Читать интересную книгу Год - тринадцать месяцев (сборник) - Анатолий Емельянов

Переждать… Как будто и в самом деле успокаивает. Если нельзя ничего сделать, нельзя повлиять на ход событий, то остается одно — переждать. Во всяком случае, когда придешь к такому выводу, то меньше нервничаешь. Да, эта молодежь, видать, умна не по летам. Сетнер Осипович стал листать «Сельскую новь», удивляясь про себя влиянию обыкновенного слова. Вроде и не так жарко стало в самолете…

Вот наконец-то тронулся ихний АН-24!.. Сколько уж налетал Сетнер Осипович, а всякий раз при взлете волновался: было интересно, как это такая громадина отрывается от земли? Особенно же интересно, когда взлетаешь в тумане или же когда самолет сразу же входит в облака, и тогда твои глаза ничего не видят, но только какой-то селезенкой чувствуешь, что самолет лезет вверх. Но сегодня не было ни единого облачка, взлет получился какой-то обыденный, ничего интересного. Наконец-то заработала и вентиляция, дышать стало легче. Что ни говори, а самолет — великое дело. Не успеешь полистать «Сельскую новь», как уже — «наш самолет пошел на снижение, застегните ремни, в Чебоксарах тридцать градусов тепла…»

И прежде не каждая командировка приносила удовлетворение, но Сетнер Осипович не помнит, чтобы из Москвы он возвращался пустой, ни с чем. Чего-нибудь да раздобудет для колхоза или полезные знакомства установит в своем министерстве или там еще где, и вот уже, глядишь, в адрес колхоза прибывает вагон-другой: комбикорма, удобрения, техника… Это большое дело — свой человек в министерстве, в главке, в «Сельхозтехнике», не говоря уже о таких учреждениях, как Госснаб. Но из командировок Сетнер Осипович привозил не только эти знакомства, не менее дорожил он и теми новыми знаниями, которые получал во всяких беседах с умными людьми и специалистами. Это стоит не меньше, чем вагон комбикормов. Посмотришь, как другие живут, как ведут дело, да прикинешь к своему колхозу, к Шигалям, и сразу яснее становится положение, вроде ума в голове прибавится.

Но эта поездка получилась совершенно пустая, никчемная. Ездил-ездил и выездил только то, что давно знал: между двух оглобель двух лошадей не запрягают. Пуговкин, расхваливая подмосковный колхоз, прав оказался в одном: комплекс работал, работал и пневматический навозоразбрызгиватель. Но особого эффекта либо какого-нибудь заметного преимущества перед иным способом в этом разбрызгивателе Сетнер Осипович не заметил. Более того, навозохранилище и здесь было переполнено, навозная жижа даже текла в овраг по склону, так что осталось только поинтересоваться, куда же этот овраг выходит и в какую речку навозная жижа попадает? Оказалось, в Москву-реку, а оттуда — в Волгу. Вообще, весь этот хваленый комплекс напоминал самую ленивую хозяйку: пол кое-как подмела, мусор сгребла куда-нибудь в уголок, а вот вынести — лень. В коровниках было чисто, тут работали те же самые транспортеры, что и в Шигалях, но потом навоз шел в эти самые переполненные навозосборники, а в Шигалях — в тракторные тележки, которые тут же и вывозятся в поле на компостирование. Способ хотя и старый, дедовский, да ничего лучшего пока Сетнер Осипович не видел.

А на этих новых комплексах навоз оказывается не на полях, а в хранилищах как какая-нибудь драгоценность. Мало того что в хранилищах, да ведь хранилища эти переполняются, навоз льется через край, отравляет ближние водоемы. Ну если у вас есть в запасе вторая Москва-река, то, пожалуйста, лейте в нее навоз, в Шигалях же второго Цивиля нету, да и тот, правда, высох нынче — такая засуха…

Нет, ничего дельного не увидел Сетнер Осипович в этом хваленом подмосковном колхозе. Все, правда, там есть: и техника всякая, и понастроено всего, и видно, что денег туда валят без счету, а председатель отмечен наградами. Может, оно и за дело, да только не лежала душа у Сетнера Осиповича к этому колхозу. Да если спросить: для чего эти навозные пушки делать? Ну хорошо, пострелял навозом на пятьдесят метров, удивил приезжую делегацию: знай наших — а потом что? Потом опять на тележку наваливай да развози по полям. Какой тут эффект? Разумеется, если в смысле получения медали, то другое дело.

Нет, между двух оглобель пару лошадей не запрягают.

А сосед-читатель как будто устал от своей толстой книги, потянулся и посмотрел в окошко, за которым была темная бездна. Если вглядеться, то можно увидеть, как тускло поблескивают ниточки рек, пятнышки озер. А поля и леса — сплошная синева, жаркое марево.

— Извините, — сказал Сетнер Осипович вежливо. — Вот вы дали мне совет: переждать. Это в каком смысле — переждать?

Признаться, ему просто хотелось поговорить с соседом, он устал молчать и рад был любому поводу завязать разговор, но сосед не поддался.

— В самом прямом смысле, — ответил он, всем видом давая понять, что разводить разговоры со случайным человеком он не намерен. — В самом прямом, — повторил он и опять взялся за книгу.

Ну и черт с ним, и не надо! Читай свою глупость!.. Сетнер Осипович тоже полистал «Сельскую новь», но сил не было ни во что вникать.

Обычно в Москве на случай ночлега спасали гостиницы при ВДНХ, но там всегда требовали путевку: такой-то, дескать, направляется правлением колхоза «Рассвет» для ознакомления с передовым опытом… Но Сетнер Осипович совсем забыл написать себе такую бумажку. Да и странно было бы как-то: сам себя направляешь для ознакомления с передовым опытом по работе навозной пушки. Вообще с этими гостиницами для простого человека просто беда. Если у тебя нет доброго знакомого, ночуй хоть на тротуаре. То, что ты председатель колхоза, не имеет значения. То, что ты приехал по важному государственному делу — хлопотать по устранению допущенных ошибок в проекте на свинокомплекс, никого не интересует и не волнует. Сетнер Осипович крякнул, заворочался в кресле, покосился на соседа своего, но тот знай почитывает книжечку, даже вниз не посмотрит, на землю, не поинтересуется, где и летим. Впрочем, что же интересоваться, и так ясно — в Чебоксары.

Полет на самолете всегда возбуждает Сетнера Осиповича, и даже если перед этим не спал целую ночь, то в самолете все равно и подремать не удастся. Предыдущую ночь ведь тоже толком не спал. Да и как поспишь в деревянном неловком кресле в шуме и духоте вокзала! Вообще-то, Сетнер Осипович надеялся встретить своего старого товарища из «Россельхозтехники», но успел в эту контору лишь к концу рабочего дня: только подъехал на такси, как из парадного подъезда навстречу хлынул народ, Сетнер Осипович не волновался: Виктор Иванович на работе засиживается долго, так что можно и переждать. Стал в сторонку, стоит, посматривает на служилый люд, в основном женского пола, сам думает с удивлением: вся техника, все удобрения, все ядохимикаты, какие есть в России проходят через их руки. И запасные части тоже!..

Вот и поредел поток. Сетнер Осипович попытался было протиснуться внутрь, однако вахтер остановил его: без пропуска нельзя. Да как же нельзя? Да я к Виктору Ивановичу, а сам я такой-то! Но вахтер, оказывается, и знать не желает не только тебя, но и самого Виктора Ивановича: нужен пропуск с точным указанием фамилии, кабинета, времени, вплоть до минут. Совсем расстроился Сетнер Осипович, махнул рукой и побрел прочь.

Нет, порядок, конечно, нужен, без порядка и дисциплины никак нельзя, и всякого прохожего нельзя пускать в учреждение, но ведь председатель колхоза — это не всякий прохожий, тем более для «Россельхозтехники». А так хотелось поговорить с Виктором Ивановичем и об этой навозной пушке, и о так называемой специализации, из-за которой некоторые молодые районщики насели на колхозы: давай специализацию и концентрацию — и никаких разговоров! А что специализировать и концентрировать — это пускай волнует председателей колхозов да директоров совхозов, нет чтобы подумать: ведь не каждому колхозу специализация подходит.

Когда говоришь с Виктором Ивановичем на подобные темы, то, оказывается, он с тобой вполне согласен, все понимает, а спросишь его: если все вы это понимаете, то почему позволяете наоборот делать? — и он только улыбнется, похлопает по плечу. Так вот и бродил по Москве, стемнело уже, фонари кругом, свет, витрины пылают, машины летят со свистом, все прекрасно, дома кругом стоят громадные, окна светятся, миллионы людей живут, чай пьют, телевизор смотрят, одному только Сетнеру Осиповичу, председателю колхоза из Шигалей, некуда притулиться. И председателю-то не последнему какому-нибудь, а передовому, можно сказать, председателю, два миллиона чистого капиталу в банке лежит, а приткнуться некуда, отдохнуть, ноги протянуть, которые от усталости гудят… Подумалось с отчаяния: не поехать ли прямо на квартиру к Виктору Ивановичу? Тут и недалеко квартира-то, на Кутузовском проспекте, шестой этаж, вход со двора… да ведь недаром говорится: незваный гость хуже горькой редьки. С Виктором Ивановичем нахальничать нельзя, нельзя злоупотреблять расположением такого человека. Заявишься к нему ночью, а у него, может, гости, или семейное какое дело, или там еще что. Нет, не поеду, решил Сетнер Осипович и отправился в Быково, в аэропорт. На Чебоксары есть утренний рейс, так что как-нибудь ночку скоротаешь, а утром сел в самолет — и, считай, дома! Но рейс-то есть, да вот билета для Сетнера Осиповича не оказалось уже на этот рейс. Ну ладно, потерпел, ночь на исход пошла, он вспомнил про кассы, а там уже очередь. Делать нечего, кто последний, ага, хорошо, я за вами. Стоят, стоял, ноги уже онемели, хоть падай. Наконец дотянулся до окошечка. Оказалось, билеты только на третий рейс! Выбирать уж не приходится, давай на третий, чтобы пусто было и тому, и другому, и пятому, и десятому! Вот он, передовой опыт, как достается…