Читать интересную книгу Великая оболганная война - Игорь Пыхалов

Кроме того, в июне 1940 года фирмой Maschinenfabrik Augsburg-Nurnberg A.G. советскому внешнеторговому объединению «Машиноимпорт» были проданы семь дизельных двигателей типа G7Z52/70 мощностью 2200 л.с. и тринадцать типа G7V74 мощностью 1500 л.с., изучение которых способствовало развитию отечественного двигателестроения [579].

Закупленная немецкая авиационная техника была направлена для изучения в НИИ ВВС, только что созданный в Подмосковье Лётно-исследовательский институт (ЛИИ), ЦАГИ, ЦИАМ и другие организации. Кроме того, по просьбе наркомата авиационной промышленности некоторые самолёты совершили перелёты на заводские аэродромы авиационных предприятий в Горьком, Воронеже, Казани, Харькове. Всего в 1940 году с немецкими самолётами получили возможность ознакомиться около 3500 конструкторов и инженеров [580].

В результате этих исследований в 1940 году были предприняты шаги по внедрению некоторых немецких технических решений в советскую авиапромышленность. Так, на заводе №213 в Москве было освоено производство автомата ввода и вывода самолёта из пикирования, установленного на Ju-88. Эти устройства применялись затем на самолётах СБ, Ар-2 и Пе-2. Вместо жёстких сварных бензобаков стали использовать фибровые протектированные баки. Уже в 1940 году было изготовлено 100 мягких протектированных баков для СБ, 30 – для Су-2 и столько же – для Як-1, а в 1941 году было принято решение о массовом производстве фибровых баков и замене ими использовавшихся ранее металлических. По типу немецкого, установленного на двигателе DB 601A, в ЦИАМ был создан двухступенчатый центробежный нагнетатель. В отличие от применяемых в нашей стране одноступенчатых нагнетателей он обеспечивал двигателю большую высотность [581].

Кроме этого, был введён целый ряд мелких, но полезных усовершенствований в конструкции новых самолётов, таких, как быстросъёмный кок винта по типу применяемых на Bf-109 и He-100, замки капотов и лючков новой конструкции, открывающиеся без применения инструмента, механический указатель положения шасси («солдатик») на крыле, как на He-100, выполнение на корпусе разъяснительных надписей для лётчика и реперных точек для облегчения эксплуатации самолета, как было сделано на Bf-109, механизм стопорения хвостового колеса при посадке для лучшей устойчивости при пробеге, навигационный визир для определения момента ввода в пикирование (Ju-88) и другие. Бомбардировщик ДБ-3Ф оснастили термическим антиобледенительным устройством по типу имеющегося на Ju-88, для другого советского бомбардировщика, ДВБ-102, изготовили реактивные выхлопные патрубки двигателей по образцу немецких. Начался опытный выпуск оребренных кожухов колёсных тормозов и радиаторов пластинчатого типа как на Ме-110, Ju-88 и Do-215. На основе немецкого прицела «Лотфе-7В» завод №217 приступил к производству прицелов СП-1 для бомбометания с горизонтального полёта [582].

В отчётах специалистов отмечалось, что немецкие машины имеют более совершенную механизацию крыла, поэтому при больших нагрузках на крыло их посадочная скорость меньше, чем у советских истребителей нового поколения. В 1940 году на советских самолетах МиГ-1, ТИС, СК-З планировалось установить систему аварийного выпуска закрылков и автоматический предкрылок (по типу механизации крыла истребителей He-100 и Bf-109). После знакомства с немецкими самолётами военные стали требовать обязательного применения на борту радиосвязного оборудования и принятия мер для повышения продольной устойчивости самолётов [583].

Кто кого обсчитал?

Что же получили немцы взамен? За период с декабря 1939 года по конец мая 1941 года Германия импортировала из Советского Союза[584] :

Поставлялись и некоторые другие товары. В частности, металлы (в основном железный лом) на 17,5 млн марок, 2782 кг платины, а также пушнина на 10 млн марок [585].

Каковы же были объёмы советских и германских поставок? И кто в итоге оказался в выигрыше?

Ниже приведены данные немецкой статистики о ежемесячных взаимных поставках товаров, в млн марок [586]:

Вот уже полвека нам упорно внушают, будто накануне 22 июня 1941 года немецкие поставки в СССР были прекращены, однако Сталин, мол, пытаясь любой ценой задобрить Гитлера, до последнего момента гнал советские грузы в Германию, не получая ничего взамен:

«22 июня 1941 года перед рассветом через пограничный мост в Бресте с советской стороны на германскую мирно простучал эшелон, груженный зерном, а через несколько минут с германского берега ударили артиллерийские батареи и пошли танки Гудериана»[587].

Выясняется, что, как и многие другие аксиомы антисталинской пропаганды, это утверждение не соответствует действительности. Июнь 1941 года стал рекордным по объёму немецких поставок. За три предвоенные июньские недели из Германии в СССР прибыло больше товаров, чем за весь 1935 год. Если же брать апрель-июнь 1941 года, то немецкие поставки за эти месяцы составили 151,3 млн марок, в то время как советские – 130,8 млн марок.

И это не случайно. В первых числах февраля 1941 года Гитлер распорядился, что обязательства Германии по хозяйственному соглашению с СССР «безусловно должны быть выполнены». Было решено, что они будут осуществляться даже за счёт снабжения немецких войск [588].

Немецкий историк Г.Швендеман констатирует, что весной 1941 года, когда уже вовсю шла подготовка к нападению на СССР, «Советский Союз стал абсолютно привилегированным торговым партнёром Германии, заказам которого было отведено по степени важности в программе военного производства преимущественное место по сравнению с другими заказами как для собственных нужд, так и для поставок иностранным государствам». Германская промышленность, отмечает он, прекратила всё остальное производство, за исключением обеспечения вермахта и поставок в Советский Союз [589].

Любопытный момент можно найти и в воспоминаниях наркома авиационной промышленности А.И.Шахурина: «В это время мы получали часть оборудования из Германии. Причём перед самым началом войны начались сбои с поставками. Пришлось отправить к границе, где шла перегрузка с узкой колеи на широкую, работников наркомата, чтобы они как можно быстрее отгружали поступавшее оборудование»[590].

На первый взгляд кажется, будто Шахурин подтверждает общепринятую версию о прекращении германских поставок накануне войны. Однако если вдуматься, то приведённые им факты свидетельствуют об обратном. Подчинённые Шахурина были направлены не на немецкие предприятия, а на советско-германскую границу. Именно там начались сбои. Причиною же их стал возросший поток поступавшего из Германии оборудования, которое не успевали перегружать с европейской железнодорожной колеи на нашу. В результате на границе возник затор, для ликвидации которого и отправили работников наркомата.

Таким образом, не один Сталин соблюдал свои торговые обязательства. Гитлер тоже вплоть до последнего момента гнал немецкую продукцию через границу. Поэтому приведённую выше фразу из опуса «Суворова»-Резуна следовало бы откорректировать вот так:

«22 июня 1941 года перед рассветом через пограничный мост в Бресте с советской стороны на германскую мирно простучал эшелон, груженный зерном, и остановился, пропуская встречный эшелон с немецкими станками».

Мало того. Если поставки из Третьего рейха выбивались из графика, мы не стеснялись подгонять немцев. Согласно хозяйственному соглашению от 11 февраля 1940 года немецкие поставки должны были отставать от советских не более чем на 20%, иначе СССР имел право временно приостановить свои поставки [591].

Подобная ситуация сложилась в конце марта того же года. Посетив 27 марта министерство иностранных дел и на следующий день министерство Военно-воздушных сил Германии, И.Ф.Тевосян и заместитель наркома внешней торговли А.Д.Крутиков решительно настаивали на поставке образцов немецких военных самолётов в течение ближайших двух месяцев. 29 марта И.Ф.Тевосян и Г.К.Савченко были приняты Герингом, заверившим их, что поставки будут ускорены [592].

Видя, что хождение по кабинетам руководителей Третьего рейха не приносит пользы, СССР 1 апреля приостановил отправку нефтепродуктов и зерна [593]. 5 апреля Германия просила возобновить поставки, обещая выполнить свои обязательства, однако СССР отклонил эту просьбу [594]. 9 апреля Молотов заявил Шуленбургу, что «хозяйственные органы СССР несколько перестарались, приостановив отправку товаров в Германию», и заверения Геринга о том, что «задержки будут устранены», позволяют советской стороне возобновить свои поставки [595].