пытается успокоить и подбодрить мужа, а люди на площади начинают проявлять нетерпение, топают ногами и хлопают в ладоши. Туча на горизонте становилась все темней.
Он нервно провел ладонью по волосам.
Он почувствовал на лице ветер, пахнущий солью и дождем и прилетевший с моря в амфитеатр по главной улице.
«Я прав, — сказал он себе, — я знаю, что прав».
Все произойдет скоро, даже очень скоро.
Ему оставалось надеяться, что он будет к этому готов.
Глава XIX
Стычка за сценой
Тит Перикал поднялся с места, вышел вперед и встал перед средним столом. Там он поднял кверху обе руки, и после замысловатой мелодии труб зрители поднялись на ноги и издали возгласы ликования.
Геракл взглянул на Иокасту и увидел на ее лице гордость и такую глубокую печаль, что отвел глаза в сторону.
А вот вид Иолая его обеспокоил. Щеки его пылали, он наклонился слишком близко к Вениции, и Геракл испугался, что его друг выпил слишком много вина.
Трубы зазвучали снова.
Иолай наклонился к другу.
— Началось?
Геракл кивнул.
— Давно пора. — Иолай понизил голос: — Эта девица меня скоро выведет из терпения.
— А мне показалось, что ты наслаждаешься ее обществом, — сухо заметил Геракл.
Иолай скорчил гримасу, — мол, конечно, не без этого, ты угадал, — поднял свой кубок и поднес к губам. Его кадык задвигался, глаза полуприкрылись, но, когда кубок вернулся на стол, вина в нем убавилось лишь на маленький глоток.
Иолай подмигнул, заметив на себе взгляд Геракла.
В этот момент по толпе пронесся восхищенный гул, потому что слева от столов по восьми широким ступеням спустилась процессия. Она несла жертвенник, который Геракл уже видел во время парада. Его осторожно поставили посреди площади.
Одна труба вывела единственную сладкую ноту.
Геракл сглотнул.
Повинуясь величественному жесту Тита, все зрители опять поднялись на ноги, и жрецы, вынесшие жертвенник на площадь, вернулись строем в два ряда. Между рядами находились пять одинаково одетых девушек, все с босыми ногами и склоненными головами.
Вениция восторженно пискнула:
— Ах, как мне хочется быть одной из них!
Иолай окинул ее недоуменным взглядом, как бы говоря: «Ты что, сошла с ума?»
Она пожала плечиками.
— Ладно, не хочется. То есть хочется, но понарошку, не в самом деле. То есть… — Она замолкла и схватила кубок.
Циру и ее сестру легко было узнать по их рыжим волосам. Они шли одна за другой в середине шеренги. На таком расстоянии невозможно было определить, кто из них кто. Пока одна не споткнулась — еле заметно, — и Геракл понял, что это Цира.
Он наклонился к Иокасте.
— Они что, останутся там?
Она покачала головой, но ничего не ответила.
Цепочка девушек оставила жрецов и обошла вокруг жертвенника, а потом двинулась к подножию мраморных ступеней. В своей речи, которую, как догадался Геракл, Тит произносил каждый год, он приветствовал их, словно настоящих цариц, превознося их красоту и подчеркивая важность и торжественность их роли, какой бы мимолетной она ни была.
Толпа онемела.
Речь продолжалась, и всякий раз, когда Тит упоминал Деметру или Посейдона, он делал резкий жест левой рукой, предлагая девушкам подняться еще на одну ступень.
Геракл понял — когда они поднимутся наверх, наступит черед его и Иолая. Он только не понимал, каким образом Тит заставит их выбрать Циру.
Иолай нетерпеливо заерзал.
— Сколько это еще будет продолжаться? — поинтересовался Геракл у Иокасты.
Она вздохнула и ответила со слабой улыбкой:
— Вечность, Геракл, целую вечность. Не забывай, он ведь политик.
Она оказалась права.
Даже когда соискательницы поднялись на верхнюю ступень, Тит продолжал говорить. Теперь он стоял перед ними и, легко играя своим голосом, вспоминал историю каждой из девушек и рассказывал, как она обещала нести это почетное бремя, если ее выберут герои, проделавшие именно ради этого момента такой долгий путь.
Иолай прошептал:
— Я еще не сплю?
Геракл покашливал в кулак, чтобы удержаться от смеха.
Зрители, однако, ничего не имели против такой долгой речи. С регулярными промежутками раздавались ликующие возгласы; люди размахивали лентами и шарфами, словно флагами; топали ногами. И даже те, кто сидел на крышах или был в самом дальнем конце площади, там, где начиналась главная улица, находили способы выразить свое одобрение.
Тит все говорил. Красноречиво. Прочувствованно. С пристойными случаю паузами. Он описывал преданность горожан богам, покровителям данного празднества. Тут же, с плавным переходом, он соединил хвалу им с восхвалением Геракла и Иолая.
Иолай все ерзал.
— Можно подумать, что мы тоже боги, — пробормотал он, поглядел на Геракла и добавил: — Ну, хотя, впрочем, кое-кто из нас… Частично, по крайней мере. Вроде того.
Строгий взгляд друга заставил его замолкнуть и одновременно напомнил ему о необходимости наблюдать за площадью. Чтобы заметить раньше других, если там появится что-либо необычное.
Потом Геракл услышал позади себя необычный шум, оглянулся через плечо и увидел, что одна из огромных, окованных медью дверных створок стала открываться. Он нахмурился. Все старейшины на местах, Тит разливается соловьем, а стража стоит возле каждой колонны и на каждой ступени. Кто же может находиться за дверями?
Его глаза округлились.
— Иолай, — отрывисто произнес он и с вежливой улыбкой, не обращенной ни к кому конкретно, отодвинул стул и встал.
— Что, уже? — спросил Иолай и, нахмурясь, посмотрел на площадь. — Но я ничего не ви…
Геракл быстро направился в заднюю часть портика и встал слева от приоткрывшейся двери. Хотя толпа еще шумела, он услышал характерный звук металла, мягко соприкоснувшегося с другим металлом.
— Много, — прошептал он, когда к нему присоединился Иолай, и показал на расширяющуюся щель между створками.
Иолай кивнул и потер руки.
Геракл невольно усмехнулся. Красивые женщины и война — Иолай, бесспорно, оказался в своей стихии.
Однако они не могли допустить, чтобы непрошеные гости появились в портике. Возникнет хаос, и будет слишком много жертв.
Он сделал глубокий вдох и положил ладони на дверь.
Иолай откинул голову, оценивая на глаз ее ширину и высоту, и прошептал:
— Она выглядит ужасно большой и тяжелой.
«Без дураков», — подумал Геракл, вздохнул еще раз, собрался с силами и слегка надавил на дверь, просто чтобы знать, насколько она тяжелая.
Потом, уже без колебаний, толкнул ее.
Резко.
Послышались крики удивления и боли, когда тяжелая створка захлопнулась. Новые крики раздались, когда Геракл дернул ее на себя и распахнул, а потом они с Иолаем быстро проскользнули за нее.
Сначала Геракл увидел несколько веревок, свисающих из отверстия в потолке широкого коридора.
Далее он увидел трех человек, распростершихся