необратимые последствия… Если бы примерно так же я обошёлся с Дианой и начал бы применять жёсткие меры воздействия, желая подчинить девушку своей власти без малейшего права голоса… то тогда, кроме презрения, едва ли добился бы чего-то, а она окончательно отдалилась бы, а в результате возненавидела бы…
Главное – вовремя осознать. Есть надежда и шанс исправить промахи, не всё потеряно. Теперь только от меня зависит дальнейший исход.
– Саид… – приблизившись, Халима почтительно склонила голову, при этом избегает смотреть в мои глаза – то взглянет на доли секунд, то отвернётся. И, как показалось, чувствует за собой вину.
«Неужто, из-за моего мерзкого поступка или того, что я разозлился?» – в основе чего опять лежит страх остаться без дочерей, в случае развода. Перемены её пугают гораздо больше чем участь нелюбимой жены и одинокого существования в будущем, когда девочки вырастут и выйдут замуж. Поэтому терпит и мириться с реальным положением дел, лишь бы не потерять единственный смысл в жизни.
«Раскаиваюсь ли я?» – громко звучит, конечно, хотя замысел отражает моё состояние. Стыдно, не отрицаю.
Признавать ошибки открыто – крайне трудно, а изображать непринуждённый вид, будто ничего не произошло, тоже неправильно. Несмотря на то, что возникает противное ощущение, словно приходится ломать себя, идти против устоявшихся принципов, ведь воспринимаю это как оскорбление и унизительный жест. Не привык к подобному формату общения с прекрасным полом. Даже если тысячу раз не прав, то проще проигнорировать недовольства и не вникать глубже в чужие душевные терзания. Женщины без напоминаний должны знать своё место.
Но отношусь к ним по-разному…
Двойные стандарты, противоречия и крайности…
Впрочем, так было всегда, с весомой разницей – сейчас есть кем дорожить. И, что касается моей Жемчужины, всё иначе, с точностью наоборот – испытываю слабость, одержимость и болезненную необходимость. Перед ней не могу устоять, готов рухнуть на колени и умолять о любви.
– Тебе что-то нужно? – я обхватил лицо Халимы за подбородок и приподнял, чтоб взглянула на меня.
– Как самочувствие Дианы? – с нескрываемым беспокойством спросила. – Хотела навестить её, справиться о здоровье… а твоя комната заперта… там подозрительно тихо… я испугалась… – как всегда, она думает обо всех, кроме себя, а если к кому-то привязалась, то проявляет максимум внимания. Причём, не жертвует собой, не ущемляет свои интересы и желания – просто натура такая, у неё это легко и естественно получается, без ложного притворства и не через силу.
«Вот у кого стоит поучиться некоторым вещам…» – хотя заняться собственным перевоспитанием довольно проблематично. Люди не меняются? – меняются, но это неимоверно сложно.
– Диана крепко спала, когда я уходил, – «видимо, до сих пор не проснулась». – Ни о чём не переживай, – мысленно поблагодарил жену за заботу.
– Моя помощь требуется? – тут же предложила с осторожностью.
Не сомневался в инициативе с её стороны.
– Да, надо помочь ей поесть, она ещё слаба. Пусть приведёт себя в порядок, и проследи, чтобы оделась соответствующе. Скоро врач приедет, – я убрал свою руку от лица жены. Залез в карман штанов, достал ключи от спальни и протянул их Халиме.
– Хорошо, – кивнула.
И всё-таки объяснюсь, пока настроен:
– Послушай… – шумно выдохнул, – давай забудем о случившемся вчера, я не хотел специально причинять боль и так поступать с тобой. Честно… – это правда.
Причины кроются исключительно во мне. Когда сорвался, то уже был не в состоянии остановиться, справиться с гневом, теряя напрочь контроль. А хуже всего другое: я не могу дать обещания и гарантировать, что ничего похожего не повторится. Зарекаться не стану.
– А разве что-то произошло? – искренне улыбнулась.
– Если ты не обижаешься, то… – я замешкался, не зная, как заставить себя произнести слово «извини» – язык не поворачивается, будто немеет от паралича, существующего только в моей голове.
– Ну, раз сам всё замечаешь за собой и делаешь выводы, то этого вполне достаточно, я не держу на тебя зла, – смело сказала. И почему-то поникла. – Вообще-то, это мне стоит просить прощения, – голос жены внезапно дрогнул, а она ощутимо напряглась.
– За что просить прощения? О чём речь? – очень удивился этому заявлению. Посмотрел на неё хмуро в ожидании ответов.
– Прости… прости… прости… – торопливо заговорила. Вначале по её щекам потекли беззвучные слёзы, потом прижалась к моей груди в резком порыве и расплакалась. – Я не должна была провоцировать тебя неуместными фразами… – оправдывается, шмыгая носом. – Прекрасно понимаю твои чувства… ты не сможешь отпустить женщину, в которую влюблён, всё равно будешь добиваться взаимности… но и Диану я жалею, она жертва обстоятельств, страдает, медленно погибая, как птица с перебитыми крыльями, задыхается без свободы… из-за этого разрываюсь между вами… пытаюсь угодить всем, а не удаётся…
– Успокойся… – неохотно обнял жену.
– Больше всего мечтаю, чтобы вы обрели своё счастье, в чём одинаково нуждаетесь и, как ни странно, учитывая трудности, идеально подходите друг другу. Хотя ещё не осознали до конца эту простую истину, потому что оба упёртые, оттого и мучаетесь, никак не придёте к полному согласию. Диана – ранимая, тонко чувствующая натура, но тоже с волевым характером. Прошу: не натвори непоправимых ошибок, без неё – тебе не жить. А я буду молиться за вас.
После услышанных откровений мне вдвойне неудобно стало. Никогда не видел Халиму такой – эмоции через край хлещут фонтаном, и ведь ни грамма фальши нет. Метко сказала, всё по сути, каждым словом попадая точно в цель.
И противопоставить нечего...
Глава 28
Наблюдать за действиями Амджада в отношении Дианы, это сущая пытка для меня – изощрённая и невыносимая, на которую добровольно подписался за неимением иного выбора и от безысходности… Приходится терпеть, прилагая титанические усилия, и, кроме как молчать, пока ничего не остаётся.
Смотрю на творящееся безобразие и негодую в душе… Так мерзко и тошно, вплоть до того, что возникает желание содрать кожу живьём, как будто ломает изнутри до противного хруста костей, разрывая на куски и причиняя режущую боль.
Хочется настучать Амджаду по рукам, схватить за грудки, со всей дури отшвырнуть подальше от Дианы и вдоволь разукрасить ему лицо, разобравшись по-мужски, чтоб не смел прикасаться к ней и даже не мечтал о большем.
И я понимаю, насколько нелепо это звучит, учитывая все обстоятельства, ведь в данный момент он выполняет прямые