Капитан «Ливерпуля» вовсю экономил уголь, и корабль шел в основном под парусами. Это создавало много работы для ласкаров, а для пассажиров — неудобство. Чтобы они не мешали работе с парусами, пассажиров убедительно попросили находиться либо в каютах, либо на небольшой площадке на корме корабля. Там был натянут тент, под которым можно было спрятаться от солнца, стояли шезлонги. Тень, шезлонг и морской ветерок, что еще нужно для получения удовольствия от морской прогулки. Но место под тентом с первого дня заняли шотландские вояки. Остальные пассажиры, не говоря уж о Терезе и миссис Бертон, не рискнули расположиться там же, рядом с военными.
Терезе ничего не оставалось, как с головой погрузиться в работу, благо тем для материалов хватало. Деклер передал ей перед самым началом путешествия продолжение сюжета про Элли. Было, что написать в серию «Портреты из кругосветки», а когда Тереза уставала, то она начинала писать все, что придет в голову. Она рассчитывала потом, после окончания путешествия привести эти записи в порядок и издать книгу.
«Летящая по волнам. Нет слишком пафосно. Мои шаги вокруг света. Больше соответствует действительности, но как-то буднично. Ладно, с названием потом определимся» — рассуждала Тереза.
Но сидеть в каюте, как говорит миссис Бертон, вредно для здоровья. Поэтому Тереза просыпалась пораньше и выходила на палубу встретить восход солнца и вздохнуть свежего морского воздуха. Так случалось, что почти всегда в это же время подышать воздухом выходила и миссис Бертон. Та больше не донимала Терезу вопросами личного характера, а наоборот сыпала информацией о том, что ей удалось повидать на Востоке. Эта милая пожилая леди оказалась очень наблюдательной, ее рассказы интересны, а темы свежи. Тереза даже попросила разрешения у нее использовать ее рассказы в своих публикациях.
— Ну, конечно, дорогая мисс Одли, — сразу же согласилась ее попутчица. — Я — только «за». Ведь меня, вполне возможно, скоро не станет. Нет, нет, не переубеждайте, — она замахала на Терезу руками. — Все мы когда-нибудь уйдем. После вас останутся ваши книги, а в них будет несколько слов и про меня. Так что я очень даже «за», чтобы вы меня прославили. — Миссис Бертон засмеялась.
В это время на палубу стали выходить шотландцы, и женщины поспешили обратно в свои каюты.
— Что же нам с ними делать? — по дороге в каюты спросила миссис Бертон.
Вопрос был риторическим и не требовал ответа.
Вояки на корабле чувствовали себя вольготно. Первые два дня, пока у них было что выпить, они сидели под тентом на корме, пили виски, дудели в свои дудки, пели странные гортанные песни. Хуже стало, когда выпивка кончилась. Полдня они сидели угрюмые, отложив свои музыкальные меха в сторону, а потом попробовали задраться к пробегавшему мимо них матросу-ласкару. Для этого один из шотландцев подставил ему «ножку». Ласкару было уготовано спотыкнуться об нее и растянуться у всех на виду. Остроумно и весело. С такими шутками можно было и без выпивки до Сингапура неплохо доехать. Но матрос оказался ловким. Он заметил подставленную ногу, перепрыгнул через нее, тут же обернулся и схватился за нож, в висящих на поясе ножнах. Солдаты в свою очередь вскочили на ноги, а в руках у них оказались тяжелые палаши. Но пока ни нож, ни палаши не покинули своих ножен. Тут же к матросу подтянулись его товарищи. И матросы, и солдаты зло смотрели друг на друга. Небольшая искра, и они бросились бы в драку. Шотландцы были приземистей и мощнее. Ласкары — худощавы, но широкоплечи, и их было больше. Так что, кто победит в этой схватке было непонятно. Но схватки не произошло. Вмешался капитан Моррисон. Он встал между сторонами с револьвером в руках, выхватил глазами из группы шотландцев их командира и громко заявил:
— Лейтенант, если вы не остановите своих подчиненных, то я буду считать ваши действия бунтом на корабле со всеми вытекающими последствиями.
— И что же нам будет? — прокричал один из солдат, в то время как их лейтенант хранил молчание.
— Виселица — в Англии, — ничуть не смутившись, ответил капитан. — Тем, кто очень торопится, то я могу подыскать здесь и сейчас хороший, но необитаемый остров. Есть желающие?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Желающих нет, — ответил за всех лейтенант шотландцев. — А ты, Джоки, помолчи или поедешь обратно пасти своих овец.
Тот, кого назвали Джоки, был коренастым, широкоплечим парнем, с густой рыжей бородой. Из расстегнутого воротника, словно продолжение бороды выпирали рыжие курчавые волосы. Он угрюмо промолчал, ничего не ответив на угрозу лейтенанта. Их командир был не только лейтенантом, но и сыном главы клана. Вполне возможно, что в будущем именно этот человек займет место своего отца, а сориться с будущим главой клана Джоки не хотелось. Он был только с виду простецом. В его голове под рыжей шевелюрой были мозги, и они подсказывали, что сейчас надо промолчать.
На этом инцидент между командой корабля и солдатами был исчерпан. Шотландцы не задирали ласкаров, а те притворялись, что не замечают их. Но путешествие продолжалось, выпивка словно в сказке не появилась, а скука по-прежнему одолевала солдат. И они нашли себе развлечение.
Сцена 67
Деклер на палубе так и не появлялся, но его воспитанник, Генрих постоянно мелькал у Терезы перед глазами, когда она сама поднималась подышать свежим воздухом. Мальчишка глазел на парсов, которых, очевидно, раньше ему видеть не приходилось, любовался морем, но больше всего, как заметила Тереза, он наблюдал за ласкарами. А у тех работы хватало, особенно с парусами. Матросы постоянно лазали по веревочным лестницам вверх по мачтам на такую высоту, что, если бы шляпка Терезы не была подвязана лентой под подбородком, то та бы точно слетела с ее головы. Там, на высоте ласкары сворачивали и разворачивали паруса и делали еще много другой работы, в которой Тереза совершенно не разбиралась. За всем этим не менее внимательно следил и Генрих.
Но на беду мальчишки в ходе его путешествий по кораблю ему приходилось проходить мимо скучающих шотландцев. В первый раз он сделал это слишком медленно, чем заслужил хороший подзатыльник от одного из вояк. От такого обхождения Генрих чуть было не упал, что вызвало только хохот других солдат. Теперь, когда Генриху приходилось проходить мимо шотландцев, он старался делать это как можно быстрее. Солдаты тоже включились в игру. Один из них ловко метнул тяжелый мешок с каким-то воинским содержимым в пробегающего мальчишку, попал в него и сбил с ног. Генрих по инерции несколько шагов пробежал на четвереньках. Хохот шотландцев был особенно продолжительным, а меткого «стрелка» его товарищи одобряюще хлопали по плечам.
Это случай Тереза наблюдала лично, а на другой день, она заметила под глазом Генриха синяк. Кто был виновником этого, журналистка не сомневалась ни на минуту. Но заступиться за Генриха было некому. Тереза растерянно посмотрела по сторонам, а потом решительно двинулась в сторону навеса, где расположились военные.
Она подошла к шотландцам. Их живописные наряды, которые раньше казались Терезе такими привлекательными, теперь резали глаза своей кичливостью. Словно на ярморочный праздник несколько мужчин, чтобы порадовать своих односельчан, нацепили на себя нелепые одежды. Кроме того, от солдат весьма попахивало.
Тереза нашла взглядом того, кто, по ее мнению, был начальником этих военных, собралась духом и выпалила:
— Как вы может так поступать?! Он же ребенок! Прекратите немедленно!
Военные с удивлением посмотрели на нее. Один из них заметил:
— Красотка! Я бы с ней…, - но был прерван лейтенантом.
— Вам не стоит беспокоиться, мисс, — с улыбкой сказал он. — Это просто учеба. Теперь этот английский мальчишка гораздо быстрее бегает и лучше уворачивается. Учеба идет ему только на пользу.
Последние слова лейтенанта потонули в хохоте его подчиненных.
Тереза было повернулась, чтобы уйти прочь, но все же заставила себя остаться и дождаться пока смех стихнет.
— Это не учеба! — сказала она. От волнения ее дыхание сбилось, и она говорила, как будто заикаясь. — Вы может покалечить мальчика. Я журналист! Я напишу про вас в журнале! Все узнают про ваше поведение!