Читать интересную книгу Бел-горюч камень - Ариадна Борисова

– И тебе?!

– Да, однажды ожидалось какое-то знаменательное событие, и мне досталось за то, что вместо белых лент я вплела в косы темные. Одевались мы в заказную школьную форму, ее покупали родители учеников и Русское общество. Оно же платило и за мое обучение.

– Как это – платило?

– Учеба тогда была платной, Изочка, а Русское общество содержало многих сирот и помогало им получить образование. Общество старалось сохранить для нас русскую культуру и русскую православную веру. Оно настояло на том, чтобы преподавание велось на русском языке. Историю России мы изучали по старым учебникам, хотя в действительности Россия изменилась абсолютно… бесповоротно. Ностальгия старших казалась нам странной, грустной, так же странно и грустно было то, что мы всей душой любили совершенно незнакомую нам родину. Мы, конечно, догадывались о преображенной России. Нет, не догадывались, – мы знали! И хотели знать больше.

– О том, что у нас школы бесплатные?

– Ну да, – Мария рассеянно пригладила ладонью растрепанные Изочкины волосы. – Но и в Советском Союзе бесплатна только начальная школа, доча. За твое обучение в старших классах и институте, если в будущем ты куда-нибудь поступишь, мне придется платить[63].

– А о чем ты узнала здесь?

Мария задумалась.

– Например о том, что в советских учебниках литературы нет ни Достоевского, ни Бунина, ни Блока. Нет произведений лучших зарубежных авторов, давно переведенных на русский язык. Что учебники истории совсем другие, и Закону Божьему детей не учат, потому что в этой стране нет… Христа…

– Ему тут все равно негде жить, – резонно заметила Изочка. – Старая церковь, которая у базара, давно уже стала библиотекой, и крестики носить нельзя. Татьяна Константиновна увидела крестик у Нины Гороховой и велела снять. Сказала, что стыдно октябренку верить в Бога и что только невежественные люди Ему молятся. Если Нина не выбросит крестик, ее на будущий год не примут в пионеры… Мариечка, а ты вежественная?

– Нет такого слова, – засмеялась Мария.

– Но ты же иногда молишься. Я не хочу думать, что ты невежественная, и потом, я тоже верю в Бога по секрету от всех, кроме тебя. Мариечка, скажи честно-честно: Он есть?

– Есть.

– Вам разрешали носить крестики вместе с пионерскими галстуками?

– У нас не было пионерской организации, Изочка, а верить в Бога никто не запрещал. Несмотря на то, что вера у поляков отличается от нашей, власти из уважения к Русскому обществу посещали рождественские богослужения в Свято-Духовом монастыре и Кафедральном соборе, ходили на водосвятие. Под музыку военного оркестра ряды людей с хоругвями и знаменами шли к реке Вилии. На берегу стояли широкие мостки с ледяным крестом посередке…

– Мариечка, не смотри так далеко, а то ты опять не захочешь рассказывать!

– Я же вспоминаю, доча… Пели хоры, и у каждого из нас сердце пело. Прозрачный крест сверкал на солнце, оплывал и плакал, и мы плакали от радости общей молитвы…

– В Вильно справляли только богомольские праздники?

– Почему так решила? Разные были, с театрализованными представлениями, спектаклями, концертами. Русское общество проводило в гимназии очень интересные лекционные циклы, там и кино показывали. А на литературные вечера приходила почетная попечительница Варвара Алексеевна Пушкина…

– Жена Пушкина?!

– Варвара Алексеевна – жена Григория, младшего сына Александра Сергеевича, в то время вдова. Она жила за городом в имении Маркуц. Варвара Алексеевна многих спасала, поддерживала, добрейшая душа, настоящая русская подвижница. Для тех, кто хорошо учился, учредила пушкинскую стипендию, и я ее получала. Два раза мне посчастливилось гостить в имении. Можешь себе представить, я прикасалась к корешкам книг, принадлежавших Пушкину! Варвара Алексеевна не просто его именем жила, она преклонялась перед его гением, дышала его поэзией и до последних своих дней хлопотала о торжествах, посвященных столетию со дня его гибели.

– Его гибель справляли, как праздник?

– Я понимаю, в твоем возрасте кажется противоестественным, что люди отмечают такие печальные даты, но так положено, ведь после смерти великого человека его труды не умирают, и возникает другой отсчет – благодарной памяти. Литературный мир задолго начал готовиться к проведению пушкинских мероприятий. В Вильно работал юбилейный комитет, Варвару Алексеевну избрали почетным председателем. Она уже старенькая была, самой восемьдесят, и не дожила, скончалась за два года до ожидаемого события. Отпевали ее в маленькой часовне Святой Варвары при парке усадьбы Маркуц. Близкие кое-как поместились внутри, мы – вокруг церквушки, людей множество… Снег валил хлопьями, мягкий снегопад, спокойный, без ветра. Башенка над часовней, кусты, деревья, скорбящий народ – все кругом белым-бело – пухом земля… Вспоминаю, и не верится – столько лет пролетело! А через месяц, не успели отгоревать по Варваре Алексеевне, случилась новая большая утрата. Умер Цемах Шабад, наш добрый доктор Айболит. Врач, о котором Корней Чуковский написал свою знаменитую сказку.

– К нему приходили лечиться… и корова, и волчица? То есть даже звери?

– Что ты как маленькая, – досадливо нахмурилась Мария.

Изочка поспешила исправить оплошность:

– А-а, знаю-знаю, Чуковский сочинил про зверей для сказки!

– Разумеется, для сказки. Но Шабад был одним из добрейших докторов на свете. Народ так его любил, что в день его похорон закрылись все учреждения и предприятия Вильно, даже магазины не работали, все горожане вышли на траурный митинг.

– И вы с папой вышли?

– Мы с ним еще не познакомились, он в то время учился в немецком городе Лейпциге.

– Папа был на стороне немцев?!

– Не болтай глупостей! Говорю же – учился. До войны богатые клайпедчане посылали детей на учебу, в основном в немецкие города.

Переварив услышанное, потрясенная Изочка решилась спросить:

– Значит, папа был богатый?

– Богатым считался его отец. Твой дедушка Ицхак Готлиб.

– Мой дедушка экспу… эксплутировал рабочих и крестьян?

– Никого не эксплуатировал. Его рабочие жили достойно и чувствовали себя гораздо свободнее, чем мы…

Мария осеклась. Разве ей известно, как относилось к своим работникам и слугам семейство Готлибов? Когда-то тоже спорили на подобные темы с мужем… Она вздохнула. Недавно пришел ответ из Каунаса на запрос о Готлибах. Власти не смогли их найти. «Вероятно, уничтожены фашистами», – предполагалось в официальном письме.

Ни к чему взваливать на ребенка тяготы собственных сомнений. Хватит и того, если девочка позже не осудит родителей, не станет думать дурно о матери. Об отце… Может, со временем дочери удастся прочесть на черепках прошлого следы, оставленные кровью, которая течет и в ее жилах. Пусть сама и поразмышляет о жизни предшественников.

…Изочка провела пальцами по маминому запястью, умиляясь нежной субтильности тонкокостной кисти.

– Мариечка, а где вы с папой встретились?

– В Клайпеде у кинематографа. Папа пригласил меня на фильм «Королева Кристина» с Гретой Гарбо.

– Вы влюбились друг в друга с первого взгляда?

Изочка затаила дыхание, и Мария улыбнулась то ли дочери, то ли какому-то своему воспоминанию.

– Не с первого, но чуть позже – да, влюбились, – призналась она, молодо и влажно блестя глазами. – Мы с папой жили в доме фрау Клейнерц, в маленькой квартире под названием «Счастливый сад», и, наверное, не переехали бы из Клайпеды в Каунас, если б война не подошла слишком близко к границе.

– А зачем вы переехали сюда?

– Я уже говорила тебе, что нас переселили из Литвы, а ты всякий раз снова спрашиваешь, – поморщилась Мария.

– Мариечка, не сердись! Я не нарочно, я забываю… Вы хорошо жили в Каунасе?

– Не всегда хорошо, что совсем от нас не зависело. Но мы очень любили друг друга и все бы у нас со временем сложилось счастливо, если б во главе власти не стояла недобрая личность…

– Ой, я видела такую личность у дяди Паши на работе! – вскинулась Изочка. – На вид все крысы в ветстанции одинаковые – у всех акульи мордочки с красными глазками, и хвосты похожи на дождевых червяков, а дядя Паша сказал: «Нравы у крыс разные, как у людей. Вон та личность – недобрая»…

Изочка не стала договаривать дяди-Пашину фразу до конца: «…и отхватила бы тебе пальцы за здорово живешь». Сосед сказал так, когда она самовольно залезла на табурет перед высоким стеклянным ящиком и приподняла край технической ваты над крысиными норами. Страшная белая крыса, внезапно выпрыгнувшая из отверстия, клацнула ярко-розовой пастью в сантиметре от Изочкиной руки…

– Крысы у дяди Паши опытные, – пояснила Изочка.

Мария поправила:

– Подопытные.

– А чем опытные отличаются от подопытных?

– Жизненным опытом.

– Это как?

Изочка вежливо помолчала с минуту, хотела уже напомнить о себе, и тут Мария рассказала маленькую историю о крысах.