Заметно обеспокоенная — особенно когда думала об Амбросе, занятом какими-то поисками, — леди Мальвина провела следующий час с Тайтусом, который, по-видимому, скучал без мисс Милдмей сильнее, чем можно было бы ожидать. Вскоре пришла Амалия пожелать Тайтусу спокойной ночи и поцеловать его перед сном.
— С ним все в порядке, Элиза? Вы хорошо справляетесь?
— Да, миледи. Мисс Милдмей просила меня ночевать в детской.
— Неужели? К сожалению, я с этим не могу согласиться. С Тайтусом не нужно обращаться как с младенцем. Он уже большой мальчик. Не так ли, мой милый барашек? Вы, Элиза, будете спать в своей комнате.
— Да, миледи.
— Если мальчик проснется и станет звать… — сказала леди Мальвина, которую смутил мелькнувший на лице Тайтуса испуг. Бог свидетель, она страстно желала, чтобы ее внук вырос сильным и смелым, но для этого, как правильно сказала мисс ей, требовалось время.
— Почему он должен звать? — проговорила Амалия холодно, наклоняясь и целуя сына в лоб. — Папа очень рассердится, если ты, Тайтус, не будешь храбрым мальчиком. Можешь оставить горящей свечу, но ты должен привыкать спать один.
Амалия уже хотела по обыкновению величественно удалиться, но леди Мальвина вспомнила о портнихе.
— Я дала ей недельный испытательный срок, — сказала Амалия с безразличным видом, отвечая на вопрос свекрови. — Поместила ее в мансарде.
— Неужели в той комнате, где умерла Белла? Где бродят при… — леди Мальвина, вспомнив о мальчике, спохватилась и поспешно замолчала.
— Не смешите, мама. Никаких привидений не существует. Во всяком случае, другой свободной комнаты нет, и, если ей там не понравится, она может идти на все четыре стороны. Но если она останется, нужно, чтобы она не бездельничала. Поручите ей что-нибудь шить. К ужину я не сойду вниз, если вы не против, мама. У меня болит голова, и я пораньше лягу в постель.
— Вы ожидаете Блейна завтра?
— Я надеюсь, он успеет завершить свои дела, — на мгновение на лице Амалии вместо беспокойства появилось выражение страстного желания, которое тут же исчезло, и она продолжала: — Я не привыкла принимать какие-либо решения, даже касающиеся портних. Если Блейн сочтет, что миссис Стоун — лишняя роскошь, ей придется уйти.
Миссис Стоун выглядела вполне безобидной. Леди Мальвина, не менее дотошная, чем ее племянник Амброс, специально посетила ее в мансардной комнате, которая — если не принимать во внимание ее злополучного прошлого — была во всех отношениях весьма удобной для жилья. Новая портниха, вероятно, была не намного старше Амалии, но очень бедно одета и, видимо, сильно пострадала от холода.
Выражалась она достаточно культурно, но несколько сдержанно, и это не понравилось леди Мальвине. Старуху больше всего удивило, что Амалия прониклась состраданием к столь незначительной особе.
— Что привело вас в Маллоу, миссис Стоун?
— Я прослышала про новую хозяйку, миледи, и подумала, что, возможно, ей понадобятся мои услуги. В последнее время трудно найти хорошее место.
— А где ваш муж?
— Я вдова, миледи.
— О! Очень жаль.
— У вас есть близкие родственники?
Миссис Стоун отрицательно покачала головой.
— Ну что ж, может быть, это и к лучшему, а? Надеюсь, вам будет у нас хорошо. Для вас найдется место работы. Вы умеете распарывать и перешивать?
— Распарывать? — в глазах женщины появились веселые огоньки. Казалось, она вот-вот расхохочется. — О да, распарывать я отлично умею, миледи.
«Без царя в голове, — подумала леди Мальвина. — Нужно держать Тайтуса подальше от нее. Что заставило Амалию принять на работу эту женщину? Видимо, не от доброты сердечной».
— Я немного прибавила в весе, — сказала Мальвина. — Требуется расставить мои платья. Чересчур тесные одежды не для меня. Я пришлю кое-что на переделку. Спокойной ночи, миссис Стоун.
— Спокойной ночи, миледи.
В смиренном голосе все еще слышался странный отзвук сдерживаемого смеха.
Следующий день, когда не появились ни Блейн, ни мисс Милдмей, показался необычайно длинным и полным напряжения. Тайтус утратил недавно приобретенную уверенность, вновь сделался робким, старался уклониться от бурных объятий леди Мальвины и в любой момент был готов расплакаться. Амалия не могла ни минуты усидеть на месте и нервно шагала из угла в угол в шуршащем платье, одетая словно на бал. Очень бледная, она продолжала жаловаться на сильную головную боль. А нарядилась, должно быть, потому, что ожидала мужа, или потому, что дорогие одежды прибавляли ей уверенности в себе. Видно было, что она взволнована. Ее беспокоило таинственное дело Блейна в Лондоне, и она очень сердилась на мисс Милдмей за задержку с возвращением.
— Она должна была показаться зубному врачу и сразу же вернуться, — горячилась Амалия. — Я сильно сомневаюсь, что у нее вообще болел зуб.
— Но она ведь плакала от боли.
Леди Мальвина полюбила Сару, доверяла ей и была готова выступить в ее защиту. В конце концов, кто, как не она, положительно повлиял на душевное состояние Тайтуса, вдохнул в него мужество?
— Тогда почему она так долго отсутствует? Даже если нужно вырвать зуб, на это требуется всего несколько минут.
— Бывают непредвиденные осложнения. Бедняжка могла заболеть. Посещение дантиста — процедура малоприятная. Или вы полагаете, моя дорогая, — с внезапной злобой проговорила леди Мальвина, — что мой сын находит общество мисс Милдмей занятным? Он всегда питал слабость к красивым женщинам. Как вам хорошо известно, он ведь не святой.
— Вам нет надобности просвещать меня относительно привычек моего собственного мужа, — отрезала Амалия. — Я ему доверяю, но не верю этой хитрой твари. Вспомните, как она втерлась в наше семейство. Возникла ниоткуда, словно с неба свалилась. Мне всегда это казалось странным.
— Миссис Стоун явилась точно так же, но вы не возражали против нее. Конечно, она немного придурковата.
Выражение лица Амалии сделалось буквально ледяным.
— У меня слишком болит голова, и мне трудно продолжать беседу. До завтра я побуду в своей комнате.
Теперь уже не осталось никого, с кем можно было бы поговорить, и леди Мальвина отнесла миссис Стоун платье на переделку. Потом нужно было отыскать принадлежности для шитья: новая портниха прибыла, не имея при себе даже наперстка. Но она не проявила ни малейшего желания продолжать разговор. В конце концов, леди Мальвина ушла, посчитав миссис Стоун очень скучной особой. На этот раз та не выставляла напоказ своей глуповатой простоты, а сидела молча, склонив голову над работой. Она была худа, как изголодавшийся воробей, и такая же невзрачная. Собственная внушительная грудь показалась леди Мальвине почти неприличной, и она, с трудом преодолевая одышку, спустилась вниз, снедаемая скукой и раздражением. Затем приказала Бетси подать ей чай в комнату и теперь подремывала у камина. Пожалуй, она здесь же и поужинает. Амалия, похоже, если и выйдет к столу, вряд ли захочет с ней поболтать. Еще леди Мальвина обнаружила, что требуется новая бутылка портвейна. Последнюю она, должно быть, прикончила накануне вечером, хотя и не помнит, как это случилось. О пополнении позаботится Бетси. Обычно леди Мальвина не пила так рано, но день был особенно пасмурным и унылым, и ощущалась необходимость немного встряхнуться. В итоге старая дама задремала в глубоком кресле у камина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});