемый: трахнуться прямо сейчас, попробовать, что и как, а потом соблюдать полную омерта [19]. И посмотреть, как нам это понравится. Если да, устроить праздник, если нет, забыть, как забывают о страшном сне, и никаких претензий. «Да, было дело, но ничего такого особенного, так что спасибо вам и до свидания. Жизнь продолжается. Баста».

– Есть еще и третий способ. "С".

– Это какой же?

– Воздержание во всем.

– Ага. Ты хочешь сказать, что я должен завязать свою штуковину узелком, а ты надеть паранджу? – Он махнул полной рукой в сторону бассейна, где роскошные девушки всех сортов флиртовали со своими пастушками под музыку джаз-оркестра. – Здесь необитаемый остров, девочка. Ближайший белый мужчина находится в тысячах миль отсюда. А здесь только ты и я, да наш долг перед родной Англией, и еще моя жена должна приехать в следующем месяце.

Франческа вскочила и изумленно выкрикнула:

– Твоя жена?

– Да нет у меня никакой жены, успокойся. Никогда не было и не будет, – сказал Оснард и тоже поднялся. – Так что эта преграда нашему счастью, можно сказать, устранена, верно?

Потом они танцевали – очень изящно и слаженно, и она раздумывала над тем, что же ответить. Вот уж никогда не предполагала, что мужчина столь плотного телосложения может двигаться так легко. Или что такие маленькие глазки могут казаться просто неотразимыми. Она также никак не ожидала, что ей может понравиться мужчина, которого, учитывая его рост и фигуру, уж никак нельзя было назвать греческим богом.

– Полагаю, тебе и в голову не приходило, что мне может нравиться кто-то другой? – спросила она.

– Здесь, в Панаме? Да ни в коем случае, девочка. Я навел справки. Местные парни прозвали тебя Английским Айсбергом.

Они танцевали, тесно прильнув друг к другу. И это казалось само собой разумеющимся.

– Ничего подобного! Никогда они меня так не называли!

– Хочешь пари?

Они прижались друг другу еще тесней.

– Ну а дома? – не унималась она. – Откуда ты знаешь, что у меня нет дружка в Шропшире? Или в Лондоне, к примеру?

Он целовал ее в висок, но с тем же успехом это могла быть любая другая часть тела. Рука плотно и неподвижно лежала у нее на спине, а спина была обнажена.

– Здесь тебе несладко приходится, девочка моя. Нет никакого способа получить удовлетворение в радиусе по крайней мере пяти тысяч миль, по моим скромным подсчетам. Ты согласна?

Позже, рассматривая мирно посапывающую рядом в постели фигуру, она пыталась понять, чем он ее взял. Нет, не убеждениями. И не тем, что, несомненно, являлся лучшим в мире танцором. И не тем, что заставил ее смеяться – так громко, как она никогда еще в жизни не смеялась. Просто она не смогла больше перед ним устоять даже дня, не говоря уже о трех годах.

Она приехала в Панаму шесть месяцев тому назад. В Лондоне проводила уик-энды с невероятно красивым и напористым биржевым маклером по имени Эдгар. По взаимной договоренности роман их продолжался вплоть до получения Фрэн назначения в посольство. С Эдгаром всегда было просто договориться.

Но кто такой этот Энди?

Веря лишь в надежные и проверенные факты, Фрэн до того ни разу не переспала с мужчиной, всю подноготную которого не проверила бы лично.

Да, она знала, он учился в Итоне, но лишь потому, что так сказал Майлз. Похоже, Оснард ненавидел это заведение всеми фибрами души и называл не иначе как «каталажкой» или «грамматическим болотом», и не слишком охотно вступал в разговоры об образовании. Знаниями он обладал обширными, но спорными – так бывает с людьми, чье обучение вдруг резко прервалось. А когда напивался, любил цитировать Пастера: «Счастливый случай идет на пользу лишь подготовленной мысли».

Он был богат. А если и нет, то никак не показывал этого, любил сорить деньгами, был страшно щедр. Почти все карманы его дорогих, пошитых на заказ в местном ателье костюмов – поговаривали, что сразу же по приезде Энди нашел себе лучшего портного в городе, – были набиты двадцати– и пятидесятидолларовыми купюрами. Но когда она сказала ему об этом, он лишь пожал плечами и заявил, что работа это подразумевает. Если он вел ее куда-нибудь пообедать или они тайком ускользали на уик-энд за город, деньги текли рекой.

В Англии у него была борзая, и он выставлял ее на собачьих бегах в Уайт-Сити – до тех пор, пока, по его словам, не явилась банда и не попросила убрать собачку. Шикарный проект открыть площадку для картинга в Омане примерно по той же причине кончился провалом. Некогда он держал на Шепард-Маркет маленький магазинчик, где торговали серебром. Но ни одно из этих начинаний не выдержало испытания временем, впрочем, ему самому было немного – всего двадцать семь.

О своих родителях он отказывался говорить вовсе, лишь шутливо намекал, что обязан своим потрясающим обаянием и состоянием одной дальней родственнице, тете по чьей-то там линии. Никогда не говорил также и о своих победах на личном фронте, хотя у Фрэн были все основания полагать, что их было множество и отличались они большим разнообразием. Верный своему обещанию держать рот на замке, он ни разу, даже намеком, не показал на людях, что они как-то связаны. Последнее она находила особенно возбуждающим. То она извивается в экстазе в его сильных и умелых руках, то скромно сидит напротив него на совещании в консульстве, и оба они делают вид, что едва знакомы.