Француза положили на солнцепеке, прямо на раскаленную землю. Его мучила жажда. Португалец рычал, пена стекала у него изо рта, глаза налились кровью. Он подошел к Александру.
— Ну что, проклятый белокожий, — орал он, — теперь тебе ясно, что ты у мулата во власти? Теперь, если мулат захочет, он тебе за все заплатит… Да еще с процентами… Твои дружки далеко, а моя шкура все еще на мне. Я тебе сказал, что знаю безошибочный способ заставить тебя говорить. Сейчас ты у меня подпишешь чек. Увидишь!..
Его сообщник принес охапку колючек «подожди немного», которые мы описали раньше. Он привязал их к хвосту одной из лошадей, и она вся затряслась от боли.
— Так! — сказал мулат. — А теперь посадите этого белого сеньора в седло. И привяжите покрепче. Вот так… Садитесь и вы на своих коней. Возьмите чамбоки и хлещите куда попало и коня и всадника… Слушай, белый, ты будешь скакать час, и мои люди будут тебя хлестать. Потом мы повторим. Пока ты не подпишешь чек. Валяйте!
Коню отдали поводья. Почувствовав свободу, он шарахнулся, взвился на дыбы и бешено заржал. Затем он стал на все четыре ноги, взбрыкнул, повернулся и понес. Вскоре домчался до частокола, но было слишком высоко, перескочить он не мог и стал мелким галопом бегать вокруг. Один из мулатов до крови хлестнул его чамбоком. От неожиданности и боли конь сделал бешеный прыжок в сторону. От этого резкого движения колючки сначала хлестнули его по бокам, а потом врезались в тело. Он снова пустился вскачь, наткнулся на второго всадника, и тот тоже стегнул его ремнем. Конь обезумел, понесся, сам не зная куда, и все норовил укусить человека, который болтался у него на спине. Это ему не удавалось. Палачи налетали, стегали его по крупу и по шее, заставляя проделывать фантастические прыжки.
Наконец, весь в мыле, тяжело дыша, с широко раздувающимися ноздрями, с ужасом в глазах. Конь вернулся на середину поляны, стал бить копытом и затем, совершенно обезумев, понесся прямо на частокол.
С каждым его скачком мучения Александра усиливались. Все его тело было так туго перевязано лианами, что мышцы, казалось, вот-вот лопнут. Кровавый туман застилал ему глаза, в ушах шумело, в горле пересохло, не хватало воздуха в легких.
Вдруг Александр услышал треск и обо что-то больно ударился, а бешеная скачка сделалась еще более бешеной.
Конь очертя голову бросился в крааль. Частокол подался, как если бы в него попала бомба, и теперь бедное животное, вконец замученное колючками, неслось куда глаза глядят.
Александр понял, что это будет продолжаться до тех пор, покуда конь не свалится замертво.
Глава тринадцатая
Мрачное возвращение. — Мучительное ожидание. — Ночной праздник. — Веселье в краале. — Стрелы и яд бушменов. — Нгуа — яд смертельный. — Туземная музыка. — Гурра и жум-жум, рабукены и ромельпо. — Пляска. — Человек, который так хорошо танцует, должен драться еще лучше. — Воины напали на след. — Страшное возмездие. — «Но где белый вождь?» — «Кто меня любит, за мной!»
Альбер де Вильрож решил немедленно пуститься по следам той лошади, которая, как ему казалось, несла двойной груз. Многочисленные невзгоды и приключения сделали Альбера смельчаком. В пампасах Аргентины он прошел суровую школу гаучосов, он поддерживал тесные отношения с последними траперами Дальнего Запада и с охотниками Мексиканской Соньоры, он прекрасно знал пустыню. Так что без долгих размышлений он решил оставить преподобного его пастве вместе с мастером Вилем, а самому пуститься с Жозефом на розыски Александра и его похитителей. В нескольких словах он посвятил в свои намерения проводника Зугу, но тот советовал подождать.
Подождать, когда друг, находящийся в лапах бандитов, быть может, в отчаянии зовет его на помощь! Подождать! Одно это слово заставило пылкого молодого человека подскочить. Несмотря на все свое внешнее спокойствие, он был смертельно бледен и весь трясся нервной дрожью.
— Поверь мне, белый вождь, — почтительно настаивал Зуга. — Сегодня ты уедешь один, а завтра с тобой пойдут бушмены. Ты увидишь, что такое благодарность черных людей.
— Но почему не сегодня?
— Потому что сегодня в краале будет праздник. И наконец, скоро ночь, все равно никакие поиски невозможны. Но время не будет потеряно. У тех, кто похитил белого, лошади долго бегать не смогут, они скоро устанут. А бушмены быстро их догонят. Потому что бушмен бегает быстрей любого коня. Я тоже пойду с тобой, потому что тот белый — друг черных людей.
Альбер признал правильность этих доводов и последовал за охотниками, которые, неся богатую добычу, возвращались в крааль шумной гурьбой.
У забора стояла улыбающаяся, счастливая женщина с ребенком за спиной, видимо пришедшая сюда затем, чтобы первой приветствовать возвращающихся. С невыразимой нежностью смотрела она на своего ребенка, время от времени переводя взгляд своих черных глаз на обоих европейцев и Зугу.
Альбер узнал ее: это была мать того мальчика, которого укусила пикаколу. А она заметила бледность обоих каталонцев и то, что с ними нет их третьего товарища.
— Где белый? — воскликнула она с тревогой в голосе.
Подбежал ее муж.
— Жена! — сказал он. — Белого похитили. Приготовь стрелы. Приготовь яд. Я отправлюсь искать белого. Тот, кто поднял руку на великого вождя, умрет. Ступай!
— Хорошо! — ответила женщина и пустилась бегом.
— Слыхал? — торжествующе спросил Зуга. — Белый вождь будет освобожден. Его враги завтра умрут. Так сказал бушмен.
Альбер, снедаемый мучительной тревогой, уединился в хижине, которую бушмены наскоро построили для европейцев, а Жозеф отправился на поиски преподобного и мастера Виля. Он с возмущением рассказал им, каким несчастьем закончилась охота, и стал строить планы мести один страшней другого.
Лжемиссионер и полицейский взволновались, на что у каждого была своя причина. Но Жозеф был им признателен за интерес, который они проявили к этому делу. Он не мог предположить, что в миссионере заговорила алчность; он не знал, что его преподобие готов перевернуть небо и землю, лишь бы найти Александра, потому что в его глазах и в глазах его сообщников Александр олицетворял тайну фантастического богатства. А полицейский считал, что у него похитили преступника, которого он мечтал изловить. Мастер Виль стал твердить, что надо без промедления вернуться на английскую территорию за подкреплением и пройти по всей провинции с огнем и мечом.
— Во всяком случае, рассчитывайте на меня, — сказал миссионер. — Я, правда, человек мирный и всякая мысль о пролитии крови мне претит, но я приму участие в ваших поисках, хотя бы мне пришлось поплатиться жизнью.