проворчала:
— Предупреждала я вас донья, нельзя им доверять. Так нет же, не послушались меня и чуть с жизнью не расстались.
— Власть имущим вообще никому доверять нельзя, — полусогласилась я с ней, — вне зависимости от того, Сиятельные они или нет, все они…
Заканчивать я не стала, потому что на кончике языка вертелись только грубые оскорбления, а я не была уверена как в том, что Рауль их не заслуживает, так и в том, что он заслуживает куда более крепкое словцо для определения своего поведения.
— Договаривайте, Катарина, чего уж, — усмехнулся Рауль. — Все они сволочи. В некотором роде это так, потому что мы должны мыслить другими категориями, но относительно вас у меня всегда происходит сбой, и единственное, чем я руководствовался в этом случае, — желанием помочь вам. Хотите дам клятву?
— Не хочу, — решила я. — Единственное, чего я хочу сейчас: лечь и уснуть, но придётся идти на занятия.
— Я вас заберу с первого же, — решил Рауль. — Тем более что у нас проблем сейчас хватает. Я думал устроить представление со взрывом вечером, но похоже, время не ждёт. Бернар, хватит ли маны в кристалле для создания сложной иллюзии взрыва и поддержания её некоторое время?
— Дозаправить бы, — после короткого обдумывания ответил горгул. — Хорошая иллюзия с шумом, сотрясением земли и планомерным обвалом берёт много энергии.
— Наверное, я смогу немного дозаправить… — решила я.
— Катарина, идите на завтрак, — тоном, подразумевающим отсутствие пререканий, бросил Рауль. — Если вы сейчас ещё и магией будете делиться, умрёте. У вас, кстати, первое занятие какое?
— Лекция по алхимии.
— Неважно, с середины я вас заберу. Главное — не практическое занятие, на которое вам сейчас нельзя. Идите же, Катарина.
Он остался беседовать с Бернаром, а к выходу меня провожала Альба, которая умудрилась раз десять за эту короткую дорогу повторить, что я даю слишком много воли этому.
— Таким хоть малейшую уступку дай — загрызут сразу. Правильно вы его прощать не стали, уж не знаю за что. — Она замолчала и всё-таки спросила: — Донья, а что он сделал?
— Не могу сказать, это опасно для меня.
— Ох, донья, донья, — вздохнула Альба. — Хотелось бы мне быть уверенной, что вы поступаете правильно.
— Мне тоже. Но сейчас довериться Раулю — единственная возможность вас спасти. У меня ни знаний, ни умений.
— Это так, — она опять вздохнула. — Никогда б не подумала, что Сиятельные нас смогут просто так вычеркнуть. И никогда бы не подумала, что я буду уповать только на несиятельных.
Я её обняла. Она была твёрдая и холодная, но тем не менее совершенно замечательная и надёжная. Вот ей, как ни странно, я доверяла полностью.
— Всё будет хорошо Альба. Всё будет хорошо. И мы непременно победим, — оптимистично сказала я перед тем, как выбраться наружу.
Столовая на самом деле уже работала, и первой, кого я там заметила, была Ракель. Или первой заметила меня она? Во всяком случае, когда я к ней повернулась, она уже вовсю махала рукой, предлагая к ней присоединиться, что я и сделала.
Но сначала я набрала полный поднос еды, потому что организму срочно нужна была энергия. Зелье взбодрило, но этого было мало для полноценного восстановления. Мне бы поспать пару часов хотя бы, но тут без вариантов: пока я сплю, враги не дремлют, а строят планы и иногда даже пробираются в мои сны. Почему-то в слова Рауля об Эрилейских я поверила безоговорочно и теперь пыталась понять, как меня можно использовать. Разве что с артефактом Истины? Чтобы Эстефания, вернувшая своё тело, с полным основанием могла утверждать, что она ничего не делала. Но для этого донья Хаго должна заставить меня совершить нечто неприглядное, на что я никогда не пойду. Или они тоже имеют связь друг с другом между мирами и настоящая Эстефания будет меня шантажировать жизнями близких?
— Ого ты набрала, — удивилась Ракель и тут же поняла причину: — Ну ты и осунулась. Где так успела поистратиться?
— Да так, экспериментируют всякие без моего на то согласия, — мрачно ответила я.
И тут же поняла, что спроси меня Рауль, я бы непременно согласилась, но тогда он бы не узнал даже того мизера, что продавилось сквозь клятву. Это его несколько извиняло.
— Рауль? — полуутвердительно спросила Ракель. — Если эксперимент идёт на пользу, то он правильный.
— Нужно ещё уточнять, кому он идёт на пользу.
Надо признать, что еда однозначно привела меня в хорошее настроение и злиться уже не хотелось. Но и отказываться от обвинений пока — тоже.
— Теофрении, конечно, — уверенно ответила Ракель. — Принцу много чем пришлось жертвовать ради страны. Вон даже наследование согласился передать, отказаться за себя и за своих потомков. Правда, теперь всё это поменялось.
Внезапно я заметила сидящую неподалёку Эрнандес, с большим интересом прислушивающуюся к нашему разговору. Слышать-то она мало чего слышала, но по доносящимся от нас отдельным словам наверняка составила собственное представление о теме нашей беседы.
— Ракель, не болтай, — прошипела я не хуже тёти. — Ты подведёшь не только его, но и нас всех.
— Так я о том, что раньше у принцессы был Сиятельный жених, а сейчас может появиться Сиятельная невеста у принца, — вывернулась Ракель, внезапно её озарило, и она спросила, сильно понизив голос: — А если вы с ним?..
— Это очень плохая идея, а почему плохая, я объясню потом, на защищённой от прослушивания территории. Ракель, если бы твои предки были столь болтливы, они не смогли бы победить.
Она покраснела и сделала вид, что увлечена едой. Я тоже решила отдаться завтраку. С наполненным желудком жизнь заиграла яркими красками, даже продолжавшая на нас таращиться Эрнандес перестала казаться такой противной. В конце концов, это мне удалось отжать у неё кровать, а не ей — выставить меня из комнаты.
На лекции Эрнандес также устроилась невдалеке от нас, собираясь подслушивать и дальше, но мы с Ракель лишь старательно записывали все, что говорила сеньора Сапасар. Алхимия — штука опасная, на ней расслабляться нельзя, если хочешь остаться живым и здоровым.
Но до конца высидеть лекцию не получилось. Не в середине, но ближе к концу Рауль всё-таки появился, деликатно постучал, вошёл в аудиторию и сказал:
— Прошу меня извинить, сеньора