И бегать, лазать, драться, владеть мечом… учил всему, что умел сам. Тогда, когда Роар свалился с горячкой именно Рэтар сменял свою мать, дежуря у постели глупого упрямого мальчишки, который не пожелал добежать до охранных башен Трита, чтобы спастись от ледяного дождя.
Ферина любила Роара, она была добра к нему, наравне с Митой, он относился к ней, как к матери, но никогда не посмел бы так назвать, потому что была чёткая граница дозволенного. Хотя не сомневался, что ферина была бы счастлива услышать эти слова от него. Но кажется и тут он по-глупому упрямился…
Рэтар же был для Роара отцом больше, чем отцом был Рейнар. Тот смотрел на сына с сожалением, вспоминая супругу, и никогда кажется не простил того, что рождение мальчика отняло у него любимую женщину.
Тёрк вчера сказал правду — отец был слишком мягким, слишком слабым, особенно сменяя такого ферана, каким был его старший брат — разница поразительная и проигрыш очевиден.
И конечно Роар прекрасно знал, что если бы не Рэтар, то отец развалил бы фернат, потерял бы наследие Эаргана, которое тот накапливал, творил беспощадно, безжалостно уничтожая все преграды на своём пути. Не щадя никого, да и себя. Для Эаргана Горана значение имела только семья, его дом, сила и мощь рода. Он гордился своим именем сам и привил гордость всем им.
Рэтар был другим, он был человечнее, чем отец, но сила, которая была в нём, не подвергалась сомнению. Роар никогда не стал бы таким, как он.
То ли причиной было то, что с одной стороны, Рэтар был ребёнком войны, не знавшим пощады, но с другой пропустившим всю эту боль через себя. То ли это было наследие Эаргана, его кровь, его знание, что вкладывал в сына.
Потому что Роар был действительно слаб, как и его отец.
Он сейчас стоял рядом с Миленой, посреди всей этой толпы зевак, которые с азартом, но молчанием наблюдали за боем двух самых известных воинов Изарии, и понимал, что пучина отчаяния, которая захлестнёт его, если снова выпустит девушку из своих рук, будет невообразимой.
И вот, что было хорошо в Трите — там Нрава была совсем рядом. И можно было пойти и окунуться в реку, не думая ни о чём и надеятся, что от ледяной воды хотя бы немного полегчает.
Роар во всех этих мыслях не заметил как мужчины на тренировочной площадке остановили бой, и примирительно соприкоснулись кулаками.
Дальше площадку заняли воины из отряда ферана. А Роару на глаза попалась Хэла, которая всё это время стояла возле загона с харагами.
— Милена, прости, иди в дом, я догоню, — прошептал он девушке в голову, чтобы слышала только она. — Поедим вместе, если хочешь.
Она улыбнулась и кивнула. Митар проследил за ней, чтобы убедиться, что девушка зашла внутрь, и подошёл к загону хараг.
— Хэла? — позвал Роар, подходя к женщине.
— Достопочтенный митар, — улыбнулась она. — Утречка, тебе, доброго!
Чёрная ведьма почесала сначала голову одного зверя, потом второго. Какие же они всё-таки были огромные. Роар и не заметил, как они подросли и теперь спины их были уже на уровне пояса ведьмы, а ведь совсем недавно были не больше курната.
— Я хотел поговорить, точнее, — нахмурился митар, когда женщина подошла к перекладинам загона, — попросить прощения.
— За что? — Хэла сложила руки на перекладинах, положила на них голову и заглянула ему в лицо.
— Я вчера сорвался, я был не прав, — повинился митар. — Я налетел на тебя, не разобравшись в том, что случилось, я причинил тебе боль своим гневом… прости, Хэла. Я…
— Роар, Роар, — перебила его чёрная ведьма, покачав головой, — не могу на тебя долго злиться. Такой ты шикарный, прям смотрю и вот, что хочешь тебе могу простить.
Митар с мгновение стоял нахмуренный, а потом рассмеялся.
— Хэла, я же серьёзно, — он потёр шею и положил руку на перекладину рядом с ней.
— Так я тоже, — она накрыла его руку своёй. — Не могу прям — такой ты, что скушать хочется. Как на тебя можно обижаться, солнышко?
Она улыбнулась ему и сжала пальцы. Роар перехватил её руку и поднёс к губам.
— Блага тебе, Хэла, — прошептал он.
— Всё хорошо, Роар, не переживай, — ответила женщина и свободной рукой погладила его щёку.
— Тебе одной ведьмы мало, что ли? — прохрипел Роару на ухо тихо подошедший сзади Тёрк.
— Чтоб тебе, тан, — дернулся Роар, а Хэла звонко рассмеялась.
— Мне-то? — ухмыльнулся Тёрк. Он говорил тихо, хотя смех Хэлы привлекал к ним внимание. — Мне-то можно эту ведьму тискать, другую не трогаю. А вот ты что-то разошёлся. Феран сейчас увидит и шею тебе свернёт,
— Тёрк, — Роар не смог не поддаться настроению чёрной ведьмы и тоже усмехнулся.
— Что? — буркнул тан. — Давай, беги за своей, а от этой руки убери, а то получишь за вчера и за сегодня по полной — мало не покажется.
Митар ещё раз ухмыльнулся, сжал пальцы Хэлы и отправился в дом.
Уже подходя к главному входу на внутренний двор, он встретился со взглядом Рэтара. Они кивнули друг другу, но подойти к ферану Роару не удалось.
Днём, после обеда, они с Гиром и Тёрком стояли возле лавок на стороне людской и развлекали домашних и серых рассказами. Конечно больше всех шутил Тёрк и в этом с ним невозможно было тягаться.
Роар смотрел на смеющуюся Милену и безумно хотелось забрать её отсюда, утащить к себе и любить, пока силы не кончатся. Обнимать, целовать, предаваться близости…
— Достопочтенный митар, — крикнул с главного входа стражник. — Вас зовёт достопочтенный феран.
Кольнуло тревогой.
Поднявшись в книжную Роар нашёл там нахмуренного ферана и грустную Хэлу. Они сидели за небольшим столом, обедали или скорее пытались.
— Достопочтенный феран, — кивнул митар.
Тан протянул ему бумагу — обычно такими были срочные послания из оплотов.
Роар пробежался по написанному.
— Поднимай отряд, и вперёд, — отдал приказ феран, — и чем быстрее, тем лучше.
И это был самый большой знак доверия, который Рэтар мог оказать Роару.
— У меня люди в городе, — проговорил митар. — Я возьму твоих, а мои встанут на их места, так будет быстрее.
Рэтар кивнул.
— Скажи об этом Шерга.
— Может Тёрку? — заупрямился Роар, но, встретившись со льдом взгляда тана, кивнул. — Хорошо. Найду Шерга.
— Иди, — Рэтар тоже ему кивнул.
Митар буквально слетел с лестницы и вышел во двор.
— Гир? — позвал он старшего командира своего отряда.
— Да, — было видно, как он напрягся, весёлость сошла с лица.
— Сколько людей в городе?
— Двадцать восемь.
— Прикажи