Глава 18
Я смотрю на Питера, но он не смотрит на меня в ответ. Последствия ясно разъяснены. Если мы продолжим эту игру, мы оба потеряем все. В горле стоит ком, похожий на кусок сахара. И он не двигается. Просто застрял. Я хочу сказать что-нибудь Питеру, чтобы заставить его улыбнуться, но такое ощущение, что кто-то потушил огонь в его глазах.
Я больше не могла терпеть тишину. — Мы просто друзья, Питер. Она знает это. Так что мы не будем здесь больше есть, — я старалась прояснить ситуацию.
Питер взглянул на меня. Его губы приоткрылись, словно он не может поверить, что я сказала это. — Не лги мне, Сидни. Я знаю тебя. Может это и дружба, но тут есть нечто большее. Все видят это. Ты видишь это. Я хочу, чтобы ты признала это. По крайней мере, тогда мы сможем вместе решить что делать, — он останавливается и затем качает головой, когда я ничего не отвечаю. — Ты так запуталась в этом, что больше не признаешь собственных чувств?
Его слова словно пощечина. Я напрягаюсь и отворачиваюсь.
Я люблю его. Я знаю, что люблю его. Эти слова вонзаются в мое сердце. Моя челюсть дергается. Я хочу сказать ему это. Я хочу сказать ему это больше, чем он думает, но я боюсь, что он убежит. Возможно, Питер увлечен, но я нет.
— Ты чертовски прав в том, что я не хочу признаваться, — говорю я. — И да, теперь я не в ладах с собственными чувствами. Фактически, единственной эмоцией, которую я ощущала в последние четыре года, была боль. Она не прекращалась. А потом я встретила тебя, — я с трудом дышу. Чувствую, как моя грудь поднимается, когда я говорю. Не могу остановить поток слов, вырывающихся из моего рта. — Все изменилось. Может, я не осознавала, что чувствовала тогда, но сейчас я понимаю. Я глупая девчонка, которая влюбилась в своего друга, и это не самое худшее. Самое ужасное, что если я тебе скажу это, то потеряю все. Этот небольшой кусочек счастья зачахнет и умрет, и во всем буду виновата я, потому что не смогла удержать язык за зубами. Лучше бы ты был моим другом, чем вовсе никем.
Питер застыл, будто кто-то вставил стальной прут в его позвоночник. В состоянии шока, с широко распахнутыми глазами, смотрящими на меня. Он не пытается прервать меня, и чем больше я говорю, тем хуже ему становится. Когда я, наконец, замолкаю, он выглядит так, будто ему стукнули доской по голове. Единственная его реакция — это шокированное моргание.
К черту. Я не собираюсь сидеть здесь и ждать, пока он отошьет меня. Я вскакиваю из-за стола и направляюсь в дамскую комнату. Чувствую, как к глазам подступают слезы. Я с трудом поднимаюсь по лестнице, и как только я открываю дверь, огромные слезы скатываются по щекам. Опираясь на столешницу, я смотрю в зеркало. Успокойся. Я слышу, как тихий голос шепчет у меня в голове.
— Я все испортила, — я прижимаю ладони к лицу и рыдаю. Я не хочу быть одна. Мне нужен он, и то, что я рассказала Питеру о своих чувствах, было самым глупым поступком, который я только делала. Стриктленд сказала, что наша дружба перешла все границы, а я рассказала ему, что влюблена. Да что, черт возьми, со мной не так?
Я включаю кран и слегка брызгаю водой на лицо. Мои рыдания затихают, но лицо все еще красное и опухшее. Когда я пойду вниз, мне надо притвориться, что со мной все в порядке, вне зависимости от того, что творится внутри. Мне нужно на свежий воздух, хотя бы на секунду.
Я подхожу к небольшому окну и открываю жалюзи. Они быстро поднимаются, и я с усилием дергаю окно, распахивая его. Мое зрение размыто, уже темно, поэтому я не замечаю кое-чего, пока не становится поздно. К внешней стороне окна прицепилась белка. И когда я его открыла, зверек начал соскальзывать. Его ноготки впились в деревянную раму, но из-за моего резкого движения при открытии окна, он соскользнул. Коготки заскрипели, пока он съезжал по стеклу.
Я смотрю мгновение и понимаю, что он не справится. Мы на втором этаже. Странный импульс проходит через меня. Он упадет. Это будет моя вина. Я не могу быть убийцей белок.
Я кричу и топаю ногами, словно это может помочь, и высовываю руки из окна, пытаясь поймать маленькое существо. Белка падает мне в руки. Сердце вот-вот взорвется. Когда белка касается меня, мой мозг посылает сигнал тревоги, и, не понимая, что делаю, я засовываю руки внутрь комнаты. Белка зацепляется за мою руку.
Я кричу, будто кто-то убивает меня, и прыгаю, пытаясь отцепить белку. Когда это не срабатывает, я кричу сильнее, вращаясь по кругу как можно быстрее, в надежде, что белка слетит. Я останавливаюсь только тогда, когда она соскальзывает с моей руки. Ее когти раздирают мою кожу. Я наблюдаю, как животное летит через всю комнату и врезается в стену.
В тот же момент когда это происходит, дверь открывается. Там стоит Питер, готовый ударить любого. Белка пробегает между его ног. Питер удивленно смотрит вниз. Он поворачивается на каблуках и наблюдает, как она убегает по коридору. Через мгновение раздаются крики из ресторана.
Питер смотрит на меня. Я держу пораненную руку другой рукой. Моя нижняя губа дрожит, рыдания бурлят внутри меня. Я не могу прекратить плакать. Чувствую себя так глупо, так невероятно глупо. Питер идет ко мне, улыбаясь, и тянет меня в свои объятия. Мгновение он просто обнимает меня. Его пальцы путаются в моих волосах, и он крепко прижимает меня к своей груди.
Когда Питер отстраняется, он смотрит на мои руки. — Он укусил тебя? — я качаю головой и вытираю слезы. Питер старается не улыбнуться. — Что случилось? Вы сражались за кабинку?
Слезы все еще на глазах, но улыбка на его лице заставляет меня тоже улыбнуться. Я ударяю кулаком по его груди. — Мы не сражались за кабинку! Я открыла окно, чтобы подышать воздухом. Там была белка. Когда я открыла окно, думала, что она погибнет, поэтому я поймала ее… и затем немного потеряла самообладание.
Питер старается не улыбнуться. Он старается сохранить серьезное выражение лица, но получается у него ужасно. Он обнимает мою голову руками и смотрит мне в глаза. — Ты в порядке? Нет бешенства? Белки-убийцы не скрываются в одной из кабинок?
— Заткнись. Ты бы тоже закричал, — я вырываюсь из его хватки и сильно ударяю его.
Питер смеется, на самом деле смеется. Все ее тело трясется, в его глазах блестят слезы. Он проводит рукой по глазам и говорит: — Я закричал бы. Без сомнения.
— Тогда почему ты смеешься? — я дуюсь. Не хочу этого, но я эмоциональная сумасшедшая. Мы слышим чей-то крик, а затем грохот. Они все еще не поймали зверька. Чертова белка.
— Потому что это та вещь, которая могла случиться только с тобой. Ты в лучшем ресторане города и подверглась атаке белки, — он снова начинает смеяться.