Потратив много времени на поиски этого дома, Арамис, видимо, не собирался входить в него. Ему нужно было лишь удостовериться, что он не ошибся и это именно тот дом, который он искал. Поэтому, как ни хотелось ему быть по возможности незаметным, все же пришлось заняться расспросами. Только после того, как у Арамиса исчезли все сомнения относительно того или тех, кто обитал в скромном доме на улице Лаферронери, он решил позволить себе отдых и отправился в «Сосновую шишку».
— Где вы пропадали, Арамис?! — воскликнул Портос, едва завидев его на пороге комнаты. — Мы уже не знали, что и думать!
Атос не сказал ничего. Он только вопросительно посмотрел на вошедшего. В ответ Арамис слегка покачал головой.
Потом он отбросил в сторону шляпу, небрежным жестом скинул с плеч плащ и сел, с наслаждением вытянув ноги в пропыленных ботфортах.
Портос в полном недоумении переводил взгляд с Арамиса на Атоса и обратно.
— Признаться, меня страшно бесят все эти ваши тайны! — с обидой в голосе сказал он наконец.
— Портос, у меня нет тайн от вас с Атосом. Нет никаких тайн, кроме тех, что мне не принадлежат. И я бы не хотел, чтобы они принадлежали и вам, они слишком опасны.
— Ну хорошо, сдаюсь! — согласился Портос. — Но посвятите нас в то, во что можете.
— Вы спрашивали меня, на что я надеюсь, когда собираюсь увидеть д'Артаньяна на свободе. Помните — по дороге в Париж?
— Я и сейчас готов повторить свой вопрос.
— Помните, что я ответил вам тогда, Портос?
— Вы сказали, что «уповаете на промысел Божий»…
— Ну так вот — я продолжаю уповать на него.
— Но…
— Но предначертания Господни исполняются здесь, на земле, руками людей, хотите вы сказать?
— Ну… примерно… это самое, — смущенно подтвердил Портос.
— Так вот сегодня я уже повидался с одним таким человеком. И скоро надеюсь увидеть другого. Мы неодиноки в своих надеждах, друзья мои!
— Понимаю, есть еще господин де Тревиль, королева…
— Вы несете чепуху, Портос! При чем тут королева?!
— Но ведь д'Артаньян когда-то выручил ее из беды, значит…
— Во-первых, королева ничего не решает. Разве вы не слышали, что сказал господин де Тревиль? Камердинера королевы Ла Порта отправили в Бастилию. А это был наиболее преданный ей человек! И она ничего не смогла поделать.
— А во-вторых? — спросил Атос.
— Что — во-вторых?
— Просто вы сказали: «Во-первых, королева ничего не решает…»
— Да, конечно! Вы, как всегда, правы, Атос. Я имел в виду вот что…
— Итак, во-вторых?
— Во-вторых, я вовсе не имею в виду д'Артаньяна.
— Как не имеете в виду д'Артаньяна?!! — громовым голосом воскликнул Портос. — А что же вы имеете в виду?!!
— Я имею в виду, что воля тех, кто по своей прихоти заточает в Бастилию, — ничто в сравнении с волей провидения! А небеса могут избрать своим орудием людей.
Атос тревожно посмотрел на Арамиса. Он понял все с полуслова.
— Вы хотите сказать… — медленно начал Портос.
— Я хочу сказать, что началась охота на «красного зверя». На лису. И это лучшее средство уберечь кур в курятнике.
Ворота Бастилии могут в скором времени распахнуться для всех, кто оказался там по прихоти тирана.
— Я не совсем разделяю ваши взгляды, друг мой. Заговоры, а тем более убийства — это не по мне, но ваше решение — это наше решение. Я уважаю ваше мужество и ваш выбор, как бы к нему не относился, — проговорил Атос.
Портос же тем временем яростно крутил усы.
— Друзья мои, — мягко произнес Арамис. — Вы преувеличиваете мое мужество. Я всего лишь сочувствующий наблюдатель в предстоящей охоте, не более. В лучшем случае меня пригласят подержать разряженное ружье. Охотников много и без меня, и они принадлежат к числу сильных мира сего. Правда, это может уберечь их от плахи в случае неудачи, а моя участь сомнений не вызывает. Меня тогда спасет лишь незаметность, да, быть может, быстрота.
Арамис помолчал, затем, подойдя к друзьям, пожал им руки.
— Но я не простил бы себе, если бы впутал вас в это дело. Именно по этой причине я вам больше ничего не скажу, а жить буду отдельно, поселившись в келье миноритского монаха.
— Вот еще, Арамис! — взволнованно проговорил Портос. — Мы ведь знали, что в Париже нам могут поцарапать шкуру. И вы, и мы с Атосом приехали сюда ради д'Артаньяна.
— Отлично сказано, Портос, — одобрительно отозвался Атос. — А что касается прочего: будет охота удачной — что ж, тогда, надеюсь, мы скоро обнимем нашего друга, а если нет, тогда нам придется найти другое решение. И вот об атом я предлагаю всем подумать. И обсудить возможные пути освобождения д'Артаньяна.
— К моему несчастью, я уповаю лишь на кару небес, которая свершится через кого-либо из избранных для этой цели, — сказал Арамис. — И всеми силами стараюсь помочь им. Но вы правы, Атос. Нам нужно иметь кое-что в запасе, я потому и позвал вас. Вместе мы можем что-то предпринять, если лиса опять ускользнет из расставленных капканов.
— Надо посоветоваться с господином де Тревилем, — задумчиво проговорил Атос. — Пока, во всяком случае, моя голова пуста, как вот эта бутылка!
— А у меня возникла идея! — громко объявил Портос.
— Превосходно! Рассказывайте… — И трое друзей сдвинули стулья и наклонились друг к другу, предложив Портосу излагать свой план шепотом.
Глава двадцать третья
Ла Порт
Д'Артаньян продолжал жить в Бастилии и, так как тюремная камера была слишком тесна для его широкой натуры, никогда не пренебрегал ежедневной прогулкой для арестантов, какой бы ни была погода. Прогуливались арестанты по крыше башни, откуда открывался прекрасный вид на город. Стаи голубей кружились над шпилями церквей. А узники угрюмо вышагивали взад-вперед.
Поднявшись наверх для очередной прогулки, д'Артаньян увидел, что их привычная компания, состоящая из полусумасшедшего старика с седыми как лунь прядями длинных волос, двух заключенных неопределенного возраста и соответствующей внешности и дворянина с гордой осанкой и гневным блеском в глазах, пополнилась новым лицом. И лицо это показалось д'Артаньяну очень знакомым. Он не раз видел этого человека во время своих дежурств в Лувре. Особенно часто гасконцу случалось встречать его, когда он дежурил в галерее, примыкающей к покоям королевы.
Д'Артаньян не любил откладывать решения вопросов в долгий ящик. Он огляделся по сторонам и подошел к новому арестанту поближе.
— Сударь, или вы камердинер ее величества господин Ла Порт, или я сильно ошибаюсь, — сказал он.
Новый постоялец Бастилии внимательно вгляделся в черты мушкетера. Продолжительный пост, благодаря которому д'Артаньян снискал себе полное расположение двух своих тюремщиков, придал его физиономии аскетическое выражение, но все же не изменил до неузнаваемости.