В общем, я понял, что мои опасения точно имеют все шансы воплотиться в реальность. Пока дойду до пустыря, не просто половина города будет это знать, а наверное бо́льшая его часть.
Поэтому я начал медленно пробиваться вперед, к выходу. Однако народу в трамвае было, прямо скажем, немало, и получалось у меня это с трудом.
— Мужчина! Я ж уже вся под вами! Таки сделайте, шоб я приятно вспоминала этот маршрут… — С чувством выдохнула дамочка, мимо которой я как раз в этот момент протискивался.
Люди, стоявшие рядом, весело захихикали. В моей душе начало складываться ощущение, что я просто-напросто сейчас взорвусь от раздражения, которое медленно, но верно начало меня переполнять.
К счастью, трамвай, наконец, остановился и я пулей вылетел на улицу. На всякий случай оглянулся, проверяя, не поперся ли этот назойливы любитель исторических ссылок следом за мной. К счастью, нет.
Я покрутил головой, соображая, где же чертов пустырь. Первый прохожий, который подсказывал дорогу, сказал, я сразу его увижу. Нужно лишь пройти на пятьдесят шагов вглубь района.
Собственно говоря, все оказалось именно так. Ровно пятьдесят шагов привели меня к щербатому забору, за которым выднелся заросший сорняком пустырь и руины некогда большого дома. Хотя, может это и не дом был. Скорее напоминало какой-то склад.
— Гражданин хороший? — Раздался за моей спиной удивлённый девчачий голос.
Я обернулся. Рядом, буквально в двух шагах от меня, стояла та самая скрипачка Соня.
Глава 19
— Значится так, Артист…Ото — твой железный конь. Вишь? Вон стои́т. Да ты дывы́сь какой надежный. Як любовь к партии, тока крепче.
Парень в грязно-белой кепке, которая съехала у него на одно ухо, отчего казалось, будто головной убор вот-вот свалится с кудрявой башки, заржал на всю округу, словно заправский племенной рысак. Фонтанируя счастьем, причина которого лично мне была не до конца ясна, он махнул рукой в сторону автомобиля, стоявшего посреди двора.
Сам двор относился к территории старых производственных гаражей, поэтому, кроме автомобиля, честно говоря, какого говна там только не имелось. Я вроде не дурак и в состоянии отличить на хрен никому не нужный хлам от полноценной машины. Однако шутник, гогочущий как умалишенный, похоже, сомневался в моих умственных способностях. Иначе зачем он меня носом в автомобиль тычет?
Или старые гаражи относились ко двору…Неважно. Главное, что вокруг лежали железяки всевозможных размеров, непонятные запчасти, происхождение и назначение которых сложно было определить, и даже старая, дырявая лодка.
В этой лодке на скамеечках сидели двое парней, друг напротив друга, и рубились в карты. Оба они были одеты в полосатые майки-тельняшки и свободные штаны. Лица у данных граждан выглядели уже привычно. Хитрожопые лица, характерные. Прямо на лбу у каждого было написано — «тюрьма мне мать родная». Я за все время пребывания в роли капитана Волкова, уже приноровился определять местный криминалитет. Так вот эти двое точно относились именно к нему. К местному криминалитету.
Компанию им составлял еще один мужичок, чуть постарше. Если «морячкам» я скорее дал бы около двадцати пяти, то мужичок смотрелся ближе к сорока. В отличие от двух «коллег», этот товарищ напялил на себя пиджак, почему-то на голое тело, и классические брюки от костюма, которым место на заднице солиста симфонического оркестра, а никак не в прикиде налетчика.
Да и вообще, по такой жаре очень странный выбор. Особенно — пиджак. Во-первых, он категорически не подходил брюкам, потому что был ярко лимонного цвета. К тому же — клетчатый. Будто его с клоуновского плеча стянули, честное слово. Но это ладно, это простительно. Думаю, ни один гражданин из данной троицы понятия не имеет о том, что с чем сочетается, а что нет.
Во-вторых этот пиджак явно сшили из очень плотной ткани. Мужику очевидно было неимоверно в нем жарко. Он периодически снимал кепку, ею же вытирал лоб, обмахивался пару раз, и снова напяливал ее обратно. Все эти манипуляции не особо, конечно, помогали. По моим ощущениям градус на улице перевалил за тридцать.
Я заметил, кстати, шляпы и кепки здесь — обязательный атрибут мужского образа. И дело даже не в палящем солнце. Такое чувство, что для местных головные уборы — как трусы для нормального человека. Вроде можно и не надевать, но будет точно не по себе.
Сидел мужик на ржавом ведре, перевернутом вверх дном, широко расставив ноги. Между колен у него стояла консервная банка, полная бычков. Просто в лодку он если и мог поместиться, то только рядом с одним из парней, плечо к плечу. А играли они, как я понял по громким, матерным фразам, в «очко». Тут на расстояние вытянутой руки лучше никого не подпускать.
Честно говоря, снова испытал небольшое разочарование, когда Соня привела меня в это место. Ну, не так я представлял себе злачные места обитания криминальных элементов, которые держат в страхе половину города. Не использую словосочетание, весь город, потому как вторая его часть, собственно говоря, и есть те самые криминальные элементы. Чего уж им бояться?
Впрочем, я вообще никак не представлял злачные места и с огромным желанием избежал бы своего присутствия здесь. Но…Вышло, что вышло…В любом случае, ждал чего-то более атмосферного.
Хотя, надо признать, злачные места меня, походу, тоже не представляли рядом с собой. Как и скрипачка Соня. Когда девчонка увидела мое появление на пустыре, сказать, что она сильно удивилась, это ничего не сказать.
— Так це вы? Вас мене надо проводить до остальных? — Малолетняя бандитка покачала головой с выражением полного недоумения на чумазом лице.
Выглядела она, кстати, точно так же, как и в наши предыдущие встречи. Рубаха навыпуск, видавшие приход Рюриковичей штаны, и убитые напрочь ботинки. Только на голове у нее не было кепки. А! Ну, еще отсутствовал тот самый музыкальный инструмент, которым она мне при первой встрече нехило так в живот засадила. Однако это, в принципе, логично. Зачем ей таскать скрипку с собой постоянно? Она ею на жизнь зарабатывает. А сейчас девчонку просто использовали в качестве гонца и провожатого.
Правда, это совсем не меняло общей картины и Соня по-прежнему вообще не была похожа на Соню. В том смысле, что, если не знать ее половую принадлежность, никогда не догадаешься, кто перед тобой, пацан или девка. Вернее, даже наоборот. Сто процентов будешь уверен, что пацан.
— А ты здесь чего делаешь? — Я был удивлён ничуть не меньше. Вот уж подростка точно не ожидал увидеть там, где собирается банда для подготовки к налету.
— Как шо? Мене сказали, встретить человечка. Вот и встречаю. — Девчонки небрежно пожала плечами, будто ответ вполне очевиден. Мол, зачем задавать глупые вопросы.
Не дожидаясь моего ответа, она крутанулась на месте и пошла по узкой тропинке, петляющей в зарослях сорняков, которые вымахали почти по пояс, туда, где виднелась самая большая дыра в заборе. Пустырь, видимо, стал таковым давно, потому что выглядел он максимально заброшенным. Как и остатки деревянного здания.
Естественно, я рванул следом за Соней. Меня, конечно, никто не звал, но видимо, это само собой подразумевалось.
Во-первых, очевидно — девчонка пришла, дабы встретить меня и отвести уже в какую-то конечную точку. Тут оба фактора радуют. И что близка финишная прямая, и что больше не нужно спрашивать дорогу у кого-то из местных. Я их реально начинаю опасаться. Страшные люди. Все им надо знать, во все надо сунуть свой нос, а если захотят пообщаться, проще самоубиться, чем объяснить, почему мне это общение в хрен не уперлось.
Во-вторых, внезапно вспомнился тот случай на рынке, который произошел буквально вчера. А именно — взгляд, которым Соня смотрела на меня и на Мишу Гольдмана.
Почему-то имелось смутное такое, смутненькое подозрение, что она спалила связь между мной и Мишей. И это, в отличие от первого пункта, совсем не радует. Мало ли, до чего додумается шустрая малолетняя особа. Как ляпнет, к примеру, в присутствии остальных бандитов про наши с Гольдманом рыночные гулянья и все. Тушите свет. Придется искать объяснение, зачем это было. Миша, конечно, не Сирота, но с другой стороны, если мы соблюдали режим инкогнито, значит, причина на то есть. Уверен, Гольдман категорически не хотел заполучить кого-то из местных в свидетели нашей встречи.