Она женщина, настоящая женщина! — думал Шейн, жадно следя за плавными движениями Кортни. И все же она должна понести заслуженное наказание. Хотя бы для того, чтобы впредь было неповадно бросать вызов мужчине.
Кортни грациозно опустилась в кресло и окинула взглядом гостиную.
— Была у тебя всего один раз. — Она помолчала. — Без Энни здесь все разваливается.
— О, конечно! — ядовито протянул Шейн. — Ты не спросишь, не вернется ли моя беглая женушка к своему несчастному муженьку?
— Я здесь не для этого, — спокойно сказала Кортни. — Ты вывел из строя все наши машины?
Шейн хмыкнул.
— Как ты себе это представляешь? — поинтересовался он. — Я ночью пробираюсь на фабрику и ковыряюсь в механизмах, в которых ничего не понимаю?
— Нет, — спокойно ответила Кортни, — я себе это представляю немного по-другому: ты нанимаешь человека, он нанимает еще одного человека, ну и так далее, количество людей зависит от степени твоей жадности…
— Иногда я могу быть очень щедрым, — вставил Шейн.
— Но редко! — парировала Кортни. — Только в этом случае ты не скупился. Я знаю, ты любишь, чтобы все было сделано хорошо.
Он лишь развел руками.
— Так вот, ты придумываешь план, нанимаешь людей, выстраиваешь цепочку таким образом, чтобы к тебе не вела ни одна нить, и приводишь весь механизм в действие. Ведь так все было, а, Шейн?
— Понятия не имею! — Шейн глумливо усмехнулся.
— Так! — уверенно сказала Кортни. — Ты никогда не признаешься вслух, боишься, вдруг у меня с собой диктофон…
— Ты ведь журналист, у тебя должен быть с собой диктофон. А я не хочу в тюрьму.
— Да, ты даже не намекнешь, что это сделал кто-то другой. — Кортни кивнула каким-то своим мыслям. — Но знаешь что, тебя ведь выдают глаза. Они просто светятся от счастья. Да, Шейн, ты добился чего-то желанного и теперь просто сияешь самодовольством. Для меня это достаточная улика. Ну и потом, никто еще не знает об аварии на нашей фабрике.
— Какая удивительная новость! — Шейн всплеснул руками. — Энни, наверное, очень расстроилась. И кстати, разве я сказал, что знаю?
— Ты слишком умен, чтобы так просто попасться. Иногда я даже начинаю уважать тебя.
— Только иногда?
— Я думала, что ты будешь достойным соперником, Шейн. А ты, как только почувствовал, что дела идут из рук вон плохо, сразу же ударил ниже пояса. Ты никогда не признавал правил.
— Потому и добился многого. Ты ведь и сама не любишь правила, разве не так?
— Я не люблю глупые правила, но я знаю, что такое честь.
Ярость вдруг исчезла. Так долго Кортни думала о Шейне, как о могущественном злодее, ее воображение рисовало Шейна не иначе как в клубах густого дыма, с рогами и копытами и устрашающим смехом. А перед ней сидел немолодой мужчина, следы алкоголизма и разгульной жизни уже оставили отпечаток на его лице. Он никогда никого не любил и уже не научится любить. Да и его любила, наверное, только его мать. Странно, Кортни всегда казалось, что они с Шейном довольно близки, а он так и не узнала, как зовут его мать. Ярость исчезла и уступила место жалости. А ведь Кортни не сомневалась, что будет испытывать отвращение к Шейну…
— Какая странная штука жизнь, — пробормотала Кортни.
— Что ты хочешь сказать?
— Я шла сюда, чтобы судить тебя, а сейчас понимаю, что зря потратила время, которое могла бы провести с большей пользой. — Например, поговорить с Холденом, мысленно закончила Кортни. — Мне больше нечего здесь делать.
Кортни встала с грацией большой кошки. Шейн жадными глазами следил за ее движениями, за изгибами ее тела. Какой же желанной она была! Ни один мужчина не мог устоять перед ее красотой.
Женщина, истинная женщина! — подумал Шейн.
Он вовсе не восхищался Кортни, он просто желал ее, даже не ее, а это прекрасное тело. Шейна никогда не интересовала душа, с ней невозможно переспать, да и продать ее не очень-то получается, если не веришь во всякую бесовщину. Одного взгляда на Кортни Шейну было достаточно, чтобы превратиться в тупое животное, озабоченное только тем, чтобы удовлетворить свои желания. И инстинкт продолжения рода был здесь вовсе ни при чем. Шейн ненавидел детей и уже давно принял меры к тому, чтобы нахлебников у него никогда не было.
— Прощай, Шейн, — бросила Кортни, проходя мимо него.
Это будет лучшая месть! — решил Шейн. Еще никто ее так не наказывал. Я буду первым. Разве может быть для женщины унижение страшнее?
Едва Кортни миновала его, Шейн резко вскочил и хватил ее со спины, прижав руки к туловищу. Кортни выронила сумочку из рук и попыталась вырваться, но Шейн держал крепко. Он ударил Кортни под колено, и, не удержавшись на высоких шпильках, она упала на пол. Тяжело дышащий перегаром, потный Шейн придавил ее. Сумочка Кортни попалась ему под руку, и, зарычав, Шейн отбросил ее в сторону.
— Считай это наказанием! — прохрипел он на ухо Кортни. — Моей местью.
Кортни не ответила. Она была испугана, сердце билось в груди как пойманная птица. Ужас затуманивал сознание, лишая воли к сопротивлению. Кортни понимала, нужно в первую очередь победить свой страх. Она расслабилась и задышала ровно.
Шейн решил, что она уже слишком испугана, чтобы сопротивляться. Он чуть-чуть приподнялся с тела Кортни и резко дернул за пояс юбки. Тонкая шелковая ткань не выдержала и разорвалась. Шейн приподнялся еще выше, чтобы дорвать юбку до конца. Он уже видел кружевное белье, подвязки чулок и бархатистую нежную кожу. Волна черной похоти замутила его разум. Он больше не соображал вообще ничего.
Почувствовав, что давление на тело ослабло, Кортни резко вывернулась и одновременно ударила Шейна каблуком между ног.
Кортни слышала, как Шейн захрипел, и почувствовала всю тяжесть его тела. Он повалился, не в силах пошевелить даже пальцем, и мог лишь хрипеть, зажимая пах, разрываемый адской болью.
Нельзя было упускать этот шанс! Кортни толкнула тело Шейна и вскочила на ноги. Но он слишком быстро пришел в себя и в последний момент успел схватить Кортни за ногу. С высоты своего роста Кортни упала на пол и больно ударилась лицом. Что-то теплое потекло по подбородку, во рту появился солоноватый привкус. Но Кортни ни на что не обращала внимания. Она должна была добраться до своей сумки. Кто знает, что может сделать с ней Шейн в таком состоянии?
Шейн крепко держал ее за ноги и, словно по канату, подтягивался по ее телу. Кортни чувствовала, что он хочет добраться до ее шеи и сдавить изо всех сил, пока хрипящее тело не содрогнется в последней судороге или пока не хрустнут позвонки, такие хрупкие в сильных руках.
Страх придал ей сил. Она сделала всего один рывок и сумела схватить свою сумочку. Кортни не знала, кого благодарить за то, что на сумке не было ни молний, ни застежек. Чтобы достать пистолет, ей нужно было всего лишь засунуть в нутро руку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});