Читать интересную книгу Слезы Магдалины - Екатерина Лесина

Спокойно. Всего лишь кот бабы Гэли, который, как все коты, гуляет сам по себе и, должно быть, понятия не имеет, что хозяйка мертва.

Кот забрался на остов лавки и принялся вылизываться. При этом он не спускал с Алены глаз.

– Тоже в город собрался? – спросила она. Кот фыркнул и отвернулся.

Снова потянулось ожидание. Время медленно тянулось за стрелками наручных часов, дорога была пуста, а небо начало темнеть. Серые тучи наступали со стороны елей, и в клочковатой шкуре их то и дело посверкивали молнии.

Плохо.

– Надо возвращаться, – сказала Алена коту, и тот, спрыгнув, шагнул к ней, потерся о ноги и замурлыкал. Надо полагать, выражал согласие.

Наверное, она бы ушла, если бы не пятно света на дороге. Сначала Алена решила, что это автобус, и совсем не обрадовалась – теперь отступить не выйдет. Но по мере приближения пятна – уже двух пятен фар – стало понятно, что едет машина.

Почему она промедлила? И руку вытянула, голосуя? Ведь надеялась же, что не остановится. Но старый «ВАЗ» неопределенного колера замер и загудел, поторапливая случайную пассажирку.

– Вот видишь... – Алена оглянулась на кота, но зверь уже исчез, только из тени донеслось раздраженное шипение.

Дикий совсем.

Она села рядом с водителем, с облегчением подумав, что у «ВАЗов» нет центрального замка и закрыть ее в машине человек, кем бы он ни был, не сможет. Потом высмеяла собственный дурацкий страх и попросила водителя:

– Добрый день. Мне бы в город.

Он кивнул и тронулся с места. Машина медленно поползла по дороге, а Алена принялась рассматривать нового знакомого. Высокий, наверное, вон макушка мало в крышу не упирается. Сидит как-то боком, загораживаясь от нее плечом, словно готов в любой момент выпрыгнуть из машины. Сам светловолосый, лохматый, лица особо не разглядеть. Разве что бледный очень.

И почему молчит? Зря она в машину села. Идиотка. А если это тот самый? Если... попросить остановить? И что дальше? Остаться на пустой дороге между городом и деревней? В преддверии грозы? Небо с каждой минутой становилось все более неуютным, а деревья, выстроившиеся вдоль дороги, шатались, кланялись машине.

Вот дорога полетела с холма, и вдали показался город. Вольготно разлеглась бетонная туша, дышала клубами пара теплостанций, дразнила красными огоньками вышек.

– Вас где высадить? – спросил водитель, не поворачиваясь к Алене. Голос у него был сиплым, простуженным.

Нормальный человек. Случайный. И ничего-то такого не думает. А если и думает, то не станет убивать в городе?

Успокоиться надо. И руки из кармана вытащить, а отвертку, в которую вцепилась, оставить.

Алена назвала адрес, радуясь, что голос ее не дрожит. А когда машина остановилась у Танькиного дома и Алена выбралась наружу, водитель окликнул:

– Погоди. Обронила.

Он протянул конверт, на котором расплывались мокрые пятна грязи.

– Это... это не мое! Не мое!

– Твое, – он с удивительной ловкостью перелез через сиденье и схватил за руку. – Твое. Мне чужого не надо. Бери.

Пальцы-клещи, мокрая бумага. Тухлый взгляд, от которого Алену передернуло.

– И не теряй больше.

Ее отпустили. А машина сорвалась с места, обрызгав напоследок грязью. Алену трясло. Ей хотелось кричать, плакать и напиться. С последним было проще всего.

Конверт она, не раскрывая, швырнула в урну. И запоздало подумала, что зря не посмотрела номер авто.

В квартире Таньки царил бардак. Дверцы шкафов распахнуты, вещи вывалены на пол, перемешаны со старыми газетами, крупами и мукой, которая ровным слоем покрывала дверь перед кухней. На муке виднелись следы туфелек, а из разбитой пятилитровой банки вытекал ручей сока.

– Таня? – Алена остановилась на пороге, не решаясь переступить первый из завалов. – Таня, ты дома?!

Тишина. Бежать. Вызывать милицию. И «Скорую». Или просто на помощь.

Но пока приедут... и ей нужно знать, что с Танькой.

– Танечка, это я! Алена!

Алена перепрыгнула через гору из обуви. Обошла стороной рисовую россыпь, подняла расколовшуюся надвое вазу – Танька привезла ее из Египта и очень любила – и горшок с розой.

– Таня! Ты где?

В квартире что-то звякнуло, лязгнуло и донесся протяжный стон. Алена бросилась на звук.

В зале, на груде шмотья, прижимая к груди осколки гипсовой Венеры – Мишин подарок на годовщину, – сидела Татьяна. Она смотрела в потолок, с которого свисали обрывки проводов, и стонала.

– Танечка, солнышко, ты ранена? Где?

Алена попыталась коснуться, но Татьяна отпрянула, швырнула гипсовой головой и снова завыла. Из глаз ее градом сыпанули слезы, а красные губы скривились обиженной дугой.

– «Скорую» вызвать? Милицию? Танечка, это я, Алена... Таня...

Таня вытянула дрожащую руку, обводя комнату, и снова заскулила.

В комнате, как и в коридоре, царил разгром, и Алена не сразу поняла, что произошло. Люстра исчезла. Телевизор. И плеер. И домашний кинотеатр. И комп – на пыльном столике остался отпечаток клавиатуры. И ноут Танечкин, надо думать, тоже пропал.

– Тебя ограбили?

Танька кивнула и, приняв руку, поднялась.

– М-мишка... с-скотина. Он! У н-него к-ключи. Я з-заснула. С-слышала, как ходят, но... тут что-то... – Танька сунула руку в спутанные волосы. – Как ударили. А очнулась, и тут... это он, я знаю. Подослал дружка...

Шальной взгляд метался по комнате, Танька опустилась на колени, принялась разгребать одежду, не переставая говорить.

– Или ты подослала? Не помню. Как по голове стукнули. Все забрал. Тварь. А говорил, что ничего не надо... мог бы и по-человечески. Я ведь человек, а он со мною вот так. Ничего. Я милицию вызову. Пускай разбираются. Колечки тоже забрал... цепочки... деньги. Как мне жить теперь?

Алена, сев рядом, принялась помогать. Она брала вещь из кучи, складывала и перекладывала в другую кучу. В работе этой не было смысла, но она успокаивала.

– Я к гадалке ходила. Приворожить его хотела. Чтоб вернулся. Я ж его люблю. Сволочь, а люблю. А он со мною так. Скажи, где справедливость? Ведь я же никогда ничего плохого ему... и мог бы нормально... а она говорит, что крепкий приворот наведен. Дорого обойдется. Я бы принесла, а теперь что? Ничего...

– А если это не он? Не Мишка? – осторожно спросила Алена.

– Кто тогда? Дружок твой?

Алена не знала. Зачем Владу грабить квартиру? Устраивать разгром? Выносить телевизор и обезглавливать несчастную Венеру. У него есть деньги, он сам говорил.

Но стоит ли верить словам?

Позвонить ему Алена не решилась. Вместо этого вызвала милицию.

Влад с удивлением обнаружил, что не может открыть дверь квартиры. Похоже, недавние приключения разозлили Наденьку больше ожидаемого, и она сменила замки. Влад хмыкнул. Он набрал знакомый номер и, дождавшись ответа, спросил:

– Ты где, зайка моя. И что себе позволяешь?

– Да пошел ты! – донеслось в ответ. – И не звони мне больше, скотина психованная!

Кажется, в этом мире что-то снова пошло не так.

Второй звонок как выстрел в небо, гудки долбят по барабанной перепонке. Пустота. Ну и черт с нею! Сама психичка!

...Психичка!

Удар по губам. Больно же!

– Не смей больше так говорить о сестре. Не смей, слышишь? – Руки вцепились в плечи, словно лапы птицы-Рох. Потянули, готовые вознести над полом и даже выше, чтобы потом разжаться и низвергнуть непокорного на скалы.

– Она психичка!

Молчать бы... глаза тоже птичьи, круглые, желтые в черных провалинах теней.

– Не смей. Так. Больше. Говорить. О сестре.

Каждое слово равно пощечине. Сколько их всего? Сбился? Пересчитай. Раз-два-три-четыре... больше-меньше? Карт в колоде пятьдесят, было больше, но несколько потерялось. Главное, что сохранились черные, ее любимые.

Они предвещают смерть.

– Смотри, видишь? – она-другая-ненормальная с тоже птичьими глазами пихает карту ближе. Палец кривой, ноготь облезлый. Грызет постоянно, как точилка карандаш. – Тут череп! Череп – это смерть.

– Кто умрет?

– Ты. Я. Кто-нибудь. Какая разница? Совершенно никакой. Главное, что это случится...

Случается. В подъезде на первом этаже. Гроб с алой обивкой, восковое тело, похожее на манекен. Глаза зажмурены, а щеки блестят жирно. И она, стоящая рядом, тянется к гробу, склоняется – волосы касаются мертвого лица, и от них потом долго пахнет смертью.

Ей нравится.

Она любит похороны.

А Люська-алкоголичка обозвала ее ведьмой и креститься стала вслед. На самом деле она никакая не ведьма – она психичка.

Выпадение из мути, знакомая головная боль. Телефонная трубка, хрустнувшая под ногой. Кулаки, впершиеся в дверь. Стучался? Пытался сломать? Идиот, железная же.

Не идиот – псих, который умудрился забыть собственную сестру. Чего от такого ждать?

Собрав остатки телефона – куча разноцветных деталей в горсти, – Влад побрел к выходу. Наверное, можно было вызвать слесарей. Милицию. Службу охраны. Вместо этого Влад сел на лавочку у подъезда и попытался вспомнить. Если у него на самом деле была сестра, то почему получилось так, что она исчезла? Когда? Определенно в то лето, когда он сам попал в больницу. Авария... да, если была авария, то сестра могла погибнуть. Но смерть – это далеко не исчезновение. Остались бы вещи, фотографии, воспоминания родителей, соседей...