Войдя под ключицу, клинок пронзил сердце воина. Налунга умела наносить разные раны. От одних жертва умирала быстро, от других очень медленно, а от третьих — даже не успевая понять, что уже мертва. Этот удар был именно из таких. Напыжившийся от самодовольства воин не успел понять, что убит, когда ноги его подкосились, а глаза утратили маслянистый блеск от присутствия совсем рядом такого роскошного тела.
Выдернув из раны кинжал, Налунга презрительно усмехнулась и, оттолкнув труп ногой, фыркнула:
— Неужели все мужчины такие глупцы? Чуть кокетства, немного ласки, одна улыбка, и он уже распустил слюни.
Но вспомнив бежавших пленников, она снова помрачнела. Северяне даже в этом вели себя по-другому. Имея под рукой полторы дюжины юных, красивейших пленниц, они не стали отвлекаться на мелочи, а поспешили закончить дело. А ведь среди них была и она сама. В тот момент, растерянная и недоумевающая, она не обращала внимания на эти подробности.
Но теперь, успокоившись, она была до глубины души оскорблена таким пренебрежением к своей красоте. Хотя не раз замечала заинтересованные взгляды того странного воина, что так много знал о сокровищницах и потайных ходах. Её даже никто не попытался ущипнуть, не говоря уже о чём-то большем.
А вообще странный был этот воин. Будучи жрицей Ваала и одной из самых сильных волшебниц вуду, она умела чувствовать такие вещи. Он не был колдуном, это понятно. Ведь ни один, даже самый слабый адепт тёмного искусства не станет осквернять руки оружием, если только ритуальным. Даже самый дикий шаман из глухой деревни далеко в буше полагается на свои познания, а не на силу рук, уничтожая врагов несколькими заученными заклинаниями.
Но что-то с ним было не так. Слишком мудрым был его взгляд и слишком правильными советы. Даже вопросы он задавал так, словно знал ответы заранее. Но чтобы понять, кто он такой и откуда взялся, Налунге нужно было провести полный ритуал жертвоприношения Ваалу, а сейчас она слишком устала, чтобы сосредоточиться и правильно задать вопросы своему божеству.
Только теперь она почувствовала, как ноют её перетруженные мышцы и болит голова после бессонной ночи. А ещё ей очень хотелось принять ванну. Но служанок нигде не было, а заниматься подобной работой самостоятельно она не собиралась. Оставалось только дождаться, когда соизволят явиться её советники и остальная прислуга.
Ради сохранения тайн дворца и безопасности самой королевы на ночь во дворце оставались только стражники и личная охрана Налунги. Девушки приглядывали за несколькими рабынями, оставленными прислуживать на ночь. Все эти меры были не простой прихотью королевы, а вынужденной необходимостью. Ведь у проданных белым людям рабов оставались родственники, и далеко не всегда эти люди были безобидны.
* * *
Погоняя коней, воины мчались вдоль побережья, срезая там, где это было возможно. Серьёзную остановку они сделали только одни раз, чтобы поохотиться и запастись мясом в дорогу. Жаркое солнце высушило полоски мяса за несколько часов. Привычные ко всему северяне набрали морской воды и, дождавшись, когда она, испаряясь, оставит на краях глиняной чашки чистую соль, посыпали ею добытое мясо.
Ели и пили они не спешиваясь, останавливаясь на несколько часов ночью, чтобы дать отдых лошадям. Породистые животные шли размашистой рысью часами. Привычные к жаре и солнцу, они были сильны и неприхотливы, но даже их такая гонка заметно утомляла.
Пять дней пути измотали и девушек. Держась за гривы коней, они безвольно мотались на спинах своих скакунов, едва сдерживая стоны. Свейн приказал воинам приглядывать за ними. Даже Вадим чувствовал себя так, словно всю нижнюю часть тела пропустили через мясорубку. Езда верхом — непривычное для спецназовца дело, и в первую ночь все его мышцы и сухожилия ног и поясницы просто не желали работать. На рассвете, сделав несколько упражнений на разогрев и растяжку, он заставил себя сесть верхом.
Вскоре тренированное тело свыклось с непривычным способом передвижения, и дело пошло на лад. К удивлению Вадима, все викинги восприняли смену корабля на коней совершенно спокойно. Вспомнив, что эти северные бандиты отлично умели не только управляться с веслами, но и сидеть в седле, он махнул на все несуразицы рукой и сосредоточился на актуальных проблемах.
Больше всего его волновало, как далеко успели уйти похитители. Ведь корабль не останавливается на ночёвку и его не нужно кормить. К его удивлению, кормчий оставался совершенно спокоен. Не удержавшись, Вадим догнал его и, уровняв движение коней, спросил о причине такого фатализма. Чуть усмехнувшись, Юрген ответил:
— Они вынуждены сохранять постоянную скорость, а невольничий карак идёт намного медленнее, чем наша «Акула». Поднять парус они не могут. Ветер не тот. Значит, идя на вёслах, они просто вынуждены будут делать ночные остановки. Встают на якорь у берега и с рассветом отправляются дальше. Мы догоним их в одном переходе от Гизы.
Вспомнив, что это старое название порта Каира, Вадим попытался прикинуть расстояние, которое им предстоит пройти. Так и не найдя ответа, он обратился с этим вопросом к Юргену. Кивнув, кормчий внимательно посмотрел на береговую линию и, помолчав, ответил:
— Мы прошли две трети пути. Ещё пара дней, и мы их догоним.
— Откуда ты знаешь? — растерялся Вадим от уверенности, прозвучавшей в его словах.
— Я — кормчий, друг. А кормчий обязан не просто смотреть, а видеть и запоминать всё, что может помочь ему вести корабль.
— Но ведь туда мы шли на корабле, а обратно — по земле. С разных сторон всё выглядит по-разному, — не унимался Вадим.
— Знаю. Но мне хватает умения, чтобы представить, как это место будет выглядеть с борта корабля, — улыбнулся Юрген.
«Похоже, у парня фотографическая зрительная память и отличное воображение», — уважительно подумал Вадим.
— Скажи лучше, зачем ты тащишь за собой этих девчонок? — неожиданно перевел разговор кормчий. — Только не надо мне рассказывать про то, что всегда мечтал иметь свой гарем. За всё это время ты на них как на женщин и не посмотрел.
— Некогда было, — усмехнулся Вадим, про себя удивляясь наблюдательности воина. — А если честно, жалко стало. Девчонки только жить начали, а их запросто могут крокодилам скормить. Сам понимаешь, в этих местах и не такое может случиться.
— Это верно. А ещё нас варварами называют. Все эти греки и визатийцы и понятия не имеют, где живут настоящие дикари.
— Похоже, ты не очень хорошо относишься к этим странам, — поинтересовался Вадим.
— А чего в них хорошего? Пауки в банке и те более мирно живут, чем эти так называемые цивилизованные граждане. Чушь собачья. Медицина, философия, просвещение — кому оно всё нужно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});