Читать интересную книгу Юстиниан. Великий законодатель - Джордж Бейкер

Готы выполнили свои обязательства по заключенной сделке. Гарнизон был в целости и сохранности выпущен из города. Милан же был взят штурмом. Взятие Милана сопровождалось такими же мерзостями, какими позже сопровождалось взятие Магдебурга. Бургундцы в большей степени, чем готы, несут ответственность за самые отвратительные проявления жестокости в этом событии. Прокопий полагает, что было истреблено все мужское население Милана, без малого триста тысяч человек. Женщины в качестве платы за содействие попали в руки бургундцев. Сенаторов и священников убивали в церквах. Репарат, преторианский префект Италии, брат римского папы, был изрублен на куски, которые скормили псам. Все строения города, которые враг мог разрушить, были разрушены. Лигурия номинально снова стала готским владением, но на деле там была установлена власть франков. Франкский король очертил свою южную границу красной линией. Теперь не было никаких сомнений в ее отчетливости.

Взятие Милана стало моральным потрясением даже в ту эпоху, когда такие деяния были в обычае и общество было мало чувствительно к проявлениям жестокости. Взятие города оказалось не столь эффективным, каким могло быть из-за того, что готы и франки перешли границы, дозволенные тогдашним общественным мнением. Велизарий отказался от встречи с военачальником Улиарием, которого считал ответственным за бездействие, приведшее к потере Милана. В донесении Юстиниану Велизарий не выбирал слов для выражения своего мнения. Падение Милана он объяснял всецело разделением военного командования. Этого никогда бы не случилось, если бы он, Велизарий, сохранил командование, которое, как он предполагал, было всецело доверено ему.

IV

Юстиниан отозвал Нарсеса и недвусмысленно подтвердил единоначалие Велизария. Но ошибку, которую успел допустить император, было не так легко исправить.

Комета — «рыба-меч», которая появилась в небе в 539 году, была не праздным предвестником беды. Хотя авторитеты (что не вызывает удивления) расходились во мнениях относительно ее значения, было трудно сомневаться в том, что случившиеся ужасы не были связаны с появлением кометы. Падение Милана стало первым звеном в цепи катастроф. С улучшением погоды огромная гуннская армия перешла Дунай. Всю весну и лето гунны хозяйничали в иллирийских провинциях, опустошая и грабя страну. Гунны взяли тридцать две крепости, прошли в Фермопилы и произвели опустошения в Северной Греции. Перейдя Босфор, они проникли в Азию и награбили там столько, сколько смогли унести с собой, Уходя, гуннская орда увела с собой сто двадцать тысяч пленных. Так, во всяком случае, утверждает Прокопий. И даже если мы предположим, что он преувеличивает, надо помнить, что тем, кто пережил весь этот ужас, казалось, что его невозможно преувеличить никакими словами.

Сын старого Кобада, молодой и энергичный Хосру Аношарван, новый персидский царь, с большим вниманием следил за политикой, которую Юстиниан проводил на Западе. Персу не нравилась эта политика. Он считал, что попусту теряет время, праздно глядя, как Юстиниан восстанавливает древнюю мощь Римской империи. Весной 539 года он встретился со своим главным приспешником на арабской границе сарацином аль-Мундхиром. Персидский царь заявил аль-Мундхиру, что желает войны, и предоставил тому изобрести повод.

Аль-Мундхир блестяще справился с поручением, ибо повод, который он состряпал, был поистине гениальным: он ввязался в ожесточенный спор со своим соседом, проримски настроенным Гаритом. Поводом для территориального спора послужили бросовые, никому не нужные пастбища. Для разрешения спора обратились к Юстиниану, и император прислал двух арбитражных судей для разрешения конфликта.

Именно этого и добивался Хосру. Теперь он лично появился на сцене и предъявил письмо, якобы написанное Юстинианом аль-Мундхиру, в котором император предлагал большие деньги за невинную душу араба. Кроме того, на руках у Хосру оказалось другое письмо, написанное императором гуннам. В этом письме Юстиниан подстрекал гуннов вторгнуться в пределы Персидской империи. Горя возмущением, Хосру объявил о намерении разорвать договор, который он заключил с римлянами.

Когда дело дошло до этой стадии, появился новый фактор, оказавший большое влияние на развитие ситуации.

Мы уже знаем, что Витигис призвал к себе на помощь франков. Имел ли он какое-то отношение к вторжению гуннов, мы не знаем, но зато доподлинно известно, что в тот момент он пытался вступить в переговоры с Хосру. В этом деле он не мог положиться ни на одного гота, поэтому к переговорам пришлось привлечь двух жителей Северной Италии — епископа и священника. Во Фракии они нашли переводчика. Поскольку Рим и Персия в то время не находились в состоянии войны, послы без особых трудностей добрались до Персии.

V

Если верить Прокопию, эти два невежественных и смиренных посла предстали перед царем царей и произнесли речь, которая произвела на него неизгладимое впечатление. Послы сказали, что Юстиниан стремится создать мировую державу; если ему удастся сокрушить готов, в его руках окажется такая власть, что он сможет без труда напасть на Персию, чтобы сокрушить и ее. Они убеждали Хосру не пренебрегать удачным моментом и действовать, пока не стало поздно.

Эти взгляды совпадали с мнением самого Хосру, и ему оставалось только отыскать подходящий способ развязать войну. Положение, сложившееся в Армении, оказалось самым подходящим для этого поводом. Эта ситуация явилась итогом обдуманной политики Юстиниана, и война началась в результате цепи логически обоснованных событий, а не в результате игры случая. Ненужная суровость, неразумное соперничество, попытки выиграть время, сэкономить людские ресурсы и деньги, испытывая новые способы давления на Армению, кончились всеобщим возмущением и посылкой армянской депутации к Хосру. Царь царей был в восторге от такого поворота событий. Его совет был похож на все другие советы, которые дают в таких случаях. Это не был ответ на аргументы, основанные на серьезных политических принципах. Торговые соображения делали Армению предметом самого живого интереса персидского царства. Длинная дискуссия закончилась тем, что Хосру получил то, чего желал. Так как уже наступила осень, начало войны было назначено на следующую весну.

Имперская власть не желала верить, что Персия действительно хочет развязать войну. Зимой Юстиниан направил Хосру свое личное послание. Отметив, что большинство разумных людей делают все, что в их силах, чтобы избежать войн, которые легко начать, но очень трудно закончить, он постарался опровергнуть все недобрые или враждебные цели, которые он якобы преследовал в своих сношениях с аль-Мундхиром и гуннами. Император привлек внимание Хосру к злокозненным интригам аль-Мундхира и попросил не превращать пустяки в повод к войне, учитывая, сколько страданий она может принести. Хосру не ответил на это письмо. Возможно, он решил, что Юстиниану лучше заниматься этими сентиментальными излияниями ближе к дому, например в Италии. Возможно, он посчитал, что лучше не отвечать на такое послание.

Юстиниан действительно начал пересматривать свое отношение к итальянской кампании. Получив в начале июня сведения о сношениях Витигиса с Хосру, он начал готовиться к защите. Царь царей был очень серьезным противником. По своим ресурсам, численности, престижу и способности вести длительную борьбу персы были намного опаснее готов. В связи с этим в течение всего года Юстиниан тщательно обдумывал создавшееся положение и взвешивал доводы. Учитывая падение Милана, вторжение гуннов в Иллирию и угрозы персов, он должен был очень тщательно выбрать безошибочный шаг. Кроме того, надо было учесть возможные финансовые проблемы. Сможет ли он в преддверии надвигающейся войны изыскать средства, соразмерные возникшим потребностям?

Велизарий, однако, показал в этом году свою настоящую силу. Возможно, в частной жизни, как нас уверяют в этом историки, он действительно был очень темпераментным человеком, но ничем не выказал своей горячности в эту осень после отзыва Нарсеса. Он наступал твердо, неотвратимо и спокойно, беря одну за другой готские крепости. В это время в Италии появляется Теудеберт. Франкский король не испытывал ни малейшей склонности извиняться перед кем-то за то, что грабил все, что попадалось под руку. Было очевидно, что его единственной целью является не допустить появления сильного государства у ворот Галлии. Витигис, как и Юстиниан, потерял Лигурию. Общий итог был следующим: с постепенной потерей крепостей Витигис в Равенне на узком плацдарме оказался один на один с Велизарием и императорской армией. С наступлением осени труды и терпение Велизария были полностью вознаграждены. Теперь он мог, не оглядываясь на свои тылы, наступать на готскую столицу.