Что не может продолжаться, тому не быть. Боб понимал, что больше всего он хочет уйти из Philco и «начать сначала где-нибудь еще».
Возможность появилась в конце 1955 года. К счастью, технический мир не забыл Роберта Нойса. Westinghouse Electric предложил ему работу в лаборатории транзисторов в Питтсбурге – в городе, бывшем центром электроники по крайней мере с момента создания исторического компьютера ENIAC во время Второй мировой войны. Предложение включало 25-процентную надбавку с гарантированным повышением зарплаты на 10 % в каждый из последующих двух лет. Более того, это был шанс вернуться в игру. Когда в Philco услышали новости, то тут же предложили сделать Нойса из временного руководителя постоянным и перенести работу Боба в Лансдейл, где находился главный офис, что быстро заставило Бетти начать мечтать о «небольшом домике на большом дворе».
Так Боб получил сразу два предложения за одну неделю. Он решил остаться в Philco, как он позже будет вспоминать, мечтая больше о славе, чем о богатстве: «Моим единственным настоящим желанием было иметь возможность купить две пары обуви одновременно, особенно после того, как я вырос из обносков моего брата». Но теперь у него была растущая семья и жена, которая ждала более благородного существования, – и сам он начал наслаждаться дополнительным доходом его профессиональной карьеры. В конце концов, не принимая во внимание тот факт, что он определенно имел бы больше гарантированной работы в расширяющемся Westinghouse, Боб выбрал Philco, в котором он все еще был крупной рыбой в маленьком, проблемном пруду.
Но жернова истории уже начали вращение. Незадолго до того, как он получил эти предложения о работе, Нойсу доставили научное приглашение в Вашингтон, округ Колумбия. Из Нью-Йорка туда на конференцию приехал Уильям Шокли, на тот момент уже планировавший уйти из Bell Labs и создать свою собственную компанию дома, рядом со Стэнфордским университетом. Он, конечно, уже знал о молодом Бобе Нойсе примерно с десяток лет, состоявшаяся на днях презентация Нойса была напоминанием и свидетельством того, насколько сильно вырос Боб как ученый за прошедшие годы. Шокли добавил имя Нойса в свой воображаемый список.
К концу 1955 года короткий промежуток счастья, принесенный новыми предложениями о работе, подошел к концу. Как раз в это время в молодой семье появилась новорожденная девочка, Пенни, но в остальном их жизнь не сильно изменилась. Philco все еще была по уши в проблемах, а перспектива переезда в Лансдейл испарилась. Теперь, в золотых кандалах повышения и новой должности, Боб Нойс был в небывалом отчаянии.
Тогда, 19 января 1956 года, Боб ответил на телефонный звонок. «Шокли на связи», – сказал голос на другом конце линии.
«Это было подобно тому, как если бы вы взяли трубку и заговорили с Богом, – рассказывал Нойс. – Он сказал, что начинает это новое дело на Западном берегу и что он хочет поговорить о том, присоединюсь ли я к нему. Ну, Шокли, конечно, был «отцом» транзистора. Так что это было очень лестно. И у меня было ощущение, что я бы покончил с ограничениями малой лиги, что вот и настало время перейти в высшую».
Шокли покинул Bell Labs за два года до этого – с заметной язвительностью. Он провел один год из двух, преподавая в Калифорнийском технологическом институте, другой лидирующей группы по военному вооружению Вашингтона. Теперь он переехал в Область залива Сан-Франциско с мечтой о том, чтобы основать компанию по производству транзисторов и разбогатеть.
23 февраля Боб и Бетти Нойс вылетели в Сан-Франциско поздним рейсом, приземлившись в 6 утра. На земле Пенсильвании, которую они покинули, был снег; в Области залива, для сравнения, был один из тех потрясающе теплых зимних деньков, которые ежегодно вызывают зависть у всей страны. Боб, по крайней мере, мечтавший о Калифорнии всю свою жизнь, знал, что теперь он – дома. «У меня был брат, преподававший в Беркли, и, знаете, его письма были историями о солнечном свете и чудесной погоде…» Ну а Бетти знала только, что она теперь в 3000 миль от своих друзей и семьи.
Старая дерзкая самоуверенность начала возвращаться. Боб знал, что собирается получить работу у Шокли, что у него нет пути назад – в Philco и на Восточный берег. Встреча с Шокли была назначена на 14 часов. В 9 утра пара встретилась с агентом по недвижимости, а к полудню они выбрали и купили дом в Лос-Альтосе – смахивавшем на деревню, но вполне элегантном небольшом городке по соседству с Пало-Альто – за 19 000 долларов. Боб прибыл на встречу с Шокли вовремя – пару часов спустя уходил с предложением о работе.
Он взобрался на вершину и нашел свой дом. Роберт Нойс теперь был готов стать легендой.
Глава 10. Гордон Мур – доктор точность
Очень долго после того, как все остальные из Кремниевой долины будут забыты – Терман, Хьюлетт и Паккард, Нойс, Цукерберг, Брин, Пейдж и даже Стив Джобс, – Гордона Мура все еще будут помнить. Но не благодаря карьере в сфере высоких технологий, хотя она была несравненной, а благодаря сформулированному им закону. Будущие историки скажут о нем как определяющем величайший период инноваций человечества и обретения богатств в истории. Спустя века после смерти Мура-человека Закон Мура будет жить – либо как поворотная точка к началу новой эры человечества, либо как нетерпеливый метроном стремительного золотого периода, теперь уже обретшего свой конец.
Отношения Мура-человека с Законом Мура сложны. Первое, в чем он признается, когда сядет за написание статьи в журнал Electronics, – это в том, что его амбиции были малы: «Со своей позиции в лаборатории я видел, что полупроводниковые устройства были причиной того, что электроника станет дешевой. Я пытался объяснить это на примере схем и увидел, что их сложность множится на два примерно каждый год…
Вышло так, что это было невероятно точное предсказание – гораздо более точное, чем я мог себе представить. Я просто пытался объяснить идею о том, что эти сложные схемы будут уменьшать стоимость транзисторов и других компонентов».
Точно. В мире Гордона Мура это – наивысший комплимент. Из всех миллионеров, миллиардеров и властных мужчин и женщин, которые появились из Кремниевой долины, Гордон, без сомнения, самый любимый. В какой-то момент став богатейшим человеком в Калифорнии, он не нажил себе врагов. Он вежливый, добрый, спокойный и скромный. Когда его ровня покупала самые большие яхты в мире и самые экзотические автомобили или притворялась представителями богемы, Гордон со своей женой Бетти все еще держал в гараже пикап, в котором они проводили выходные в поиске минералов.
Но если вы были неаккуратны, неряшливы в технике или невнимательны к математике, были неточны, то появлялся другой Гордон Мур – не злой, а отстраненный, холодный, разочарованный. С этих пор он не будет относиться к вам менее вежливо, но больше никогда не станет воспринимать вас всерьез. Гордон Мур мог быть добряком, но он также всегда был точен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});