Читать интересную книгу Сокровище храма - Элиетт Абекассис

— Произнося Имя Бога.

— И только?

— Да. Нам известны согласные его имени: Йод, Хей, Вав, Хей. Но мы не знаем гласных. Только Верховный жрец Храма, в святая святых, знал эти гласные и мог их произнести. У нас нет образа, воплощающего невидимое… Мы боимся чувственных эмоциональных порывов для вступления в отношения с Богом.

— Вот как… — проговорила Джейн. — А что же с тобой бывает, когда ты поешь и танцуешь, чтобы достичь Двекут? Образы — это не фотографии, запечатлевающие события в жизни. Они — вроде текстов, имеющих определенное значение. Тут высвобождаются четыре основных чувства: буквальный смысл отражает событие, аллегорический предвещает приход Христа, тропологический объясняет, как откровения Иисуса должны проявляться в каждом человеке, мистический смысл проявляется через предвосхищение конечного образа совершенного человека в божественном окружении. Взгляни на этот четырехугольник над входом.

— Нет, — зажмурился я. — Не хочу смотреть.

— Но ведь это не изображение Бога, — настаивала Джейн.

Я открыл глаза. На четырехугольной картине было изображено видение пророка Иезекииля: мужчина, лев, телец и орел. Джейн объяснила, что богословы воспринимали это как образ Христа: человек — по рождению, телец — кровавая жертва, лев — Воскресение, а орел — вознесение. Они видели в этом и воплощение человека в мире знаний, тельца—в самопожертвовании, в служении другим, льва — в его силе, преодолевающей зло, орла — в его устремлении вверх, к свету.

— Благодаря приобретению этих качеств, — сказала Джейн, — человек уподобится Иисусу и не превзойдет его.

Я смотрел на четырехугольное изображение и вдруг увидел, как на нем появляется видение Иезекииля. В центре был рисунок, который походил на четырех животных примерно так: у всех четверых было лицо человека, льва, тельца и орла. И крылья их были разделены, но у каждого два крыла соприкасались одно с другим, а два покрывали тела. Над подобием свода над их головами было подобие сапфира в форме престола, и на престоле, еще выше, сидело человеческое на вид существо, и сияние было вокруг него — языки клубящегося пламени.

Коридор в глубине ротонды вел к оградам кладбища, к готическим аркадам, пламенеющим фризам и к дворикам с пышными разноцветными клумбами. Мы направились к нефу, чтобы приблизиться к большой перегородке, выходящей на изящный витраж с видом Томара, на котором были изображены замысловатые растительные орнаменты с усиками, стручками, бутонами и переплетенными корнями — со всем тем, что формирует великое растительное царство.

С верхней террасы главной стены можно было любоваться монастырем и его окрестностями. Горизонт был чист. Мы уже начинали подумывать, где же состоится рандеву…

Мы присели в тени скалы: было почти семь часов.

— Я был там, и никто не смог бы прогнать меня, помешать узнать о происходящем. В этот торжественный момент все надели белые плащи, цвета невинности и целомудрия. Тут находились командоры провинций ордена. За рыцарями следовали сержанты, жрецы и в конце остальные братья, то есть слуги.

Среди всеобщей тишины Командор Иерусалимской общины подошел ко мне. В широком плаще из белого льна с вышитым красным крестом, высокий, с проницательными глазами и лицом, испещренным морщинами, он выглядел очень внушительно. Согласно обычаю я преклонил перед ним колено. Тогда, медленно, он взял скипетр, на конце которого спиралью извивался красный крест, и подал его мне. Это был абакус: символ Великого магистра ордена.

— Абакус, — произнес Командор, — является одновременно символом поучения и значения высших истин. — Но Великий магистр ордена — прежде всего военачальник.

Снова воцарилась тишина.

— Конечно, я принимаю его, — пробормотал я, не поднимая головы, но мне не все понятно. Великий магистр ордена уже избран: его зовут Жак де Моле.

— Нам известна твоя храбрость, — сказал Командор, — и твой недюжинный ум. — Мы узнали о твоих военных подвигах и твоей смелости. Нам все рассказали. Жак де Моле был назначен Великим магистром, но… мы хотим, чтобы ты стал нашим тайным магистром.

— Что я должен делать? — спросил я, — и что вы от меня ждете?

— Наш король, Филипп Красивый, относится к нам враждебно, — ответил брат Командор.

— А по какой причине?

— Наша армия насчитывает сто тысяч солдат и пятнадцать тысяч рыцарей во всем мире. Мы стали силой, которую он не может контролировать. После парижского бунта король Франции заметил, что единственным надежным местом является не его дворец, а главная башня Храма, в которой он скрывался. Однако то время прошло, Адемар. Мы выбрали тебя, чтобы ты узнал правду: Филипп Красивый желает разогнать наш орден, тем самым он хочет устранить силу и завладеть нашим сокровищем!

— Но это невозможно! — воскликнул я. — Папа Климент Пятый защитит нас!

— Нет, — покачал головой старик, — он нас не защитит.

— Возможно ли такое! — возмутился я, ужаснувшись.

— Увы! Все это интриги, и мы ничего не можем поделать. Но есть другой орден, черный орден, задача которого — не дать угаснуть благородному факелу и передать его достойнейшему.

Командор встал и повернулся ко мне:

— Это тайный орден, и теперь ты будешь его главой!

Пора. Час свидания приближался.

— Я должен идти, — сказал я Джейн. — А ты подожди меня здесь.

— Что-то меня тревожит, — пробормотала она, встав напротив меня. В ее глазах сквозило беспокойство. — Вдруг это ловушка?

— Встретимся здесь, скажем, через два часа?

— Согласна.

Но голос ее звучал неуверенно. Она с тревогой смотрела на меня.

— А если ты не вернешься через два часа?

— Тогда ты свяжешься с Шимоном Деламом…

Я вошел в замок, пройдя под сводчатой аркой. Тяжелая каменная лестница вела на второй этаж. Все вокруг было окутано мертвой тишиной. Вдруг передо мной открылась большая деревянная дверь с двумя створками, показался Йозеф Кошка.

— Вы готовы?

— Да.

— Ладно, очень хорошо, — сказал он. — Надеюсь, вам понятна ситуация. Здесь собрались братья, пришедшие со всего мира. Следуйте за мной и в точности следуйте моим указаниям. С вами ничего не случится. Вам нечего нас бояться, но мы-то знаем, что убийцы находятся недалеко отсюда.

И я пошел за своим странным провожатым по лабиринту высоких и узких коридоров, до винтовой лестницы, которая привела нас в подземелья замка. Там, в сводчатой прихожей, он протянул мне белый плащ, и я переоделся, тем временем переоделся и он. В другое помещение мы вошли через маленькую дверь в стене с печатью Храма. На ней было выгравировано восьмиугольное здание, увенчанное огромным золотым куполом, которое удивительно походило на мечеть Омара.

В небольшой часовне, освещенной факелами и свечами, стоял алтарь. Перед алтарем преклонил колена и молитвенно сложил руки какой-то человек. Лица его не было видно, но рядом с ним стоял мужчина в парадной форме рыцаря-тамплиера; Следом за Кошкой я проскользнул в зал, надеясь, что никто не заметит моего присутствия.

— Итак, — сказал Командор, обращаясь ко всему Капитулу, пока я лежал, распростершись, перед ним, уткнувшись лицом в пол. — Только что наш брат введен в новый мир, к более возвышенной жизни, в которой он может искупить свои старые грехи и спасти наш орден.

Потом он громким голосом произнес:

— Если кто-либо здесь против приема кандидата, пусть он скажет или никогда не проронит ни слова.

Глубокая тишина была ему ответом.

Тогда Командор громко вопросил:

— Хотите ли вы, чтобы мы прибегли к Божией помощи?

И все в один голос сказали:

— Прибегнем к помощи Бога.

Я приподнялся и стоял на коленях перед Командором.

— Сир, — сказал я, — я пришел к Богу, к вам, ко всем нашим братьям. И я прошу вас, я требую именем нашего Бога и Божией Матери принять меня в вашу общину, дабы принести ей пользу как ее вечный слуга и раб.

Снова воцарилось молчание, потом Командор добавил:

— Хотите ли вы отныне всю жизнь служить общине?

— Да, если это угодно Богу, сир.

— Итак, брат, — продолжил Командор, — внимательно выслушайте то, что мы вам скажем: вы даете обет Богу и Божией Матери, что все дни вашей жизни будут отданы Храму? Хотите ли вы на всю жизнь забыть о своей воле и выполнять задачу, какой бы она ни была?

— Да, сир, если это угодно Богу.

— Обещаете ли вы Богу и Божией Матери Святой Марии, что все дни вашей жизни вы проведете без того, что принадлежит лично вам?

— Да, сир, если это угодно Богу.

— Обещаете ли вы Богу и Божией Матери Святой Марии во все дни вашей жизни чтить Устав нашей общины?

— Да, сир, если это угодно Богу.

— Обещаете ли еще Богу и Пресвятой Матери Божией, что во все дни вашей жизни вы будете помогать спасать силой и властью, данной вам Богом, Святую Землю Иерусалима и беречь и спасать христиан?

— Да, сир, если это угодно Богу.