«Мы все произошли из Африки, — размышляла Милена. — Мы перенесли длительную засуху и выжили — не потому, что челюсти у нас были крупнее, а потому, что они были меньше, и это дало нам начатки речи. Мы выжили благодаря сплоченному труду. И изменения климата нам суждено успешно пережить потому, что мы работаем сообща. Как музыканты в оркестре».
Рут схватила ее за руку и потрясла.
— Стой со мной здесь, лапка, иначе два считывания наслоятся одно на другое и все перемешается, а это ох какая неразбериха! Ты такого еще не видела. Точно не видела — а это такое зрелище, доложу я тебе! — Рут захохотала. Она была похожа на облачко из комикса, в котором не было ни одного слова, кроме «хи-хи» и «ха-ха».
«Мы выжили, — продолжала размышлять Милена, — потому что, помимо всего прочего, мы хорошие. И вероятность того, что мы выживем, и то, как мы выживем, зависит от того, насколько мы хорошие.
Комната-каверна, казалось, хихикает вместе с ними. Хихикали стены; похохатывало пространство, вмещающее Ролфу. Какая-то волна прокатывалась и сквозь него и сквозь нее.
Голова у Ролфы откинулась назад, лицо разъехалось в улыбке от уха до уха.
— Э-ге-ге-ей! — кричала теперь Ролфа, покатываясь со смеху. — И-и-и-э-эй!
— Так, так! — подбадривала Рут, подпрыгивая и потряхивая боками. — Вот так! Давай, лапка, давай!
«Я слышала, — вспоминала Милена. — Слышала, что это чудесно, но никогда не верила».
Разом задействованы каждый синапс, каждое нервное окончание, каждая клеточка мозга — все работают в унисон, все одновременно, первый и единственный раз. Как будто во всей стране зажгли все огни сразу. И каждый человек — нация, вселенная.
Консенсус извлекал энергию из ничего, из квантового вакуума, и она с ревом устремлялась назад по шкале времени со скоростью, превосходящей скорость света. Уже полтора столетия известно, что гравитационное расширение в один прекрасный миг дало начало всему. Но откуда взялась сама гравитация до начала пространства и времени? Ответ был в том, что гравитация отсылалась из будущего к точке отсчета истории Вселенной, и гравитация была мыслью.
Человечеству, работающему как Консенсус, суждено было сотворить вселенную. И оно так увлеклось, что создало Бога по образу и подобию своему.
— О-о! — заходилась Ролфа в бесконечной любви ко всему. — Э-э-и-и… — Постепенно голос у нее сошел до тоскливого поскуливания, в котором были утрата и печаль, и она взглянула на Милену с улыбкой и грустью.
— Ну вот, — подытожила Рут. — Вот ты и прошла Считывание, лапушка моя. — Она подошла к Ролфе и, склонясь, внимательно ее оглядела. — Ну что, — нежно спросила она, поглаживая ее по голове, — что ты там видела, милая?
— Да всё, — слабым голосом откликнулась Ролфа.
Рут со смехом кивнула.
— Да, да, все движется вспять.
— Я маму свою видела, — рассказывала Ролфа. — Она собирала лилии в пруду. На ней было платье, просторное, оранжевое. Она придерживала подол и смеялась, как бы ей не упасть. — Сев, она доверчиво взяла Рут за руку. — Пруд тот был за старым сельским домом, белым. Мы там жили, это на острове Принца Эдуарда. Мне было пять лет. И мы сцепились с сестренкой: она говорила, что вырастет больше, чем я, потому что пьет чай. А чай пьют взрослые.
— Да-да, и вот примерно так со всеми. Люди аж приплясывают, когда отсюда уходят.
— Но оно не только вспять движется, — заметила Ролфа, — а и вперед тоже.
— М-м-да? — озадаченно переспросила Рут, оборачиваясь в сторону с таким видом, будто ее кто-то окликнул (судя по всему, так оно и было). — Ладно, вернемся к делу, — пробормотала она, подставив ладонь к уху и чутко во что-то вслушиваясь. У Милены появилось несколько секунд на раздумья.
Рут снова улыбалась своей неизменной улыбкой.
— А ты девушка с характером, да? Какая-то неуемная, разбросанная. Я таких, как ты, еще и не встречала. — Хмыкнув, она покачала головой. — И ты явно любишь выпить, скажу я тебе.
Милена ощутила знакомый холодок.
— Если вы ее меняете, то, прошу вас, пусть эти изменения будут как можно меньше, — попросила она шепотом.
— Менять так менять, милая. Чего ерундой заниматься.
— Она гений. Вот почему это у нее происходит.
— Прямо-таки гений? — Рут выглядела удивленной. — А я-то и не знала. Ну что, Ролфа, — склонилась она, — пойдем потихоньку? А то тут место для других пора освобождать.
Ролфа медленно кивнула. Рут помогла ей подняться.
— Сжимается, расширяется… Прямо как легкое, огромное такое, — пробормотала Ролфа.
Встав по бокам, Рут и Милена взяли ее за руки. Ролфа тронулась с места, изнеможденно пошатываясь.
Прошли по переходу-гармошке, затем по белому коридору и попали в небольшую комнату со старомодными стульями. Выходя оттуда, Рут криво улыбнулась Милене и поманила жестом в коридор, на разговор.
— Представляешь, подруга у тебя одинаково может и левой и правой рукой, — сказала она с наигранно веселым изумлением, словно готовясь прыснуть со смеху. Ручки-пампушечки у нее при этом аккуратно лежали на груди.
«О чем это она?» — не поняла Милена, проникаясь каким-то вязким, тревожным чувством.
— Ролфа, должно быть, левша, — сказала она наугад.
— Только не притворяйся, что ты не в курсе, милая, — настойчиво сказала Рут. — Мы же всё здесь видим, только никому не говорим.
— Да о чем вы?
— О твоей подруге. Она не прочь делать «динь-динь» с другими женщинами. — Рут, прикрыв себе лицо, деликатно захихикала. — Н-да, насколько все же неоднороден род людской. И мы всё это видим! Хотя немного твердости, и все встанет на свои места.
Милена как стояла, так и застыла.
— Ей… нравятся другие женщины?
— Не просто нравятся — она любит женщин, лапка моя! И тебя она тоже любит.
— Это можно как-то… остановить? — севшим голосом проговорила Милена.
Рут печально покачала головой.
— Таков закон.
Когда она удалялась, мощные ягодицы под белой юбкой шуршали при ходьбе.
Милена вернулась в комнату, где с блуждающей улыбкой сидела Ролфа, умиротворенно глядя куда-то вдаль.
— Ролфа, — обратилась к ней Милена, — я люблю тебя. Я хочу спать с тобой… В смысле, это… заниматься с тобой сексом.
Та в ответ, озарившись мечтательной улыбкой, прикрыла глаза.
— Ты на редкость вовремя это говоришь.
— Я и раньше хотела сказать, просто как-то не могла себя заставить.
Ролфу начал одолевать смех.
— Это не смешно! — страдальчески воскликнула Милена.
— Наоборот, мать его так, — просто обалдеть! Забавнее я ничего не слышала. — Ролфа взяла ладонь Милены и помотала головой. — Почему ж ты никогда об этом не заикалась?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});