Читать интересную книгу Смертельные тайны - Кэти Райх

– Это первый черновик.

– Второго лучше не надо. Поэзия не должна страдать из-за того, что ты чем-то недовольна.

– Гектор-Протектор – все же не Кольридж.

– Когда ты вернешься в Шарлотт, мам?

– Точно не знаю. Хочу закончить то, что начала в Гватемале.

– Удачи.

– Нашла работу на лето?

– Как раз этим занимаюсь.

– Удачи.

Когда я сворачивала на дорожку у моего дома, позвонил Ганье:

– Мы нашли совпадение.

Я не поняла.

– Вы о чем?

Я нырнула к подземной стоянке.

– Мы как раз запускаем митохондриальную методику, и я решил немного с ней поиграть. Подумал: может, больше повезет. Все-таки образец из отстойника сильно разложился.

Я нажала кнопку на пульте, и дверь со скрежетом поднялась. Когда заехала на стоянку, голос Ганье стал тише и начал то и дело прерываться.

– Два ваших образца совпадают.

– Но я давала только один.

– В пакете было четыре образца. – Послышался шорох бумаги. – «Параисо», Спектер, Эдуардо, Херарди.

Видимо, Минос неправильно истолковал мою просьбу. Попросив дать мне шерсть, я имела в виду ту, что оставалась на джинсах из отстойника. Он же дал образцы от всех четырех кошек.

– Какие образцы совпадают, мсье Ганье? – с трудом проговорила я.

Дверь позади меня щелкнула и начала опускаться.

Как ни пыталась, ответ я разобрать не смогла. Трубка несколько раз коротко пискнула – и наступила тишина.

19

Повесив на плечи сумку с ноутбуком и портфель, я схватила коробку с моделью Сюзанны и поспешила к лифту. Двери едва успели открыться, когда я выскочила на площадку.

И столкнулась с Эндрю Райаном.

– Тихо, тихо. Где пожар?

Как обычно, первой моей реакцией стала злость.

– Лучше ничего не придумал?

– Стараюсь изо всех сил. Что в коробке?

Я попыталась его обойти, но коп шагнул влево, преграждая мне путь. И тут в вестибюль зашел сосед.

– Bonjour. – Старик коснулся тростью шляпы, кивнул Райану, а затем мне.

– Bonjour, мсье Гравель, – ответила я.

Дедушка, шаркая, направился к почтовым ящикам.

Я шагнула влево. Райан – вправо. Коробка Сюзанны уперлась нам обоим в грудь.

Открыли, потом закрыли почтовый ящик. Стук трости по мрамору.

– Мне нужно позвонить, Райан.

– Что в коробке?

– Голова из отстойника.

Стук трости смолк. Райан положил обе руки на картонку.

– Прошу, не делай этого, – громко попросил он.

Мсье Гравель судорожно вздохнул. Я уставилась на детектива.

Тот улыбнулся, стоя спиной к моему соседу.

– Идем, – сказала я, едва шевеля губами.

Шагая по коридору, я услышала, как Райан поворачивается, и поняла, что он подмигивает мсье Гравелю. Злость моя усилилась.

Войдя в квартиру, я поставила все на стол и взяла трубку телефона.

– Только что звонил Ганье насчет результатов анализа ДНК кошачьей шерсти, которую я привезла из Гватемалы.

– Ну, прямо-таки история кота Фрица.

– Два из четырех образцов совпали.

– Каких четырех образцов?

Я объяснила, что Минос упаковал шерсть из домов Спектеров, Эдуардо и Херарди вместе с той, что я сняла с джинсов из «Параисо». А затем нажала кнопку громкой связи и набрала номер лаборатории.

– Какие образцы совпадают? – спросил Райан.

Ответила секретарша. Я попросила соединить с Ганье.

– Именно это мне и не терпится узнать. Кот Эдуардо отпадает.

– Почему?

– Он персидский.

– Бедный Пушок!

– Лютик.

На линии появился Ганье.

– Извините, – сказала я. – Вы поймали меня под землей.

– Судя по голосу, вы до сих пор там.

– Я говорю по громкой связи. Со мной детектив Райан.

– Он тоже этим занимается?

– Во всех отношениях. Пожалуйста, повторите, что вы тогда говорили.

– Я говорил, что провел анализ митохондриальной ДНК. Три образца выглядели вполне нормально, но у волос из пакета с пометкой «Параисо» не было корней и оболочки с соответствующей фолликулярной структурой, которая позволяет провести анализ геномной ДНК. Вы просили проверить все, что есть.

Да, я просила – но имела в виду, что Ганье может использовать весь образец из «Параисо», поскольку часть волос осталась в лаборатории судебной медицины в Гватемале. Я понятия не имела, что в пакете Миноса есть другие образцы.

– Я мог поискать клетки эпителия на стволах волос из образца «Параисо», но, учитывая ситуацию, вряд ли многое нашел бы, – продолжал Ганье.

– У кошек есть полиморфные регионы в митохондриальной ДНК? – спросила я.

– Как и у людей. Один специалист по генетике кошачьих из американского Института рака исследует эту тему. У него есть прекрасная статистика по разнообразию популяции.

Райан приставил палец к голове, делая вид, будто нажимает на спусковой крючок. Да, он явно не Лайнус Полинг[66].

– И что совпадает, мсье Ганье?

Зашелестела бумага. Я затаила дыхание.

– Образец с пометкой «Параисо» имеет те же характеристики, что и образец с пометкой «Спектер».

Райан перестал «испускать дым из пальца» и уставился на телефон.

– Имеется в виду, что они подобны?

– Имеется в виду, что они идентичны.

– Спасибо.

Я положила трубку.

– Можешь убрать оружие.

Детектив прекратил пантомиму с пистолетом и упер руки в бока.

– Откуда такая уверенность в совпадении?

– Это его работа.

– Волосы побывали в чертовом отстойнике. – Голос Райана сочился скептицизмом.

– Ты что-нибудь знаешь про ДНК?

– Если я чего-то не знаю, то готов услышать. – Он протянул руку ладонью вверх. – В пятиминутной версии. Пожалуйста.

– Представляешь, как выглядит молекула ДНК? – спросила я.

– Спиральная лестница.

– Очень хорошо. Сахара и фосфаты образуют перила, основания – ступени. Как бы это объяснить на твоем уровне?

Мужчина открыл рот, собираясь возразить, но я его оборвала:

– Представь основания как кубики «лего», которые бывают только четырех цветов. Если на одной половинке ступени красный «лего», то на другой – всегда синий. Зеленые сочетаются с желтыми.

– И ни у кого нет одного и того же сочетания цветов в каком-то конкретном месте.

– Ты не настолько глуп, как кажешься. Множественные вариации в какой-то последовательности ступенек называются полиморфизмом. Если в какой-то позиции число вариантов крайне велико, до сотен, это называется сверхизменчивым регионом.

– Вроде Манхэттена.

– Ты же хотел все узнать за пять минут!

Райан поднял обе руки.

– Вариации, или полиморфизмы, могут встречаться в последовательности цветов или в числе повторений цветов между любыми двумя конкретными ступенями. Соображаешь?

– Каждый фрагмент может варьироваться в узоре или по длине.

– Первая методика, приспособленная для судебно-медицинского анализа ДНК, называлась ПДРФ, полиморфизм длин рестрикционных фрагментов. ПДРФ-анализ определяет вариацию длины конкретного фрагмента ДНК.

– И получается нечто вроде штрих-кода из магазина.

– Это называется «авторадиография». К несчастью, ПДРФ требует более качественной ДНК, чем можно получить со многих мест преступлений. Вот почему прорывом стал ПЦР-анализ.

– Усиление.

– Именно. Не вдаваясь в подробности…

– Но мне нравится, когда ты говоришь столько умных слов!

Райан протянул руку и дотронулся до моего носа. Я оттолкнула ее.

– Полимеразная цепная реакция – методика увеличения количества ДНК, доступной для анализа. Определенная последовательность ступенек-«лего» копируется миллионы раз.

– Генетический ксерокс.

– Кроме того, что каждый раз количество копий удваивается, так что ДНК увеличивается в геометрической прогрессии. Недостаток ПЦР-анализа: идентифицируется меньше изменчивых регионов, и каждый из них демонстрирует меньшее разнообразие.

– То есть ты можешь использовать ПЦР с некачественной ДНК, но различия при этом определить сложнее.

– Исторически это так и было.

– А что там насчет митохондрий?

– ПДРФ и ПЦР – а есть и другие процедуры – используют геномную ДНК, из ядра клетки. Дополнительные частицы генетического материала находятся в митохондриях, маленьких отделениях в клетке, которые отвечают за дыхание. Митохондриальный геном меньше – чуть больше шестнадцати тысяч оснований – и имеет форму кольца, а не лестницы. В этом кольце есть два крайне ценных участка.

– И в чем преимущество?

– Митохондриальная ДНК присутствует в сотнях и тысячах копий в каждой клетке, так что ее можно выделить из небольших или разложившихся образцов, где геномной ДНК давно нет. Исследователи нашли митохондриальную ДНК даже в египетских мумиях.

– Сомневаюсь, что твой отстойник построили фараоны.

– Я пытаюсь объяснить так, чтобы ты понял.

Мне пришел в голову пример получше.

– Митохондриальная ДНК использовалась для подтверждения того, что недавно эксгумированные в России скелеты принадлежат царю Николаю и его семье.