Ингер поняла это, когда ей в спину уперлось что-то острое, а затем из кустов, размахивая дротиком, со сдавленным смешком выскочила амазонка. Следом появилась ее подруга.
— Тебе все шутить, Майке! — недовольно проворчала напарница Ингер. — Все в порядке?
— Просто отлично! — подмигнув ей, ответила Майке, и Ингер вдруг почему-то показалось, что в их словах таится какой-то скрытый смысл.
— Удачи! — бросили амазонки на прощание, и через несколько мгновений скрылись в густых зарослях, тянувшихся почти до самого лагеря.
Ингер покрепче сжала дротик и проверила перевязь с коротким кофийским мечом — им удобнее всего было вести бой в зарослях. Ей хотелось не оплошать на первом в своей жизни боевом задании, девушка была напряжена, по телу время от времени пробегала легкая дрожь. Гнатена, наоборот, расслабленно опустилась на траву и, бросив рядом дротик, повернулась к молодой амазонке:
— Садись! И не забывай прислушиваться к тому, что происходит вокруг. Сама знаешь, в лесу уши оповестят об опасности быстрее, чем глаза. Тем более скоро стемнеет…
Девушка последовала примеру старшей подруги и присела рядом на маленький бугорок, вслушиваясь в тишину. Ночь обещала быть ясной, на смену заходившему солнцу уже выплыла луна, и ее светлый диск виднелся над вершинами деревьев. Теплый ласковый летний воздух струился между стволами и успокаивал. Скоро Ингер тоже прилегла на траву. Через некоторое время где-то вдали прокричал коростель. Напарница Ингер встрепенулась, замерла на мгновение, а затем скомандовала:
— Оставайся здесь, а я осмотрю окрестности!
Ингер кивнула и, сжав дротик, затаилась за кустом можжевельника. Гнатена, словно змея, бесшумно проскользнула между двумя березами и исчезла из виду. Крик коростеля повторился, и девушка услышала, как совсем недалеко от нее ухнул филин, будто отвечая пернатому собрату. Амазонки с раннего детства много времени проводили в лесу, собирая лесные плоды и ягоды, а потом и охотясь, они отлично знали голоса всех птиц, которые жили в лесах их страны. Снова пронзительно крикнул коростель, и Ингер почудилось в его пении что-то необычное.
«Что-то здесь не так, — решила амазонка и, нарушив приказ напарницы, пошла туда, где, по ее мнению, должна была сидеть птица. — Надо посмотреть, в чем дело».
Она двигалась медленно, почти ползком, прислушиваясь, как перекликаются пернатые певцы, и ее уверенность в том, что это могут быть вовсе и не птичьи голоса, все росла.
«Неужели? — обожгла ее мысль, и девушка приникла к земле, чтобы не выдать себя. — Голосом филина явно кричит Гнатена, значит, она подает сигнал тому, кто выдает себя за коростеля! Предательство!..»
Ингер была смелой девушкой, а годичное пребывание в одиночестве в лесу еще больше закалило ее характер, она нисколько не боялась и горела желанием узнать, что происходит. Она уже сложила руки, чтобы огласить лес криками сойки, но передумала.
Этот сигнал услышат другие дозорные, передадут в лагерь, и все поднимутся по тревоге. А если она все-таки ошибается?
«Но как только я их увижу, сразу же подам сигнал тревоги», — решила амазонка, подползая все ближе и ближе, как ей казалось, к напарнице, кричавшей голосом филина.
Она проползла еще немного и вдруг сообразила, что потеряла направление. Нет, она не свернула со своего пути, но птицы замолчали, и девушке было непонятно, куда идти дальше. Ингер приподнялась на колени, чтобы посмотреть вокруг сквозь ветви кустарника и стволы вековых деревьев. Лунный свет, сменивший вечерние сумерки, падал на широкие листья и замшелую кору деревьев и причудливыми тенями пятнал стволы и землю. Впереди что-то блеснуло. Ингер показалось, что она уловила какое-то движение.
«Ну и достанется же мне, если все это окажется только моей выдумкой, — подумала Ингер, и по ее спине, отзываясь на яркие воспоминания о девятихвостой плети, которой обычно наказывали нерадивых амазонок, пробежал легкий озноб. — Но раз уж я сюда залезла, надо до конца во всем разобраться».
Землю здесь покрывали кочки и бугры, и девушка поползла вперед на четвереньках: так было легче. Время от времени Ингер поднимала голову, внимательно глядела по сторонам, и ее подозрение, что впереди кто-то есть, постепенно перерастало в уверенность. Ей даже показалось, что она слышит приглушенные голоса и легкий смех. Девушка проползла еще немного, словно охотничья собака, высматривающая добычу, и взобралась на пологий; поросший низкой травой холм, за которым открывалась круглая маленькая полянка, не более десяти-пятнадцати шагов в длину. Сквозь переплетение стеблей густого кустарника, росшего на гребне, ей было плохо видно, что там происходит, и амазонка отвела в сторону ветку, стараясь не произвести ни малейшего шороха.
На всякий случай Ингер привстала на одно колено и сжала в правой руке дротик, готовая метнуть его при первом признаке опасности.
Она чуть не вскрикнула, когда увидела в десятке шагов от себя двух стоявших друг против друга людей.
Гнатена (в свете луны, заливавшем поляну, Ингер сразу узнала ее) была совершенно обнажена, ее руки скользили по телу мужчины: она стаскивала с него одежду, а он, положив руки ей на бедра, гладил их и прижимал женщину к себе.
— Ты мне мешаешь, — услышала Ингер сдавленный шепот своей напарницы. — Так я никогда не смогу раздеть тебя…
Мужчина тихо засмеялся и повернул голову в сторону бугра, с которого, затаив дыхание, наблюдала за ними девушка. Она, вздрогнув, замерла, боясь пошевелиться и выдать себя, но этот человек вряд ли был способен сейчас чувствовать что-либо, кроме близости подруги и ее горячих рук. В свете луны, пробивавшейся сквозь ветви деревьев, они походили на двух пятнистых животных, гибких и сильных.
Их движения были полны чувства, неведомого Ингер, которая превратилась в изваяние, не в силах ни шелохнуться, ни оторвать глаз от поляны.
Гнатена, наконец, справилась с последними застежками на одежде мужчины, и он, подняв ее на руки, повернулся спиной к наблюдавшей за ними девушке, которая дышала не менее жарко, чем любовники. Она часто-часто облизывала внезапно пересохшие губы и, вытянув шею, словно журавль, который выглядывает из тростника, чуть не наполовину вылезла из укрытия.
Мужчина (она теперь узнала и его — это был туранец, который пришел вместе с Конаном) опустил женщину на траву, и высокие стебли, словно полог, почти скрыли от Ингер обоих. Она вздрогнула и очнулась, но так и не смогла оторвать взгляд от того места, где колыхание травы выдавало присутствие пары, занимавшейся любовью. Иногда свет выхватывал плечо мужчины или руку женщины, или оба тела, сплетенные в объятиях, и вновь только жаркий шепот и прерывистое дыхание нарушали тишину спящего леса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});