— Кого там Змей принес? — раздался из-за двери неприветливый голос.
Грег подтолкнул Аличе и повел глазами в сторону двери.
— Добрый вечер! — робко начала девушка. — Мы заблудились, просим приюта…
— Кто вы?
— Мирные путники, — умильным голоском ответила Аличе.
— Мирных путников ко мне отродясь не забредало. Шли бы вы отсюда, кобольды!
— А выйти-то побоялся, — вполголоса заметил Грег.
Тут же заскрежетал засов. Дверь открылась, и в дверном проеме показался крепкий старик воинственного вида с длинным носом и седой бородкой. В одной руке он держал светильник-коптилку, в другой здоровенный меч. Властная осанка старика плохо сочетались с неописуемым рваньем его наряда.
— В самом деле, не кобольды, — произнес он, оглядывая гостей пронзительными зелеными глазами. — Два парнишки, и оба жители Равнины, но один говорит по-нашему.
— Я вырос в Винделике, — возразил Грег, — но сейчас служу герцогу Каррены.
— И кто же из вас нашел мой замок?
— Мы увидели ворота, — ответила Аличе, — пошли по аллее…
— На щите герб — рука и пламя, — перебил ее Грег. — А в деревне болтают о графе, который спал полста лет и проснулся. Не вы ли это?
Старик ухмыльнулся.
— Ничего я не спал. Живу тут тихо, никого не трогаю. А то, что вы герб увидели и нашли сюда дорогу, — это непорядок. Значит, что-то у меня сбилось…
Он внезапно умолк, продолжая сверлить их взглядом.
— Парень, который говорит, как вендел, носит за спиной странную железяку и видит невидимое. А юная дева, одетая мальчиком…
— Да какая там дева — мой оруженосец, — заявил Грег.
Старик улыбнулся, словно услышал хорошую шутку, и перехватил меч поудобнее.
— И кто только нынче по горам не бегает под чужими личинами! — насмешливо парировал он. — Однако вы вроде бы в самом деле живые люди. Что по нынешним временам редкость… Ладно, барышня пусть заходит. А ты, парень, что-то мне подозрителен. Что-то с тобой не то. Переночуй-ка на конюшне.
— Тут и конюшня есть?
— Была когда-то… И нечего на меня так смотреть! Я еще помню время, когда я мог убить четверых таких, как ты, прежде чем ты успел бы выкрикнул «мамочка»!
— Могу только позавидовать такой памяти, — холодно произнес Грег.
Аличе бросила на него укоризненный взгляд. Вот не пустит их старый рыцарь под свой кров, и придется опять ночевать в лесу! И как нарочно, от запаха похлебки сводит живот!
— Пожалуйста! Мы не кобольды. Мы замерзли, промокли и устали, — жалобно начала она. — Мы целый день идем через лес, ни крошки во рту не было, а мой спутник только что убил дракона, и поэтому все еще злой…
Старик недоверчиво уставился на Грега.
— Ну и ну! Все чуднее! Говоришь, убил дракона? Погоди, как это понимать — только что?
— На закате, — сдержанно ответил Грег.
— Где?!
— Прямо перед вашими воротами.
— Точно убил?
— Вряд ли он будет жить с рассеченным хребтом.
Старик нахмурился и поджал губы. Видно было, что он о чем-то напряженно размышляет.
— Впервые вижу живого драконьера, — заявил он. — Если, конечно, ты не врешь, в чем я сильно сомневаюсь. Но сейчас уже темно, на дракона посмотрим завтра, а пока… Имя-то назовешь?
— Грег, и я не драконьер.
— А я — Ульрих, граф Веттерштайна.
Аличе присела в почтительном реверансе. Грег не шевельнулся, но хоть промолчал. Старик опустил меч и отступил с прохода.
— Ладно уж, проходите оба — прямо по коридору, в главную залу…
…Главная зала замка, судя по всему, была и единственной. На каменных стенах, покрытых белыми лишайниками, блестели капли влаги, с почерневших потолочных балок свисали лохмотья паутины. В непомерно глубоком — внутрь зайти можно — камине тлели еловые дрова и медленно булькало над костром какое-то варево в огромном котле. Огонь очага был единственным источником света, кроме лампы в руках старика.
Земляной пол был закидан гнилой соломой. На стенах развешаны побитые молью охотничьи трофеи вперемешку с запыленным оружием; под ними в путанице теней громоздились сундуки, высокие кресла, кипы книг и свитков… Должно быть, старик стащил в одну залу все уцелевшие сокровища предков, пытаясь спасти их от гнили. Но горный лес понемногу пробирался и сюда. В дальнем углу сквозь пролом в стене был виден мертвенно-синий в лунном свете зубец Глаттхорна.
— Как же я замерзла! — Аличе радостно устремилась к очагу. О чем-то он ей неприятно напомнил, но сейчас главным было тепло. Она опустилась на ветхую медвежью шкуру, лежащую перед очагом, и принялась расшнуровывать раскисшие самодельные башмаки. — Как промокла!
— Держите, грейтесь, — Ульрих оглядел свои завалы и протянул ей пуховую серую шаль. — Вот… от покойной супруги осталась. А я пока вскипячу воду. Ополоснетесь из ведра. Ванны тут нет, уж простите…
— Все равно! Как мы вам благодарны!
Ульрих наклонился и заботливо укутал Аличе в серый пух. Она была растрогана. Какой милый старик! Впервые за долгие дни девушке стало хорошо и спокойно. И даже открытый огонь не навевал ей ужасных воспоминаний, а неясную тревогу она прогнала прочь.
— Вы так добры, господин граф…
— К вашим услугам, барышня! Ну, рассказывайте, как вас занесло с вашей Равнины в Веттерштайн! Убегаете от драконов?
Аличе вздрогнула.
— Как вы узнали?!
— Ха! Думаете, я тут сижу в лесу и ничего не знаю о том, что творится на юге?
Ульрих ушел в кухонную пристройку и принялся там что-то ворочать и звякать посудой.
— Жители Пяти Герцогств считают горцев Винделики лесными дикарями, ближайшими родственниками медведей и кобольдов, однако мы тут еще не совсем одичали, — доносился оттуда его скрипучий голос. — Небось и не знаете, что люди Равнины бегут в горы, на север? Да не поодиночке, а семьями, а в последние годы — чуть не целыми деревнями снимаются… А бегут-то они через нас, через Веттерштайн! Тут никто не останавливается — идут, словно им пятки припекают, все дальше и дальше. В Загорье… в Леппу… Никто не хочет умирать в драконьем огне!
Старый граф вышел из пристройки с кастрюлей, прихваченной тряпкой, и поставил ее на край дощатого стола, заваленного пергаментами, манускриптами и грифелями. Судя по аромату, это было то самое тушеное мясо, на запах которого они сюда и пришли.
Аличе потянулась за деревянной ложкой и перехватила взгляд Грега. Тот смотрел на закопченный бок кастрюли, на котором чернел маленький рогатый полумесяц.
Ульрих сгреб на угол стола обрывки пергаментов, положил на стол три деревянные ложки и водрузил бутылку вина в оплетке — явно с юга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});